Социо-культурное измерение регулирования арабо-израильского конфликта.

План
Введение
Глава 1. Сущность и основные аспекты арабо-израильского конфликта
1.1. Сущность арабо-израильского конфликта
1.2. Основные аспекты арабо-израильского конфликта (экономические, политические, военные, экологические)
1.3. Геополитические аспекты арабо-израильского конфликта
Глава 2. Социокультурные основания арабо-израильского конфликта
2.1. Исторические предпосылки, факторы арабо-израильского конфликта
2.2. Национальные, религиозные и культурные особенности еврейской диаспоры
2.3. Национальные, религиозные и культурные особенности арабских государств Ближнего Востока
Глава 3. Роль социокультурного измерения в политике ведущих акторов в урегулировании арабо-израильского конфликта
3.1. Роль социокультурного измерения в политике США на Ближнем Востоке
3.2. Социокультурные особенности взаимодействия России и стран Ближнего Востока
3.3. Место социокультурного измерения в деятельности по урегулированию арабо-израильского конфликта ведущих мировых акторов
Заключение
Литература………………………………………………………………… …...99

Израильско-советские отношения носили приоритетный характер и в ближневосточной политике СССР в период с 1948 по 1953 гг.
Динамика советско-израильских отношений в период холодной войны 1948-1991 гг. характеризуется установлением, расширением, а также изменением характера социокультурных связей между СССР и Израилем. Нарастающая конфронтация была связана, во-первых, с антисемитской кампанией, происходившей в СССР (т.н. «дело врачей» и препятствие еврейской эмиграции из СССР) и, во-вторых, с поддержкой СССР арабских стран (Палестины, Египта и Сирии) привела к разрыву дипломатических отношений в 1953 и 1967 гг. Поводом для этого послужил взрыв бомбы на территории советского посольства в 1953 г. и поражение Египта и Сирии в Шестидневной войне.
Следует также заметить, что существование блоковой биполярной системы международных отношений оказало непосредственное влияние на углубление кризиса советско-израильских связей в указанный период.
Социокультурное измерение указанных отношений характеризует воздействие фактора «арабо-израильский конфликт». Как уже указывалось, возникновение этого фактора связано с вспыхнувшим в 1948 г. арабо-еврейским конфликтом, основанном на социокультурных, этнических, религиозных и территориальных противоречиях. Советский Союз изначально выступал на стороне Государства Израиль. После того, как некоторые арабские страны (Египет, Сирия) заявили о своем следовании в русле некапиталистического развития, руководство СССР меняет свою точку зрения на этот конфликт. С конца 1950-х гг. позиция СССР в отношении арабо-израильского конфликта, характеризуется усилением проарабских настроений.
Таким образом, возникновение и сущность арабо-израильского конфликта оказали существенное влияние на социокультурный, а точнее идеологический характер отношений между Израилем и другими странами Ближнего Востока и Советским Союзом.
Политические реформы 1990-х гг. в России не только дали новый импульс парламентской системе, но и позволили ей развиться на международном уровне. Российско-израильское межпарламентское сотрудничество представляет собой качественно новый этап в двустороннем диалоге. Немаловажным представляется изучение вопроса, связанного с социокультурным взаимодействием двух государств, имеющим влияние и на экономическое, и на политическое взаимодействие. Необходимо отметить, что культура и религия всегда оказывали определяющее влияние на развитие экономического и политического диалога. Согласие в этих аспектах обеспечивает взаимопонимание на всех уровнях межгосударственных отношений. Период 1991 – 2000-х гг. характеризуется укреплением социокультурных и политических взаимоотношений между СССР и странами Ближнего Востока, однако упор при этом делался на Израиль.
