Приамурское генерал-губернаторство в к.19-20вв.

Глава 1. История создания приамурского генерал – губернаторства
1.1. Государственная политика России в освоении Дальнего Востока во второй половине XIXв - начале ХХ в
1.2. Основные этапы и особенности становления Приамурского генерал – губернаторства
Глава 2. Приамурский край в конце XIX – начала ХХ вв и роль генерал – губернаторов в его развитии
2.1. Роль и значение деятельности приамурских генерал – губернаторов в развитии Дальнего Востока
2.2. Деятельность генерал – губернаторов по экономическому освоению и социальному развитию Приамурья
2.3. Административный механизм генерал – губернаторства в отношении миграционной политики
2.4. Вклад генерал – губернаторов в образование Приамурья
Глава 3. Деятельность Гродекова Н.И., 3-го генерал – губернатора Приамурья
3.1. Гродеков Н.И. и его противостояние с центром
3.2. Основные достижения Гродекова Н.И. в управлении Приамурьем
Глава 4. Особенности управления дальневосточной окраиной
4.1. Проблемы взаимодействия центра с местной администрацией
4.2. Основные перспективы российского государства в отношении Дальнего Востока
Заключение
Библиография

Однако одним из наиболее важных принципов выстраивания дискура центр - национальная окраина (периферия) был вопрос о характере вхождения той или иной территории в Россию, о существовании или наоборот отсутствии в ней государственности, общепризнанных в Европе норм права и т. д.
Однако стратегической линией правительственной политики оставался курс на интеграцию этих территорий в экономическое, административное и социокултьурное пространство империи.
Этнический фактор накладывал несомненный отпечаток на формирование административной инфрастуктуры и хозяйственное развитие государства. Оно была вынуждена учитывать определенные национальные традиции и особенности, начиная со способов обработки земли, и разведения скота вплоть до названия административно-территориальных единиц и должностных лиц, традиционного "национального" законодательства. На окраинах допускалось даже "инородческое" самоуправление на низшем уровне. Разумеется, эта система неоднократно трансформировалась в соответствии с изменениями административно-территориального устройства в целом. Однако общим для всех национальных окраин оставалась концентрация основных властных полномочий в руках центра и лишь определенная трансляция этих полномочий местным органам власти. Соотношение полномочий центра и периферии были просто несопоставимы.
На национальных окаринах влияние этносоциального фактора особенно рельефно проявилось на начальных этапах инкорпорации территорий. Во всех регионах - Польша, Финляндия, Кавказ, Сибирь наблюдается стремление царизма опереться на национальную элиту. Более того, в регионах, коренное населении которых до прихода русских не знало письменного законов, центральные власти официально предписывали при разборе "маловажных дел" руководствоваться нормами обычного права коренных народов. Предпринимались даже попытки их кодификации.
Проблема взаимодействия центра и местной администрации в развитии окраин и в частности Приамурья заключалась в том, что система управления краем складывалась в непростых условиях становления самого государственного устройства, так и специфичностью окраинных территорий.
Царизм до такой степени ограничивал проявление самостоятельности органов самоуправления, что даже избранны в думу гласные при существующем избирательном законе, на основании которого только представители имущих слоев населения могли избирать и быть избранными, получали полномочия после утверждения военным губернатором области.
Однако проблемы окраиной политики не умоляли стремления к общности и созданию унитарного централизованного государства.
В конце XIX – начале XX вв. в условиях развития окраинной политики в России вопрос ее устройства обсуждался в Государственной думе, результатом чего стало преобладание федеральной концепции построения государственной власти.
Впервые в отечественной истории центром крупного территориально-административного образования как Дальневосточное наместничество (1903-1905), в состав которого вошло и Приамурское генерал-губернаторство, стал Порт-Артур - город, построенный на арендованной у соседнего государства земле. И даже после поражения в Русско-японской войне и утраты Ляодунского полуострова КВЖД продолжала использоваться в качестве основного средства экономического и военного закрепления присутствия России в Манчжурии. Достаточно сказать, что в 1916 г. в полосе ее отчуждения проживал каждый пятый житель российского Дальнего Востока.
