Диалог в культуре (культура как диалог)

Оглавление
Введение
Цель
Задачи
Сущность культуры
Взаимодействие культур: диалог в культуре
Диалог культур в языковом пространстве мира
Культура межконфессионального диалога и современное общество
Заключение
Список литературы

Так, практически все население Люксембурга (около 340 тысяч человек) говорит на люксембургском языке (диалект немецкого, отличающийся от него «до степени полного несмешения»), хотя в стране, живущей за счет так называемых финансовых услуг и «естественно многоязычной» (английским, французским, немецким владеют буквально все), в этом нет на первый взгляд никакой практической необходимости. Аналогичным образом мальтийцы, в большинстве своем владеющие английским и итальянским, в быту пользуются мальтийским языком — сложным синтезом североафриканского варианта арабского языка и сицилийского диалекта итальянского. В Эльзасе, неоднократно переходившем из рук в руки в ходе многочисленных войн между Францией и Германией, господствует французский язык при почти всеобщем понимании немецкого и сохранении местного диалекта, изучаемого во многих школах. В Барселоне, едва ли не самом культурном и космополитичном городе Испании, прекрасно чувствует себя каталонский, а в Швейцарии сохранился ретороманский язык. Весьма успешными оказались усилия по восстановлению некоторых европейских языков почти из небытия.
При этом для населения многих европейских регионов характерна иерархия языков: английский используется в качестве глобального языка международного общения, французский или немецкий — в качестве «рабочего языка» (на службе, при чтении газет и т. д.), а местный язык или диалект, резко отличающийся от общенационального (как, например, во многих районах Германии), выступает в качестве средства повседневного, бытового общения. Такая тенденция может свидетельствовать о существовании определенной потребности в «языковом разнообразии», которая оказывается сильнее нивелирующих тенденций современной эпохи. Насколько сильна эта потребность и может ли она сохраняться без определенной степени государственной поддержки — вопрос открытый. Но обращает на себя внимание то, что на стыке глобализационных и противодействующих им тенденций оптимальные или разумные решения находят те страны, где, во-первых, прочно укоренились демократия и гражданское общество и, во-вторых, достигнуты относительно высокий уровень и качество жизни малочисленных национальностей. Разумеется, последнее не является гарантией от конфликтных, иногда весьма острых, ситуаций, которые можно наблюдать, например, в Бельгии, но шансы на их урегулирование в Европе всегда высоки.
Экстраполяция существующих в мире на сегодняшний день языковых тенденций — дело, заведомо обреченное на неудачу. В истории всегда есть место для неожиданностей и для результатов целенаправленного действия (вспомним хотя бы о резком переломе ситуации в Квебеке начиная со второй половины 1960-х годов, положившего начало превращению Канады в реально двуязычную нацию). Это верно не только в отношении языковой картины мира, но и, в гораздо большей степени, для перспектив диалога культур. Соотношение здесь скорее всего нелинейное. Так, хотя китайский язык, видимо, не может претендовать в обозримой перспективе на статус языка международного общения, сам факт его выдвижения на первую позицию по числу говорящих на нем людей, равно как и представляющаяся неизбежной перспектива выхода Китая на первое место по абсолютной величине валового внутреннего продукта, будет оказывать давление на партнеров Китая. При этом можно прогнозировать, пользуясь терминологией Де Шваана, «отделение гегемонии языка от гегемонии выражаемого им мировоззрения». В то время как преобладание английского в качестве глобального языка международного общения, вполне вероятно, сохранится в обозримом будущем, подъем Китая (и других центров силы) будет подрывать «американоцентризм», сложившийся к настоящему времени в таких областях, как международные связи, наука (в том числе экономическая теория), бизнес, а возможно, и массовая культура. Это будет стимулировать равноправные отношения и диалог с Китаем, который неизбежно будет «диалогом цивилизаций».
В случае с арабскими странами побудительные причины к диалогу для Запада иные и во многом противоположные. Не вдаваясь здесь в подробное рассмотрение этой темы, можно выделить среди них прежде всего страх перед возможностью возникновения в арабо-мусульманском поясе многочисленных «недееспособных государств», превращающихся в очаги конфликтов и рассадники международного терроризма. Не меньшее опасение вызывает радикализация арабских масс и возможность революционного взрыва в некоторых мусульманских странах в сочетании с огромными финансовыми ресурсами, накопившимися там за последние десятилетия. Избранная Соединенными Штатами стратегия активного воздействия на идущие в арабо-мусульманском мире процессы требует интенсивного их изучения и глубокого понимания и таким образом придает необходимости диалога «эгоистическую» мотивацию.
Как в случае с Китаем, так и в отношении арабо-мусульманского мира, от нынешнего гегемона потребуется осознанное и осмысленное решение о вступлении в диалог и его проведении на равноправной — насколько это реально возможно — основе. А это будет влиять и на содержательное наполнение диалога, и на его тон, и на его языковую форму. Успех диалога — и вообще международных отношений в наступившем тысячелетии — будет зависеть прежде всего от тех политических решений, которые будут приниматься на национальном и международном уровнях в ближайшие годы.