После распада СССР Россия стала коспонсором ближневосточного процесса, оставаясь на позициях, выработанных на Мадридской международной конференции 1991 г. Эти позиции в основном заключались в следующем: целью переговоров является заключение мирных договоров между враждующими сторонами; резолюция № 242 Совет Безопасности ООН касается всех зон конфликта; право палестинцев на самоопределение заложено в Уставе ООН; урегулирование арабо-израильского конфликта должно быть поэтапным; проблема Иерусалима, как особо деликатная и сложная должна быть обсуждена в конце переговорного процесса, а не в его начале; прекращение создания Израилем новых поселений на удерживаемых территориях будет рассматриваться как жест доброй воли по отношению к арабским странам и приведет к взаимному жесту доброй воли с их стороны.
Эти принципы, основанные и на учёте социокультурных факторов взаимодействия двух конфликтующих сторон были положительно восприняты израильским правительством, как конструктивные, ведущие к урегулированию ближневосточного конфликта.
Дипломатические отношения между Израилем и Россией дают больше поводов для оптимистических прогнозов, чем между Израилем и СССР. Существуют и такие точки зрения, которые утверждают, что арабо-израильские войны, а в целом наши дипломатические поражения на Ближнем Востоке продемонстрировали неспособность страны вести современную войну.
Действительно, после распада Советского Союза ситуация изменилась. Израиль оказался в уникальной ситуации, получив возможность установить дипломатические отношения сразу с 15 новыми независимыми государствами. После признания и установления дипломатических отношений с постсоветскими государствами их связи с Израилем значительно окрепли. В первую очередь связано это было со стремлением этих государств к интеграции в международное сообщество, а также с дипломатической и экономической активностью самого Израиля и международных еврейских организаций (Всемирный Еврейский Конгресс, Джойнт и Еврейское Агентство) и значительные внешние финансовые вложения в инфраструктуру местных еврейских общин. Ровные отношения между Израилем и постсоветскими государствами имеют тенденцию к упрочению, в том числе в связи с совместными экономическими и военно-техническими проектами, как в области прямых поставок военной техники и вооружений, так и реконструкции имеющейся у них военной техники советского производства.
Важную роль в углублении и гармонизации межгосударственных связей этих стран с Израилем играет и такой социокультурный фактор, как осознание Холокоста, иногда демонстративного, особенно на фоне усилий некоторых из бывших советских республик интегрироваться в Европейское сообщество.
Мощным толчком для теоретического переосмысления социокультурных аспектов политики России по отношению к Ближнему Востоку стала совершенная в августе 1990 г. агрессия режима Саддама Хусейна против Кувейта, оккупация Ираком этой соседней страны. Разработка новой концептуальной основы СССР в отношении ближневосточных проблем стала, таким образом, реакцией на конкретную кризисную ситуацию. Апробированная на иракском кризисе формула политического взаимодействия СССР/ России с США на Ближнем Востоке получила продолжение в виде механизма коспонсорства урегулирования арабо-израильского конфликта (это произошло, как уже указывалось, на Мадридской мирной конференции в ноябре 1991 г.). Изменение концептуального видения и подхода к Ближнему Востоку ярко выразилось и в принятом в середине 1991 г. решении советского руководства (при деятельном участии М.С. Горбачева) восстановить дипломатические отношения с Израилем, разорванные Москвой в июне 1967 г.
Обеспечив таким образом сохранение своей политической роли в ближневосточных делах (уже не в противовес Соединенным Штатам, а во взаимодействии с ними и благодаря в значительной мере их готовности играть ведущую роль посредника в урегулировании основных конфликтов), главный акцент в своей политике в регионе Россия делала на трансформацию торгово-экономических отношений с арабскими партнерами на рыночной основе. Отбросив социокультурные и идеологические ограничители, Россия начала прилагать усилия для проникновения в ранее закрытые для СССР арабские монархии Персидского залива, включая Саудовскую Аравию. При этом важно подчеркнуть, что данная трансформация целей и социокультурного содержания внешней политики на ближневосточном направлении практически не оформлялась в виде основополагающего документа по целому ряду причин, одна из которых – стремление руководства РФ избежать критики столь радикального разворота на Ближнем Востоке со стороны российских левых и национал-патриотов, которые стремились представить новую политику в данном регионе как доказательство «предательства интересов России».
