История развития неформальных логик 20века.

Введение
1. Появление неформальной логики как науки
2. Развитие неформальной логики ХХ века.
3. Философские предпосылки ХХ века
Заключение
Литература

Эти эпистемологические "аксиомы" лежат и в основе большинства современных концепций - в начале ХХ века Рассел и Мур поставили эпистемологические вопросы, основанные на традиционном эпистемическом автопортрете. Эпистемологию и, шире, философию, в основе которой лежит классический идеал рациональности (а именно его Тулмин имеет в виду), он называет формальной философией. Программа, как говорит сам Тулмин, новой теории человеческого понимания, имеет своей основной целью составить новый "эпистемический автопортрет", отказавшись от признания существования некоторых неизменных принципов понимания. В таком случае, основной вопрос, исследование которого предполагает сформулированная таким образом цель, будет звучать следующим образом: "Как можно рационально сравнивать интеллектуальное состояние или аргументы (имеются в виду аргументации, рассуждения, существующие в различных исторических и культурных контекстах, при отсутствии неизменных принципов человеческого понимания?".
В основе признания существования универсальных и неизменных принципов понимания, стандартов рациональности лежит, с точки зрения Тулмина, неявное отождествление рациональности с логичностью, поскольку именно логика задавала образцы последовательного, строгого рассуждения: рациональные достоинства интеллектуальной позиции идентифицировались с ее логической последовательностью, а для философа мерой человеческой рациональности стала способность признавать без дальнейших аргументов законность аксиом, формальных выводов и логической необходимости. Именно уравнение рациональности с логичностью сделало неизбежным конечный конфликт с историей и антропологией. Этот конфликт проявился тогда, когда стало очевидным реальное многообразие человеческих практик, принятых в различных эпохах и культурах, а также тот факт, что то, "какими понятиями человек пользуется, какие стандарты рационального суждения он признает, как он организует свою жизнь и интерпретирует свой опыт - все это, оказывается, зависит не от свойств универсальной человеческой природы, не от одной только интуитивной самоочевидности основных человеческих идей, но и от того, когда человеку пришлось родиться и где ему довелось жить. Фактически, возникает вечная философская проблема согласования требования рациональной беспристрастности с многообразием действительных человеческих способов мышления, однако спецификой ее постановки во второй половине ХХ века является, на мой взгляд, самое непосредственное участие логики. Поскольку именно в ней, в логике, как кажется, возможно достижение этой рациональной беспристрастности - и она же - основное препятствие на пути этого согласования, о котором говорит Тулмин, поскольку не позволяет впустить в свои формы, чистота которых составляет, как ей кажется, ее главное достоинство, никакого многообразия. Есть ли выход из этого положения? Видимо, он должен заключаться в изменении образа той логичности, отождествление с которой рациональности не позволяет, по Тулмину, построить адекватную развитию науки философию, сблизить "эпистемологию" с естествознанием.
Тулмин рассматривает две крайние позиции, одна из которых, образно говоря, отрицает историю, другая - склоняется перед ней, одна является позицией крайнего абсолютизма и догматизма, другая - позицией столь же крайнего релятивизма. В основе первой - идеал неизменной рациональности, в основе второй - практически полное отсутствие каких-то критериев рациональности. Выход, по Тулмину, заключается в историческом подходе к самой рациональности. Эпистемология в таком случае выступает как теория, "основной целью которой является изучение истории формирования и функционирования идеалов естественного порядка - исторически обусловленных стандартов рациональности и интеллигибельности, составляющих основу научных теорий.
Рассматривая в качестве представителей двух названных позиций Фреге и Коллингвуда, Тулмин показывает, что при всей своей внешней несовместимости обе позиции объединяются одной общей предпосылкой. Обе они все еще принимают знакомое допущение, согласно которому рациональность должна быть приравнена к логичности и различные понятия и убеждения можно сравнивать рационально только постольку, поскольку все они могут быть соотнесены с единой "логической системой. Не вдаваясь в подробности проводимого Тулмином анализа концепций Фреге и Коллингвуда, поскольку не это является целью данного раздела моей работы, отмечу лишь несколько высказанных Тулмином соображений в адрес Фреге, помогающих осознанию той роли, которую концепция Тулмина играет в появлении неформальной логики.[3, стр. 214]
Тулмин рассматривает философские принципы, принимаемые Фреге, его антипсихологизм как возрождение декартовских идей о том, что способность правильно рассуждать и отличать истину от заблуждения от природы одинакова у всех людей. Именно антипсихологистическая установка, с точки зрения Тулмина, привела Фреге к отрицанию истории в том смысле, что человечеству наконец удается достичь знания понятия в его чистой форме, снимая все посторонние наслоения, которые скрывают его от очей разума. Если в математике такой подход оправдан (да и то только до тех пор, пока не встанет вопрос о смене одной системы понятий другой), то в других областях знания освобождение от проблемы исторического релятивизма достигается ценой ее замены другой, не менее сложной проблемой - исторической релевантности, под которой Тулмин понимает проблему оправдания применимости, адекватности методов, разработанных в рамках формализованной логики, конкретным областям знания, в том числе и обыденного. Генерализация абстрактного, платонистского подхода Фреге не освобождает нас от проблемы культурно-исторической релевантности; мы настаиваем на том, чтобы нам сказали, как подобный формальный анализ применяется к аргументам реальной жизни, выраженным в исторически существующих понятиях, причем эта проблема все время остается в силе.