Культура межконфессионального диалога и современное общество
Культура по своей природе диалогична: откроем книгу – и ее автор становится нашим собеседником, мы можем вступить с ним в диалог, возражать или соглашаться, спорить или оспаривать. Это именно тот спор, где рождается истина, спор, предполагающий изначальную и безусловную толерантность. Диалог – лучшая канва человеческого взаимопонимания; диалогические отношения – универсальный феномен: где возникает сознание, там присутствует и мысленный диалог, свершается чудо мысленного общения с великими поэтами и философами, учеными и богословами. Но этот диалог виртуален. Реальный диалог в настоящей жизни затруднен многими обстоятельствами. Прежде всего, – нетерпимостью людей к инакомыслию. И здесь следует с самого же начала подчеркнуть, что диалог в конфессиональной сфере возможен лишь там, где есть сознательная установка на терпимость и на веротерпимость.
Истоки межконфессионального диалога восходят к средним векам, к периоду схоластики. Уже тогда имели место богословские диспуты, которые использовались в нравственно-назидательных целях, полезных для общества.
Духовный потенциал современной культуры, в отличие от культуры классической, тем более средневековой, заметно ослабел, она просто выдохлась. Надежда, что культура, сможет построить мосты диалога между мировыми религиями не оправдалась. Сама культура оказалась в тупике. Вместо культуры на авансцене общества безраздельно господствуют масс-медиа. Подлинная культура в опасности. Хочется надеяться, что помощь придет от культа, от религии, – ведь именно культ содержит квинтэссенцию культуры, ее зерно и ее завязь. Но религия в таком случае должна обладать полнотой Истины, примиряющей все слои общества.
Итак, надо отметить, что межконфессиональный диалог может быть плодотворным при соблюдении следующих условий:
1. Каждый участник должен четко сознавать свою вероисповедную принадлежность. С точки зрения православных россиян, это, естественно, принадлежность к восточному христианству и понимание России как православной державы.
2. Должны быть определены границы диалога: он не может переходить в расшатывание основных догматов; всякий прозелитизм должен быть apriori исключен.
3. Должна быть понята цель диалога: взаимное ознакомление с неизвестными сторонами того или иного исповедания и культа, чтобы, прежде всего, облегчить друг другу совместную работу в  культурной и социально общественной сфере, например, в практической помощи тем, кто в ней нуждается.8
Межконфессиональный диалог призван привести к более глубокому постижению заповеданных тем или иным вероисповеданием правил и установлений, регулирующих взаимоотношения с инославными и иноверными, во избежание возможных, но недопустимых конфликтов, которых можно избежать, опираясь на традиционные каноны.
Христиане в таком диалоге призваны к уяснению общего с иноверными достоинства детей Божиих и общечеловеческого родового единства, ибо, как пишет апостол Лука, «Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему» (Деян. 10, 34).
Диалог христиан с иноверными отнюдь не предполагает диффузии христианского вероучения и умаления уникальности Богочеловечества Господа Иисуса Христа, но, наоборот, призван уяснить эту уникальность.
В диалоге с иудеями важно не забывать, что Христа распяли наши общечеловеческие грехи. Господь не желает, «чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Пет.3,9) и спасению. Актуальность диалога с иудаизмом очевидна; следует нейтрализовать религиозный фанатизм и кликушество, вместе выступить против тоталитарных сект и сделать невозможными проявления зоологического антисемитизма, провоцирующие нацизм и распри на межнациональной и межрелигиозной почве. Любые такие распри и конфликты чреваты негативными последствиями для единства и целостности Российской Федерации.
 Современная культура диалога предполагает отсутствие предвзятости, односторонней пропаганды, необходимость разговора на равных. В идеальном диалоге все собеседники прислушиваются к голосу совести, к правде Целого; первенство принадлежит тому, кто менее других к этому первенству стремится, кто не навязывает другим свое исповедание истины. В противном случае мы сталкиваемся  с диалогом  глухих, это псевдо-диалог  (вспомним пушкинское «глухой глухого звал к суду судьи глухого»).
В русской литературе, как известно, диалоги особенно любил Достоевский, в его романах они часто перерастают в скандалы, особенно в массовых сценах, «когда все кричат и никто никого не слушает».
В России XIX века культура диалога созидалась в спорах западников и славянофилов. И те, и другие искренне любили Россию; по образному сравнению Герцена, они «как двуглавый орел, смотрели в разные стороны, в то время как сердце билось одно».
В начале XX века примером диалога на высоком культурном и интеллектуальном уровне явились Религиозно-Философские Собрания в Петербурге, Москве и Киеве, на которых впервые лицом к лицу встретились представители Русской Православной Церкви и творческой интеллигенции. Их диалог стал формой религиозно-философской мысли, подобно платоновским диалогам, приближающимся к духовному откровению.
Итак, заканчивая эту тему, хочется отметить, что высокая культура межконфессионального диалога, по моему глубокому убеждению, является чрезвычайно важным фактором достижения в современном обществе межнационального согласия.