Выстраивание социокультурной стратегии российской модели внешней политики (равноудаленной как от Запада, так и от Востока), нашло понимание и у нового российского руководства, пришедшего к власти в конце XX века. Об этом, в частности, свидетельствуют слова тогдашнего президента В.В. Путина на встрече с руководством российского МИД, что у России не может быть «ни западного, ни восточного крена. Реальность в том, что у держав с таким геополитическим положением, как Россия, национальные интересы есть везде». Повышение значимости Ближнего Востока во внешнеполитической стратегии РФ нашло отражение и в тексте новой «Концепции внешней политики РФ», утвержденной 12 июля 2008 г. Авторы концепции сформировали иерархию значимости на текущий момент стран и проблем Ближнего Востока для России (с учетом также и исходящих из региона угроз): на первый план вынесена проблема Ирана (имеется в виду ядерная программа этой страны в контексте проблемы ядерного нераспространения), затем – проблема Афганистана (предотвращение экспорта терроризма и наркотиков), после чего – проблема урегулирования традиционных конфликтов в регионе. Впервые в данной версии Концепции внешней политики РФ говорится о намерении России в качестве наблюдателя активно участвовать в работе Организации Исламской конференции и других региональных структур (в частности, Лиги арабских государств).
Определенные перемены во внешней политике России и на ее ближневосточном направлении произошли после 2004 г. на фоне общего усиления соперничества России и Запада (в немалой степени из-за ситуации вокруг президентских выборов на Украине). Россия начала заметно акцентировать свое намерение восстановить масштабы сотрудничества с бывшими «друзьями» СССР в регионе (Сирией, Ливией, Палестиной), чтобы тем самым, как полагали в Москве, несколько дистанцироваться от США, усилить свою самостоятельную роль и влияние на миротворческий процесс (между Израилем и Палестинской автономией), стать возможным посредником между Израилем и Сирией. Однако возвращение России к бывшим «советским клиентам» вызывало растущее недовольство руководства Израиля, поскольку на тот момент Россия уже начала поставки зенитно-ракетных комплексов в Сирию и Иран. Не удивительно, что визит В.В. Путина в Израиль в апреле 2005 г. критически освещался в американских и израильских СМИ.
Другим важнейшим социокультурным моментом для российской политики в регионе стало приглашение 31 января 2006 г. президентом Путиным в Москву руководства экстремистской палестинской группировки ХАМАС, победившей неделей раньше на выборах в Палестинской автономии. Этот визит состоялся 3 марта 2006 г. Он был расценен большинством западных и израильских политиков как проявление «линии России на раскол “ближневосточного квартета”», который неделей раньше единодушно (включая Россию) высказался за политический бойкот ХАМАС. По сути, этот жест России был основан все на том же постулате о необходимости нашей страны использовать позитивный потенциал политического взаимодействия советских времен с партнерами на Ближнем Востоке, в том числе и среди палестинских движений.
Однако аналитики считают, что пока Россия не обладает совокупным культурным (особенно имиджевым), экономическим и политическим потенциалом, достаточным для того, чтобы проводить в отношении конфликтующих сторон курс, направленный на постепенную интеграцию политических систем участников конфликта в рамках собственной системы, с перспективой растворения в себе национальной идентичности более слабых участников международных отношений. Вместе с тем, социокультурное измерение отношений России и стран Ближнего Востока базируется на традиции, общей исторической судьбе народов. Действительно силовое внедрение либеральных ценностей и методов решения конфликтов на базе «демократических прав» на Востоке встречает психологическое неприятие, вызывает отторжение. Привычные, наработанные столетиями методы и формы взаимодействия народов, в частности на евразийском пространстве СНГ, культурно-цивилизационный синтез, с учетом его азиатской составляющей, успешно себя проявили при урегулировании конфликта в Таджикистане, а также при разрешении «цветных революций» в Кыргызстане, ликвидации мятежных выступлений исламских экстремистов в Узбекистане. Этот опыт Россия рекомендует применять и в разрешении арабо-израильского конфликта.