Для Приамурья, генерал – губернаторство как региональная власть по освоению региона стало одной из важнейших стратегических задач сибирской и дальневосточной политики. Скорейшего решения вопроса о генерал – губернаторстве в Приамурье требовала внешнеполитическая обстановка. Китай находился на гране распада. Тайпинское восстание (1850-1864 гг.) привело к активному вмешательству во внутренние дела этой страны Великобритании, США и Франции, что создавало определенную опасность интересам России, и вызывало необходимость усиления ее присутствия в этом регионе. В конечном итоге ему удалось заручиться поддержкой императора Николая I, что собственно и предрешило успех этого дела.
На характер взаимоотношений центра и окраинных регионов несомненное влияние оказало и интенсивное железнодорожное строительство, в частности развитие средств связи, системы коммуникаций в целом, что открывало перспективу активной экономической эксплуатации окраин империи.
Говоря о взаимодействии центра и региона, необходимо также охарактеризовать институт губернских присутствиях смешанного состава.
В целом аппарат управления в губернии не был высокопрофессиональным. Должностным лицам земских и крестьянских органов недоставало опыта управления, юридических знаний, а поэтому в их деятельности с самого начала было много недочетов, связанных с нарушением имущественных и публичных прав крестьян и городских жителей. Между тем крестьяне, вышедшие из крепостной зависимости и составлявшие основную массу населения страны, стали субъектами имущественных и публичных прав. Если имущественные права крестьяне и другие жители империи могли защищать отныне в судебных органах, то для защиты публичных прав соответствующие учреждения отсутствовали. Поэтому возникла потребность в таком губернском органе надзора, который мог бы рассматривать жалобы граждан любого сословия на нарушения их прав со стороны государственной и земской администрации и отменять незаконные постановления. «Такое создание учреждений, для данного дела и вызвало к жизни ныне существующие в губерниях многочисленные присутствия смешанного состава».
Первым, согласно Городовому положению 1870 г., было создано губернское по городским делам присутствие. В 70-90-х годах в каждой губернии учреждаются особые судебно-административные присутствия для разбирательства жалоб частных лиц (граждан) на правительственные, земские и городские власти.
В каждой губернии создавалось 10-14 присутствий причем каждое, рассматривало жалобы и выносили по ним решения по подведомственному ему кругу дел. Возникли губернские присутствия смешанного состава по земским и городским делам, по крестьянским, фабричным и горнозаводским делам, квартирным делам, по промысловому налогу, по воинской повинности и т.д. Проанализируем некоторые из них, в основном те, в которых наиболее выпукло проявилась природа органов административной юстиции и которые функционировали стабильно в последней трети XIX - начале XX вв.
Губернские присутствия по земским и городским делам.
Данное губернское присутствие было образовано по Городовому положению от 16 июня 1870 г., в ст. 11 которого говорилось о том, что для рассмотрения дел по жалобам, пререканиям или непосредственному усмотрению губернатора дел о незаконности решений городского общественного управления “учреждается в каждой губернии под председательством губернатора губернское по городским делам присутствие”. Но затем правовой статус и название этого присутствия подверглись изменениями на основе Положения о губернских и уездных земских учреждениях от 12 июня 1890 г. и Городского положения от 11 июня 1892 г. Было создано единое губернское присутствие по земским и городских делам.
Губернское по земским и городским делам присутствие согласно ст. 8 Положения о губернских и уездных земских учреждениях от 12июня 1890 г. и ст. 12 Городового положения от 11 июня 1892 г., образовано для обсуждения в соответствующих случаях правильности и законности постановлений земских учреждений и городского управления. В его состав входили: губернатор в качестве председателя, вице-губернатор, управляющий казенной палатой, прокурор окружного суда, председатель губернской земской управы, городской голова и по выбору один гласный (депутат) земского собрания, утвержденный министром внутренних дел.
Данное присутствие, рассматривая дело, решало вопрос о том, соответствует ли постановление земских или городских органов закону. Что касается целесообразности изданных постановлений, то губернское присутствие ограничивалось только дачей заключений на дела, предоставляя окончательное решение вопроса в этом плане административным органам: губернатору, министру, правительству. Если решение по жалобе, принятое губернским присутствием по земским и городским делам, не устраивало гражданина, то он был вправе обжаловать его в Сенат.