Заключение
XXI век, ознаменовавшийся всплеском международного терроризма, техногенными и экологические катастрофами, политическими кризисами, оставляет нам единственную надежду, что только Вера и Разум способны еще объединить людей и спасти нашу планету. При условии, что от диалога люди доброй воли перейдут к солидарному сотрудничеству. Диалог цивилизаций, построенный на взаимопонимании и терпимости- вот решение всех проблем.
Как вы уже могли убедиться выше, диалог культур может выступать как примиряющий фактор, предупреждающий возникновение войн и конфликтов. Он может снимать напряженность, создавать обстановку доверия и взаимного уважения.
Диалогу Запада со странами ислама, примерно, уже полторы тысячи лет, и если в XXI веке этот межкультурный контакт обрел форму обмена терактами и ракетными ударами, то, возможно, наступает эпоха для пристального изучения той реальности, которая с легкостью игнорируется политическими призывами к диалогу.

Список литературы
Драч Г.В./ Культурология в вопросах и ответах. Учебное пособие /– Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. – 480 с.
Валентин Никитин, д-р философии, академик РАЕН.Культура межконфессионального диалога и современное общество//http://rodsobr.narod.ru/79.htm
Кокшаров Н. В. кандидат философских наук. Взаимодействие культур: диалог культур// http://www.orenburg.ru/culture/credo/03_2003/5.html
Сайко Э.В. О природе и пространстве «действия» диалога // Социокультурное пространство диалога. - М., 1999. 9-32 с.
Сильвестров В.В./Философское обоснование теории и истории культуры. М.,1990. с.3
Соколов Э.В./ Понятие, сущность и основные функции культуры.- Л., 1989.-с.13
Людмила Владимировна ЩЕГЛОВА ДИАЛОГ КУЛЬТУР В ЯЗЫКОВОМ ПРОСТРАНСТВЕ МИРА . Доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой теории и истории культуры: Волгоградского государственного педагогического университета.// http://www.countries.ru/library/civilis/dialog.htm
Культурология: ХХ век: Словарь. - С.Пб.: Университетская книга, 1997. - с.508-511
http://wikipedia.ru
1 Драч Г.В./ Культурология в вопросах и ответах. Учебное пособие /– Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. – 480 с.
2 Культурология: ХХ век: Словарь. - С.Пб.: Университетская книга, 1997. - с.508
3 http://ru.wikipedia.org/
4 Соколов Э.В./ Понятие, сущность и основные функции культуры.- Л., 1989.-с.13
5 Сильвестров В.В. Философское обоснование теории и истории культуры. М.,1990.-с.3
6 Н.В.Кокшаров,кандидат философских наук. Взаимодействие культур: диалог культур// http://www.orenburg.ru/culture/credo/03_2003/5.html
7 Н.В.Кокшаров,кандидат философских наук. Взаимодействие культур: диалог культур// http://www.orenburg.ru/culture/credo/03_2003/5.html
8 Валентин Никитин, д-р философии, академик РАЕН .Культура межконфессионального диалога и современное общество//http://rodsobr.narod.ru/79.htm
30