Другое обязательное требование к российской модели управления конфликтами на Ближнем Востоке – это мощное социокультурное и цивилизаторское воздействие российской национальной идеи, культуры, идеологии на участников конфликта, их представления, мировоззрение, этническое самосознание и культуру, способное не только внедрить в сознание и подсознание участников конфликта новые ценностные установки, но и придать их прежним ценностным установкам новое культурно-цивилизационное качество. Так, евразийская идея как «цивилизационная программа, действительно заложенная в генетическом коде русской культуры как идея специфической цивилизационной общности, интегрирующей цивилизационные ценности разных типов, может стать «ферментом нового цивилизационного процесса в масштабах Ближнего Востока».
Процесс социокультурного и психологического воздействия на рассматриваемый конфликт должен в российской модели рассматриваться как процесс (или часть процесса) цивилизаторской модернизации существующей картины мира. Конфликты в рамках этой концепции должны восприниматься не только как цивилизационные разломы и точки столкновения, проявления антагонизма различных цивилизаций, но и как «плавильные котлы» для идеологических концепций, претендующих на управление современным миром; как точки бифуркации, в которых эти концепции за сравнительно короткий срок можно «переплавить» или придать им новые качества; как медиа-повод для залповых выбросов на целевые аудитории и закрепления в их сознании ценностей и установок российской национальной модели, а также внедрения новых форм и практики социального, политического поведения в мировой политике.
В последнее время Россия, не отвергая практики противодействия экстремистам, призывает учитывает те социокультурные, правовые, политические, морально-этические и иные пределы нагнетания напряженности, когда дальнейшее её нарастание теряет смысл, либо обращается негативными последствиями. Теория и практика управления конфликтами с помощью социокультурного воздействия позволяет достигать политических целей, не нарушая существующей общественной стабильности, избегать вооруженного противоборства. Управление социокультурными противоречиями в арабо-израильском конфликте приобретает самостоятельное институциональное значение, при этом острота противоборства перемещается в иную сферу, менее опасную для соперничества.
3.3. Место социокультурного измерения в деятельности
по урегулированию арабо-израильского конфликта
ведущих мировых акторов
Арабо-израильский конфликт оказал существенное влияние на развитие отношений между арабскими странами, Государством Израиль и ведущими мировыми державами. В зависимости от развития ситуации в районе конфликта постоянно менялся внешнеполитический курс заинтересованных держав (например, Франция в 1950-е гг. проводила политику, направленную на сближение с Израилем, в частности оказывала ему содействие в реализации ядерной программы, а со второй половины 1960-х гг. начала проводить политику поддержки арабских стран в этом конфликте), тогда как позиция израильской стороны оставалась неизменной.
Довольно непростые отношения сложились у Израиля с ведущими странами Западной Европы, такими как Германия, Великобритания, Франция. На отношения между Израилем и послевоенной Западной Германией в первую очередь повлияли события Второй мировой войны, в ходе которой было уничтожено более 6 миллионов евреев. Контакты между обеими странами начались в связи с соглашением о репарациях. До подписания Люксембургского Договора 1952 г. вопрос о репарациях являлся важной политической темой в отношениях между Израилем и ФРГ. По причине важности и особого отношения к этому вопросу, эта тема обсуждалась в израильском Кнессете. Несмотря на то, что контакты между сторонами уже активно осуществлялись, нормальные дипломатические отношения были установлены только в 1965 г. Политика ФРГ по отношению к Израилю определялась первое время признанием со стороны Германии лежащей на ней ответственности за судьбу еврейского государства. Во время войны Судного дня правительство ФРГ осудило действия израильской стороны, содействовало принятию проарабской резолюции в Европейском Совете, а также не разрешило пересылать в Израиль военное снаряжение с американских баз в Германии. К началу 1980-х гг. ФРГ стала склоняться к проарабскому крылу Европейского Совета. На конференции Общего рынка в июне 1980 г. она занимала общие с Францией позиции по отношению к арабо-израильскому конфликту. В 1990-х – начале 2000-х гг. руководство Евросоюза часто занимало антиизраильскую позицию, однако отношения между Германией и Израилем продолжали оставаться дружескими. Политика Германии среди других государств — членов Евросоюза — можно охарактеризовать как в большей степени произраильскую. Особенно стабильными связи между двумя странами были тогда, когда у власти в Германии находилась коалиция правоцентристских партий ХДС/ХСС.