Губернское присутствие по крестьянским делам было предусмотрено Положением о губернских по крестьянским делам учреждениях от 19 февраля 1861 г., согласно ст. 123 которого в состав губернского присутствия по крестьянским делам входили: губернатор в качестве председателя, губернский предводитель дворянства, вице-губернатор, управляющий казенной палатой, прокурор окружного суда или его заместитель, два непременных члена - один от правительства, другой - от местных землевладельцев, управляющий государственным имуществом и председатель губернской земской управы. Присутствие осуществляло свою деятельность под руководством Министерства внутренних дел.
К компетенции губернского присутствия по крестьянским делам относились:
1) рассмотрение дел о поземельном устройстве крестьян, в том числе жалоб на постановления земских начальников и уездные органы власти;
2) рассмотрение дел по продовольственному вопросу, в частности, жалоб на постановления уездных съездов по продовольственной части, нарушающие права отдельных обществ, и отмена в соответствующих случаях таких постановлений;
3) надзор за взимание окладных сборов, а также рассмотрение жалоб сельских обществ на неудобство установленных уездным съездом частных сроков платежа (ст. 284 Общего положения о крестьянах).
Характеризуя правовой статус губернского присутствия по крестьянским делам, следует отметить, что оно осуществляло функции как административной юстиции, так и “активного управления”. Согласно ст. 129 (п. 14) Положения о губернских по крестьянским делам учреждений от 19 февраля 1861 г. на это присутствие была возложена административная функция по удалению из среды сельских обществ порочных членов. Постановления губернских присутствий по крестьянским делам признавались окончательными, за исключением дел поземельных (ст. 132). Однако губернатор мог приостановить любое постановление присутствия под свою ответственность и представить дело министру внутренних дел, который мог в свою очередь войти с делом в Правительствующий Сенат, где оно получало окончательное разрешение.
Губернское присутствие по промысловому налогу. Данное присутствие - это, выражаясь современным языком, губернский налоговый суд, в обязанности которого входило рассмотрение жалоб налогоплательщиков на неправильные постановления налоговых органов, в частности на постановления казенных палат по сбору налога за право торговли и промыслов. Будет не лишним заметить, что образование этого органа в 1898 г. связано с именем известного государственного деятеля С.В. Витте, который в это время занимал должность министра финансов.
В 1896 г. Министерство финансов провело реформу промыслового налога, который уже длительное время взимался в империи. Органов, которые заведовали этим налогом и принимали жалобы от налогоплательщиков, было много, что нередко вносило путаницу в отношения между гражданами-налогоплательщиками и финансовыми органами. Поэтому С.Ю. Витте предложил в записке на имя Государственного совета упразднить все “эти присутствия” и объединить все дела в руках одного особо стоящего органа”, который можно было бы назвать “губернское промысловое присутствие”. Основной функцией этого органа должно было быть разрешение “податных споров”, т.е. споров между налогоплательщиками и казенной палатой. При этом министр финансов мотивированно ссылался на прусское законодательство, по которому подобные споры подлежали ведению административных судов. С.О. Витте писал: “Для рассмотрения всех жалоб плательщиков в апелляционном порядке по всем делам о промысловом налоге необходимо учредить особый орган - губернское промысловое присутствие. Инстанцией, куда можно было бы приносить жалобы на решения губернского промыслового присутствия, должен был быть Правительствующий Сенат”
Общее собрание Государственного совета рассмотрело и приняло проект С.Ю. Витте на заседании 1 июня 1898 г., а 8 июня - утвердило Положение о государственном промысловом налоге. В нем было предусмотрено образование губернского промыслового присутствия. В ст. 13 Положения говорилось: “Для рассмотрения жалоб на постановления казенных палат и Общих их присутствий по делам о государственном промысловом налоге образуются губернские или областные по промысловому налогу присутствия”.