Едва ли можно ожидать, что мы без всякой проверки примем за доказанное универсальную применимость методов Фреге; конечно же, она должна быть продемонстрирована явно, с богатыми историческими иллюстрациями.
Применительно к Фреге эта проблема ставится Тулмином в виде двух вопросов: подходят ли вообще понятия в любой области исследования к стилю формального анализа Фреге, и как этот формальный анализ освещает рациональность интеллектуальных изменений в соответствующей области. Фактически, отрицательные (в универсальной форме) ответы на эти вопросы и лежат в основе появления неформальной логики, центральной идеей которой является разработка способов анализа, к стилю которых будут подходить мыслительные формы и процедуры, реально используемые людьми в самых различных областях. [7, стр. 91]
В заключение отмечу еще две особенности анализируемой концепции Тулмина, которые, на мой взгляд, сказались на образе неформальной логики. Как уже отмечалось, существенной чертой неформальной логики является внимание к рассуждениям, выраженным в естественном языке и используемым в публичном дискурсе.
Заключение
Идеология нового века усложнилась, мимикрировала под законы информации и постулаты формальной логики, но законы человеческой логики, репродуцирующей великие видовые поступки со страстным нравственным наполнением ей всё ещё не по зубам.
Это повседневное прошлое у всех на глазах настырно внедряется во все наши нынешние ощущения, от которых нам уже не уйти, если только чуть не отсторонится от новой (техногенной) и новейшей (виртуальной) инореальностей во имя воссоздания гармонического «божественного» статус-кво, который и обещают многочисленные проповедники, повсеместно торгующие «божественными» спорами и дрождями через свои религиозные секты на том же историческом сломе. Од слогана до слова божьего – один шаг, и уже сам Папа Римский у изголовья нового века благославляет Интернет, понимая в содеянном куда более многих политических руководителей-однодневок, все еще отдающих предпочтения службам национальных безопасностей…
Да, пришло время информационных гвардейцев и кардиналов всех возможных мастей, господа опоздавшие, – тот, кто не успел, тот не съел. Вчерашняя чиновничья бюрократия начинает повсеместно уступать свои политические и чиновничьи позиции новейшим манипуляторам-компьютерократам или приглашать их на роль высокооплачиваемых госсоветников, к которым вполне запросто могут примкнуть вчерашние писатели-фантасты, более тонко понимающие суть компьютерного плебса, появление которого на «магнитных» полюсах Интернета только подтверждает непреложную истину – Интернет жив и является огромным информационным соленоидом.
Литература
Алексеев А.П. Аргументация как объект философского исследования. Диссертация на соискание ученой степени доктора философских наук. М., МГУ, 1995;
Вригт фон 1992. Вригт фон Г.Х. Логика и философия в ХХ веке // Вопросы философии, 1992, № 8, с. 82.
Никифоров 1991. Никифоров А.Л. Постпозитивизм. Статья // Современная западная философия. Словарь. М., Изд-во полит. лит-ры, 1991, с. 242.
Порус 1991. Порус В.Н. Тулмин. Статья // Современная западная философия. Словарь. М., Изд-во полит. лит-ры, 1991, с. 307-308.
Рузавин 1997. Рузавин Г.И. Методологические проблемы аргументации. А., ИФ РАН, 1997.
Сорина Г.Б. Критическое мышление и неформальная логика в контексте ХХ Всемирного философского конгресса // Вестник Российского философского общества. М, 1998, № 4 (8), с. 23-26.
Тулмин Ст. Человеческое понимание. М., Прогресс, 1984.
2