Сейчас Германия и Израиль развивают тесное сотрудничество, основанное на общих ценностях и социокультурных принципах: западные ценности и наличие общей истории. Политические заявления о наличие между странами особых отношений требуют особого внимания. Такого рода отношения и учёт всех социокультурных факторов позволят Германии играть более значимую роль в международных отношениях на Ближнем Востоке и трансатлантической арене. Что касается урегулирования ближневосточного конфликта, то Германия старается занимать «справедливую, беспристрастную» позицию, датируемую ещё началом 1970-х годов.
В отношениях между двумя странами существовали и противоречия. Германия во время её председательствования в Европейском Союзе в 1999 г. поддержала Я.Арафата и запрос ООП по поводу выполнения Израилем резолюций Генеральной Ассамблее ООН № 181 (ноябрь 1947) и № 194 (декабрь 1948). Более того, Германия выдвинула условие интернационализации Иерусалима, превратив его в особую зону основываясь на разделение границ, закрепленное в резолюции № 181. Кроме вышеперечисленного, не способствует гармонизации отношений такие социокультурные аспекты, как отсутствие военной угрозы со стороны России, затухание памяти о Холокосте, нарастание напряженности между Израилем и Германией по вопросу об использовании военной силы Израилем для предупреждения террористических атак со стороны Палестинской Автономии, а также тот факт, что объединённая Германия стала уважаемым членом Европейского Союза и международного сообщества. Тем не менее, имеются две сферы, сотрудничество в которых может привести к дальнейшему более тесному взаимодействию. Во-первых, это наличие угрозы со стороны международного исламистского террора, несмотря на то, что их позиции могут расходиться в отношении методов и средств борьбы с терроризмом. Во-вторых, обе страны обеспокоены угрозой иранских ядерных амбиций. Германия была ключевым игроком в европейской дипломатической тройке, где вместе с Францией и Великобританией старалась заставить иранские власти остановить свою ядерную программу. В то же время в период с 1994 по 1997 гг. для Тегерана Германия являлась самым важным торговым партнёром и отвечала германским экономическим интересам. Для Израиля наличие ядерного оружия у Ирана означало бы угрозу не только для самого еврейского государства, это подорвало бы безопасность и других государств региона.
В 1990-е гг. ФРГ пыталась восстановить своё влияние в ближневосточном регионе, предложив на рассмотрение ЕС проект создания зоны свободной торговли в качестве плана экономического урегулирования ближневосточного конфликта. Однако это предложение было проигнорировано, и ФРГ открыто заявила о поддержке курса США в регионе и своей произраильской позиции в арабо-израильском конфликте.
Возрождение социокультурного измерения в геополитическом аппарате оценок конфликта стало возможным не просто из-за «реставрации германского единства, а из-за глубинных структурных изменений, из-за разломов международной политики, осуществивших это немецкое единство». В целом политика Германии стала более двойственной: германской и европейской одновременно. Во-вторых, ближневосточная политика ФРГ должна была учитывать субкультурные и субрегиональные особенности и правильно определять целевые ориентиры, будь-то израильско-палестинское пространство, регион Залива или Турция, так как от них зависели её приоритеты. В-третьих, уже в начале 90-х годов ХХ века в ближневосточной политике ФРГ выделились такие специфические центры тяжести, как исламский фундаментализм, опасность гонки вооружений и массовой миграции. В этой новой геополитической ситуации центральной задачей ближневосточной политики было поддержание политической стабильности в регионе и образование здесь противовеса американскому влиянию. От её решения в конечном итоге зависела степень реализации интересов ФРГ в регионе, а также её безопасность.