Губернское присутствие по промысловому налогу осуществляло свою деятельность в следующем составе (ст.14 Положения): губернатор в качестве председателя, вице-губернатор, управляющий казенной палатой, управлявший акцизными сборами, прокурор окружного суда, председатель губернской земской управы, городской голова, четыре человека из числа налогоплательщиков. Таким образом, губернское присутствие по промысловому налогу отличалось от других присутствий значительно большим числом своих членов.
Главная обязанность присутствия по промысловому налогу - рассмотрение жалоб налогоплательщиков на постановления казенных палат.
Губернские присутствия по воинской повинности были образованы в каждой губернии в 1874 г., когда был принят новый Устав о воинской повинности. Творцы военной реформы, разрабатывая Устав, предусмотрели и образование такого губернского органа, которому можно было бы поручить “надзор за делами по воинской повинности” и вместе с тем возложить на него функцию высшей в губернии инстанции, которая могла бы рассматривать жалобы на нарушения прав, связанных с призывом на военную службу и несением воинских обязанностей. Вследствие этого в Уставе о воинской повинности предусматривалось образование “губернского по воинской повинности присутствия” (ст. 121).
Губернское присутствие по воинской повинности включало в свой состав: губернатора в качестве председателя, вице-губернатора, губернского предводителя дворянства, председателя губернской земской управы, прокурора окружного суда (заместителя) и по назначению главного начальника военного округа, военного по должности лица, находящегося в составе местного гарнизона. Компетенция присутствия определялась ст. 33 Устава о воинской повинности, которая в целом устанавливала следующие функции этого органа: общее наблюдение за призывом; распределение новобранцев (призывников) по участкам; рассмотрение отчетов уездных и городских присутствий по воинской повинности и составление сводного отчета по губернии; переосвидетельствование в известных случаях подлежащих повинности лиц; рассмотрение жалоб на местные воинские присутствия - уездные и городские.
Особое значение имела функция контроля за уездными и городскими присутствиями по воинской повинности и рассмотрение жалоб на действия этих присутствий, нарушающих права граждан. Дело в том, что именно эти местные присутствия по воинской повинности имели дело с призывниками (новобранцами) и непосредственно применяли нормы Устава о воинской повинности: устанавливали их обязанности, права, льготы и осуществляли полное освобождение от военной службы. Поэтому эти присутствия прежде всего нарушали права граждан по отбыванию воинской повинности, а следовательно, их деятельность больше всего вызывала нарекания со стороны граждан и жалобы последних в губернские присутствия. “При таких условиях, несомненно, следует признать, что губернскому по воинской повинности присутствию присвоены функции административной юстиции”.
Давая оценку губернским присутствиям смешанного состава, можно говорить о том, что для своего времени они сыграли положительную роль и достаточно хорошо выполняли функцию органов административной юстиции. Н.М. Коркунов полагал, что губернские присутствия смешанного состава являлись местными учреждениями административной юстиции. “Мотивом их учреждения служило именно стремление создать особые местные органы административной юстиции”. Вместе с тем деятельность губернских присутствий смешанного состава, которые только начали складываться и формироваться во второй домовине XIX в., не была лишена серьезных недостатков. Так, отправление административной юстиции на местах не имело общего, объединяющего органа. “Количество этих присутствий начинает превышать силу памяти человека”. Поэтому выход из такого положения виделся в “объединении всех многочисленных присутствий в одно учреждение”.
Губернские присутствия смешанного состава не могли объективно рассматривать жалобы граждан на нарушение их прав со стороны администрации в силу того, что присутствия состояли не полностью из беспристрастных судей, но в значительной части из администрации. Председатель присутствия - губернатор, являвшийся вместе с тем главой правительственной власти в губернии, по множеству разбираемых жалоб не мог избежать положения судьи в собственном деле. Потому для правильного функционирования губернских присутствий было важно, чтобы они состояли преимущественно из судей. Только тогда решения губернского присутствия могли быть объективными и независимыми.
Перед политикой самодержавия стоял выбор: ведение общегосударственной политики на окраинных территориях либо административная самостоятельность.
Отсутствие четких ориентиров и законодательной базы для решения проблем: центр – регион вело к непоследовательности в политике с окраинами. Данная ситуация проецируется в какой – то мере и на наше время.