Ближневосточные государства противопоставляли свою позицию к Израилю отношениям ФРГ и ГДР. Палестинский вопрос был для них равнозначен решению германского вопроса. Фактически это означало: если ФРГ на основании доктрины Хальштейна грозила разрывом отношений с арабами, то тоже самое они предлагали в случае признания Израиля Западной Германией. Доктрина Хальштейна, применяемая как средство давления в ближневосточной политике, осуществлялась в сочетании с экономической помощью. Для ФРГ экономическая помощь странам Ближнего Востока стала средством превращения экономического веса в политические возможности влияния. Политическая цель её предоставления состояла в сдерживании ближневосточных государств от начала экономических и политических отношений с ГДР.
Известия в западногерманской и американской прессе о значительных военных поставках Бонна в Израиль стали камнем преткновения нескольких глобальных тенденций в мировой политике: социокультурного противостояния Восток-Запад и многолетнего перманентного конфликта Израиля и Палестины, втянувшего в себя в большей или меньшей степени почти все государства арабского мира.
США стремились к постоянному присутствию в ближневосточном регионе, но предпочитали действовать там через Бонн. Поэтому США ни при каких обстоятельствах не допускали ослабления позиций ФРГ на Ближнем Востоке. В целом масштабы помощи, отправляемой ФРГ Израилю, были значительно большими, нежели помощь, предоставляемая арабским государствам. Германия тогда была поборницей европейской интеграции и ни в коем случае не хотела «ставить на карту» единство Европы ради своих специфических отношений с Израилем. В своей поездке по Сирии, Ливану, Иордании и Египту (1979 год) Г.-Д.Геншер назвал шесть принципов, которые стали базисом политики ФРГ в ближневосточном конфликте: право палестинцев на собственную родину, право палестинского народа самостоятельно решать, кто должен его представлять на международной арене; право палестинцев решать всё о своём будущем; всеобщий, справедливый и длительный мир как цель переговоров, мир, который позволит обойтись без сепаратного мира. В заявлении Г.-Д.Геншера было также признано право на существование Израиля. Интерпретация прав палестинского народа основывалась главным образом на европейской точке зрения. И свои переговоры в арабских странах Г.-Д.Геншер вёл на базисе ближневосточных заявлений ЕС.
Другая европейская держава - Великобритания - одна из немногих стран мирового сообщества, которая традиционно имела свои интересы в ближневосточном регионе, где её присутствие насчитывало не один десяток лет. После окончания Первой мировой войны Великобритания получила мандат на управление Палестиной. Вторая мировая война не только изменила расстановку сил на мировой арене, но и ознаменовала начало нового этапа в жизни и Великобритании и Ближнего Востока. Глава английского правительства К. Эттли назначил специальную министерскую комиссию для обсуждения положения в Палестине. Предполагалось создание законодательного собрания, формирование органов самоуправления и ограничение еврейской иммиграции. Но данные предложения не нашли понимания со стороны ишува, и еврейское население Палестины начинает вооруженную борьбу с английскими властями. Таким образом, попытки Лондона решить палестинскую проблему оказались неудачными. Не оправдались и надежды на то, что ООН вернёт Палестину под британский контроль. Место Британской империи на Ближнем Востоке заняли США.