Анализ исследований современного периода времени, а также анализ источников позволяет говорить о том, что в Российской империи не было единых критериев в построении административно - региональной политики того периода времени. Однако результаты деятельности генерал – губернаторства в Приамурье, а также в других окраинах позволили выработать приемы и принципы в отношении окраин и кроме того, в особенностью Приамурье явилось регионом – залогом и гарантом обеспечения безопасности Российской империи.
4.2. Основные перспективы российского государства в отношении Дальнего Востока
Исторический путь России и во времени и в пространстве (особенно) был сложен и противоречив. В связи с этим не случайно российская общественная мысль постоянно обращала свое внимание на такой сугубо российский феномен, как ее пространство. Геополитические законы роста утверждают, что новое пространство, в которое врастает народ, является своеобразным источником, из которого государственное чувство черпает свои силы. В этом смысле почти вся история России представляет из себя непрерывный процесс врастания в новые территории. Решающую роль в данном процессе играл "исход" на восток, а не на запад, что было обстоятельством исторически обусловленным. Если раньше такая удобная природная магистраль, как путь из "варяг в греки", пролегающая по территории Руси с севера на юг, являлась той аортой по которой на киевские земли вливалось варяжское военно-политическое и византийское культурное, духовное наследие, то уже московская Русь "потекла" в основном на восток, а не на запад, встречая зачастую только естественные природно-ландшафтные преграды.
Приамурье, как и Россия в целом, в конце XIX начале ХХ вв. переживала период перехода от аграрного общества к индустриальному. Именно этот процесс являлся главным движущим механизмом жизни страны, а прочие экономические, социальные и политические процессы были производными от основного сущностного течения истории. Становление индустриального общества в Приамурье имело свои особенности, хотя в основном определялось общероссийскими факторами, как и Россия в целом.
Процесс индустриализации начался в России во время промышленного подъема 90-х гг. XIX, а завершился на рубеже 50-60-х гг. ХХ в., когда большая часть национального дохода стала получаться в промышленности, там же стала трудиться большая часть самодеятельного населения, а большая половина жителей страны стала горожанами. К этому времени были исчерпаны трудовые ресурсы деревни, возможности экстенсивного роста советской экономики и начался поиск путей ее реформирования.
По мнению Шиловского М.В. Сибирь всегда считалась в России скорее колонией, чем равноправной провинцией. Неважно, какая это колония - экономическая или политическая. Неважно, какой при этом политический строй в России - монархия, пролетарская диктатура, или демократическая республика.
Отношение к Приамурью со стороны центра не меняется, но меняется удельный вес края в экономике страны, меняется геополитическое значение региона, поскольку его ресурсы стали главным экспортным потенциалом России.
Растет осознание сибиряками своей значимости для страны в целом, растет и чувство несправедливости, обостренное современным экономическим кризисом и появлением новых "собственников" у сибирских ресурсов. Скорее рано, чем поздно, это чувство станет существенным региональным фактором в распределении сырьевых доходов и в изменении характера индустриализации Сибири от сырьевого к высокотехнологичному
Сибирь всегда испытывала дефицит финансов. Это обстоятельство отмечали публицисты и экономисты в XIX в.
Вплоть до 90-х гг. ХХ в. Сибирь была объектом промышленной и аграрной колонизации. Сюда приезжало больше людей, чем выезжало. Вплоть до 1930-х гг. аграрная колонизация как бы скрадывала быстрый рост сибирских городов и доля городского населения - главного показателя индустриальных перемен - не росла.
Условия жизни в Сибири были хуже, но всегда была существенно выше заработная плата. Сейчас процесс освоения края и его колонизации остановился, а на Севере пошел вспять. Если бы не миграция русского населения из стран Центральной Азии, то в Сибири бы явно обозначился процесс депопуляции. На Дальнем Востоке он уже очевиден.
В настоящее время российский Дальний Восток, имея выгодное географическое положение и огромные запасы природных, в том числе и золотых ресурсов, при наличии необходимых инвестиций, достаточно емкого рынка рабочих рук и государственной поддержки мог бы играть одну из главных ролей не только в хозяйстве России, но и в экономике стран Азиатско-Тихоокеанского региона. Важным условием успешного экономического развития и дальнейшего хозяйственного освоения дальневосточного края является стабильное функционирование.