Отношение правительства Великобритании к Израилю прошло различные фазы. В первые годы существования Израиля, образовавшегося в процессе борьбы с Великобританией, отношение это было недружелюбным. В отличие от США и СССР, при голосовании в ООН по поводу будущего Палестины и создания еврейского государства Великобритания воздержалась, после чего английское правительство не признавало Государство Израиль в течение 9 месяцев. Лишь в феврале 1949 г. британское правительство под давлением общественного мнения было вынужден признать Израиль де-факто, но отношения между Великобританией и Израилем продолжали оставаться холодными. Положение дел несколько изменилось после того, как стало ясно, что послевоенный мир оказался поделен на два противоборствующих лагеря. Далее ситуация сложилась таким образом, что оба государства оказались по одну сторону баррикады. Тем не менее, в начале января 1950 г. Израиль отклонил предложение английского правительства о строительстве английских военных баз на территории Израиля и сектора Газа. В деле нормализации двухсторонних отношений переломной оказалась дата 26 июля 1956 г., когда президент Египта Г.А. Насер объявил о национализации Суэцкого канала. Это привело к резкому изменению ситуации на Ближнем Востоке. Правительства Великобритании и Франции - основные держатели акций компании - начали подготовку к военной кампании против Египта, нацеленной на установление контроля над зоной канала и свержение режима Г. Абд-эль-Насера. Таким образом, они оказались союзниками Израиля. Однако в дальнейшем английское правительство в основе своей не поддерживало антиизраильские резолюции в ООН.
Великобритания на протяжении долгого времени имеет свои интересы на Ближнем Востоке, принимает активное участие в урегулировании арабо-израильского конфликта. Кроме того, Великобритания, имея заинтересованность в ближневосточном экономическом районе, при этом экономика Соединённого Королевства практически не зависит от внешних поставок углеводородных энергоносителей, что дает стране значительно больше возможностей учёта социокультурных факторов при разрешении конфликта, а не экономических и политических «степеней свободы», чем прочим государствам Западной Европы.
После образования государства Израиль в 1948 г. Франция являлась одним из его главных союзников и торговых партнеров. Тесное сотрудничество между двумя странами осуществлялось и в дальнейшем. Социокультурному сближению двух государств способствовало и начало движения за независимость в Алжире и его поддержка египетским лидером Г. Насером, а также открытая конфронтация с Египтом по вопросу о национализации Суэцкого канала. Плодотворное сотрудничество между государствами имело место и в ядерной области. Так в 1956 году Париж оказал еврейскому государству помощь в строительстве ядерного реактора в Димоне.
Серьёзные перемены в отношениях между двумя государствами начались после перехода «деголлевской» Франции к новому внешнеполитическому курсу, направленному на создание политического и экономического альянса с арабским миром. Тогда впервые была обрисованы контуры политики, получившей название «евро-арабский диалог». Как известно, Францию связывают тесные отношения с арабскими странами. Для Франции было необходимо сохранить контроль и своё влияние на данных территориях, а также развивать взаимоотношения со странами, от природных ресурсов которых она зависела. Таким образом, причины резкого охлаждения отношений между двумя странами были связаны не столько с самим Государством Израиль, сколько со стремлением Парижа проводить самостоятельную, независимую от США внешнюю политику, в том числе, и на Ближнем Востоке.
Приход к власти во Франции Ф.Миттерана возродил надежду на восстановление былого израильско-французского сотрудничества. Однако им не суждено было осуществиться, хотя подобные попытки были сделаны. Так, в 1984 году Ш. Перес выступил с предложением о сотрудничестве между двумя странами в ядерной сфере. Президент Франции дал своё согласие. Предполагалось строительство двух электростанций в Израиле, переговоры между французскими израильскими экспертами проходили в обстановке абсолютной секретности. Однако достичь согласия так и не удалось. В 1990-х гг. активность Парижа на Ближнем Востоке в целом, и в отношении арабо-израильского мирного процесса в частности, значительно возросла. Начиная с прихода к власти Ж. Ширака в конце 1995 г., Франция, с одной стороны, стала «локомотивом» подхода, который отстаивает целесообразность более активной и самостоятельной роли ЕС в урегулировании ближневосточного конфликта, а с другой - наиболее критически настроенным относительно Израиля европейским государством. Позиция Франции относительно арабо-израильского мирного урегулирования основывается на следующих принципиальных моментах: признание права палестинского народа на самоопределение и права на возвращение палестинских беженцев; признание незаконности еврейских поселений на территории Западного берега реки Иордан и в секторе Газа; непризнание аннексии Израилем Восточного Иерусалима и Голанских высот. Безусловно, такая позиция Франции зачастую идёт вразрез с израильской и не содействует развитию дружеских отношений с этой страной. Тем не менее, Франция последовательно и настойчиво отстаивает эти положения в рамках ЕС, активно влияя на выработку общей европейской политики в отношении арабо-израильского мирного урегулирования. Таким образом одним из основных камней преткновения в отношениях между Францией и Израилем была и остаётся позиция Парижа в отношении арабо-израильского мирного урегулирования.