Вывод по главе 4.. Региональные особенности управления отдельными, подчас весьма разнообразными территориями огромного государства, вырабатывались правительством по мере вхождения этих территорий в состав России и упрочения власти и авторитета центрального правительства. Известный отпечаток на этот процесс накладывали и субъективные взгляды государственных деятелей.
Изменение удельного веса Приамурья в экономике страны, изменение геополитического значения региона обозначило значимость для центра окраин.
Генерал-губернаторы из прежних наблюдателей получили право представления власти и управления на вверенной им территории. Хотя и здесь задачи генерал-губернаторского управления отличались. В Приамурье их функции решали проблему управления обширными и малонаселенными территориями, где значительная часть населения находилась на стадии общинного управления и действия обычаев.
Заключение
Решение поставленных задач исследования позволяет выделить основные результаты работы.
Обращение к проблемам административных изменений конца XIX - начала ХХ в. имеет особое значение для понимания административных реформ, проводимых на современном этапе развития. Большую ценность представляет опыт управления отдаленными от центра территориями, имевшими экономические, национальные и культурно-исторические особенности.
Процесс «оцентровывания границ» в России завершился лишь во второй половине XIX в., когда окончательно устанавливаются границы империи. Итогом территориальной экспансии стало превращение России в крупнейшее государство мира. К осени 1916 г. российская монархия представляла собой унитарное централизованное государство, единство которого обеспечивалось и олицетворялось императором. На практике же оно являло собой конгломерат административных единиц, неравнозначных по экономическому и политическому развитию, далеко не однородных по этническому и конфессиональному составу населения.
В конце XIX в. в связи усилившейся интеграцией окраинных земель в общероссийское экономического и политико-административное пространство значение этнического и географического фактора во внутренней политике трансформируется. Начавшееся массовое переселение русского крестьянства в Азиатскую Россию приводило к смещению этнической границы, способствовало развитию общих для русских и аборигенов хозяйственных видов деятельности, повседневного быта, культуры и религии.
Стремление к экономической интеграции, общей хозяйственной и социокультурной деятельности стало рассматриваться правительством как важнейшим стимул к политической консолидации империи и изживанию национального сепаратизма.
Территория Дальнего Востока неоднократно подвергалась административным преобразованиям, главной целью которых было создание наиболее эффективной системы управления восточными окраинами. По мере освоения края, административное устройство его становилось все более сложным и многообразным.
Сложность системы объясняется расширением круга задач (политических, военных, экономических, культурно-просветительских). Различные административные формы и принципы управления (территориальный, отраслевой) были обусловлены особенностями региона. Пограничное положение и недостаточная охрана рубежей, обширная территория и немногочисленное население, огромные запасы природных богатств и неразвитость экономики и путей сообщения – все это давало свой отпечаток на развитие системы административной власти в Дальневосточном регионе.
Большинство современных исследователей как истории Приамурского генерал – губернаторства, так и исследователи России исходят комплексных причин освоения восточной окраины, это и экономические и внутриполитические причины и угроза безопасности приграничных районов.
Генерал – губернаторство явилось основным механизмом в деле освоения Приамурья. Отдаленность от центра, порой ставила перед генерал – губернаторами непреодолимые задачи: политического, экономического социокультурного взаимодействия, координации властных и межведомственных полномочий, использование законодательной инициативы в своих властных полномочиях.
До 1892г. в Российской империи порядок ответственности генерал- губернатора был определен только для Сибири. Позже такой порядок был введен для других губерний России. Ответственность генерал- губернатора, сановника, заведовавшего несколькими или одной губернией, была равнозначна тем, которым обладали министры и члены Государственного совета.
Генерал – губернатор имел право издавать обязательные постановления и за нарушение их приговаривать к заключению в тюрьме или в крепость до трех месяцев. Мог выслать административно; приостанавливать периодические издания во время объявления военного положения. На должность генерал – губернатор назначался лично царем. Срок пребывания в должности устанавливался в пять лет. Оклад, в частности у Приамурского генерал – губернатора, был больше министерского.
Основными проблемами, с которыми столкнулись генерал – губернаторы была противоречивость общегосударственных и региональных интересов, проблемы финансового характера.
Главным условием успеха освоения Дальнего Востока, явился на наш взгляд, ориентир на долгосрочное закрепление переселенцев на новых территориях. Этот ориентир был системообразующей целью в колонизации дальневосточных земель, что определило комплексный подход к переселенческой политике. К переселению на Дальний Восток стимулировались определенные социальные группы, способные благополучно адаптироваться в новых условиях и создать, прежде всего, социальные основы для закрепления господства России в новых землях.
В частности социальная структура населения была такова. Первыми заселялись казаки и военные. Затем крестьяне и каторжане.
Законодательная база дальневосточной колонизации носила специфический характер. По существу, правовые акты, гарантирующие переселение на Дальний Восток, «выбивались» из общего законодательства, определяющего этот процесс в других регионах, а именно: они имели не запретительный, а поощрительный характер.
Одним из важнейших этапов в истории освоения восточных окраин явилась деятельность Приамурских генерал – губернаторов.
Генерал – губернаторы Приамурья внесли огромный вклад в развитие региона: это решение политических вопросов, социально – экономических проблем Приамурья, образовательная и культурная деятельность.
Основным результатом деятельности генерал – губернаторов явилось:
создание льготных условий для проживания в Приамурье, использование иммиграционной политики в региональных интересах и как следствие, быстрое заселение края;
развитие и становление инфраструктуры региона, что позволило наладить торговые и экономические связи, как внутри страны, так и внешне;
противостояние с центром, в дальнейшем определило основу для изменения региональной политики по отношению к окраинам;
создание образовательных учреждений, развитие культуры и просвещения;
превращение региона из окраины в стратегический ресурс в политическом, экономическом, социокультурном плане.
При громадном объеме работы, выполняемой губернаторами на рубеже веков, масштаб трудно сопоставим с деятельностью руководителей края в последующие периоды. Относительная малочисленность бюрократического аппарата заставляла губернаторов выполнять работу, входившую впоследствии в обязанности чиновников более низкого ранга.
Одним из видных деятелей Приамурья был генерал – губернатор Н.Гродеков.
Вклад Н.Гродекова особенно неоценим для Приамурского региона, он стал самым выдающимся высшим администратором Приамурского края, полным генералом, награжденным едва не всеми воинскими орденами Российской империи, сочетавшим в себе исполнительность, личную храбрость, непритязательность в быту, громадную работоспособность, умение обобщать и предвидеть. Он никогда не горячился, не повышал голос, не терял выдержки в самых крайних обстоятельствах.
Изменение удельного веса Приамурья в экономике страны, изменение геополитического значения региона обозначило значимость для центра окраин.
Расширение империи на восток не ограничивалось только военно-политической экспансией, это был еще и сложный процесс превращения Сибири и Дальнего Востока в Россию.
Интерес к Дальнему Востоку России был обусловлен несколькими факторами.
Это и географическим положение данной территории, которая на северо-востоке Азии являлась не только границей государства, но и одновременно естественным пределом, границей континента, а на юге вклинивалась в зону, вплотную прилегавшую к странам с высокой численностью населения.
Во – вторых, Дальний Восток был богат природными ресурсами, и с экономической точки зрения он был также выгоден России. Поиск новых рынков стимулировал интерес русской буржуазии к окраинам.
Управление Приамурьем со стороны центра во второй половине XIX – начале ХХ в. складывалось неоднозначно. Стратегия взаимодействия с регионом формировалась по мере накопления определенного опыта и в большей степени вырабатывалось руководящими органами Империи по мере вхождения этих территорий в состав России и упрочения власти и авторитета центрального правительства.
Генерал – губернаторство как административный институт было своего рода «мостиком» между центром и регионом. Изучив деятельность генерал – губернаторства Приамурья, мы можем говорить о том, что генерал – губернаторы, как никто другой понимали насущные проблемы Приамурья, отчетливо видели противоречивость политики и подчас это выражалось в противостоянии с «центром».
Соответственно можно говорить о том, что на тот период времени еще не сложилось отлаженного механизма взаимодействия и координации центра и региона. Известный отпечаток на этот процесс накладывали и субъективные взгляды государственных деятелей.
Генерал-губернаторы из прежних наблюдателей получили право представления власти и управления на вверенной им территории. Хотя и здесь задачи генерал-губернаторского управления отличались. В Приамурье их функции решали проблему управления обширными и малонаселенными территориями, где значительная часть населения находилась на стадии общинного управления и действия обычаев.
Опыт администрирования конца XIX – начала ХХ вв. позволяет по-новому взглянуть на административные реформы и проекты административного деления в будущем. Кроме того, исторический опыт политических решений в Приамурье дает нам право переоценить многие проблемы Дальнего Востока, стоящие на современном этапе развития.
Принципиальный подход царского правительства к регулированию иммиграционных процессов на востоке России во многом представляется приемлемым и сегодня, когда необходимо, чтобы в действиях органов государственной власти, участвующих в реализации миграционной политики, существовал такой же курс на укрепление России в восточной части евразийского континента через комплексное воздействие на внутренние и внешние миграционные потоки.
Библиография
I. Опубликованные источники
Полное Собрание Законов Российской Империи. Т. ХLV-L. – СПб., 1870-1875
Полное Собрание Законов Российской Империи.. III. Т. XXIV. 1904. Ст. 24701.
Свод законов Российской империи. – СПб., 1912.
Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора за 1893, 1894 и 1895 гг. СПб., 1896.
Всеподданнейший отчет Приамурского генерал-губернатора, генерала от инфантерии Гродекова за 1898 - 1900 гг. Хабаровск, 1901. С. 121.
КВЖД Исторический обзор 1896-1923, т 1, Харбин, 1923. С. 5-6
Общий очерк Анадырьской округи, ее экономического состояния и быта населения с картою, составил А.В. Олсуфьев // Записки Приамурского отдела Императорского Русского географического общества. СПб., 1896. Т. 11. Вып. 1. С. 200
Обзор Амурской области за 1886 г. Благовещенск, 1887. С. 6-14
Приамурье: Цифры. Факты. Наблюдения. М., 1909.
Путеводитель по г. Владивостоку на 1920 г. Владивосток, 1020, стр. 2. (Предполагают, что первые палатки были установлены на углу ул. Суйфунской и Береговой и сада краевой больницы физических методов лечения) (Б. Сушков. Пост Владивосток) (1860-1862). Примихтат, 1058, С. 6
II. Дореволюционная литература
Анненков К. Н. Задачи губернского земства. СПб., 1890
Барсуков. Граф Н. Н. Муравьев-Амурский (по его письмам, официальном документам, рассказам современников и печатным источникам). Кн. 1, стр. 567; кн. 2, стр. 280, 288. М. 1891.
Гогель С.К. Губернские присутствия смешанного состава, как органы административной юстиции на местах//Вестник права. 1906. № 4.С. 434.
Градовский А.Д. Исторический очерк учреждения генерал-губернаторств в России // Собр. соч. СПб., 1899.
Ивановский В.В.Вопросы государствоведения, социологии и политики. Казань, 1899.
Ивановский В. В.Административное устройство наших окраин. Казань, 1891.
Коркунов Н.М Русское государственное право. Т. 2. Особенная часть. СПб., 1893. С. 388.
Корф С.А. Административная юстиция в России. Т. 2. СПб., 1910
Лазаревский Н.И. Губернские присутствия смешанного состава//Право. 1903. № 23
Пржевальский Н.М. Путешествие в Уссурийском крае, 1867 – 1869 гг. Владивосток, 1949.
Свешников М. Русское государственное право. В 2 т. СПб., 1895.
Слюнин Н.В. Современное положение нашего Дальнего Востока. – СПб, 1909
Слюнин Н.В. Охото-Камчатский край. Естественно-историческое описание. В 2-х т. Т. 1. СПб., 1900
Унтербергер П. Ф.. Очерк Приморской области. 1856-1898, СПБ., 1900, стр. X-XI; Листок Приморского областного статистического комитета, № 3, 1900. С. 6
Холо