В целях деэскалации ситуации в зоне арабо-израильского конфликта и продвижения к всеобъемлющему миру в регионе на прочной международно-правовой основе Россия продолжает энергичную работу, используя потенциал ближневосточного «квартета», а также двусторонние контакты с непосредственно вовлеченными сторонами и ключевыми региональными партнерами. Наша страна выступает в пользу запуска израильско-палестинских переговоров по всему комплексу двусторонних проблем, в том числе созданию суверенного независимого палестинского государства, живущего в мире и безопасности с Израилем. 19 марта 2010 г. состоялосья министерское заседание "ближневосточного квартета", в который входят представители России, Евросоюза, США и ООН. Госсекретарь США Х. Клинтон для этого приезжала в Москву.
Выводы. Итак, позиции многих стран по урегулированию конфликта имели собственные цели и разворачивались в основном без учёта социокультурных факторов, а в основном – политических, экономических, геополитических. Они не привели к успеху и в дальнейшем в регионе ожидается остроконфликтная эпоха. В социокультурном пространстве арабо-израильский конфликт будут разворачиваться вокруг цивилизационных образов Будущего. В антропопространстве основной ценностью окажутся люди, способные работать с когнитивными смыслами — очень немногие люди, и, может быть, системы подготовки таких людей. В пространстве коммуникаций борьба будет идти за незастроенные дорогами и портами области. В материальном мире делить будут энергетический ресурс: нефть, газ и уран. Социокультурное пространство при этом оказывается наиболее уязвимым, но наименее поддается внешнему влиянию.
Распад Советского Союза и его уход с ближневосточной арены актуализировал необходимость развития новой стратегии российской политики на Ближнем Востоке. В выборе собственной модели социокультурного воздействия на арабо-израильский конфликт Россия должна исходить из трех основных принципов:
- получить возможность оказывать прямое воздействие не только на группы политической элиты, представляющие конфликтующие стороны за столом переговоров или поддерживающие политический контакт с одним из международных посредников, но, в первую очередь, на массовое сознание населения в зонах конфликтов, в том числе – на этнические группы и анклавы, подверженные воздействию экстремистской идеологии;
- избежать вовлечения в конфликт в качестве одной из конфликтующих сторон;
- избежать вступления в прямое конфликтное соприкосновение с ведущими игроками на мировой арене, вовлеченными в этот конфликт в одном из качеств: посредника, миротворца, либо в качестве одной из сторон, стремящихся урегулировать конфликт на собственных условиях методом прямого силового давления.
При анализе социокультурного влияния как России, так США и других стран на конфликт необходимо уходить от слепого копирования и переноса в ближневосточную практику западных и иных моделей социокультурного управления конфликтами, как бы это привлекательным не казалось.
Процесс урегулирования конфликта должен содержать следующие социокультурные составляющие:
выявление типов и специфики политических культур и субкультур в регионе;
определение основных мифов, ценностей и символов, лежащих в основе противостояния культур и субкультур, участвующих в конфликте;
политизация культурного наследия;
конструирование толерантных традиций культур и их «мобилизация» для урегулирования конфликта;
выявление ресурсов у каждой культуры и субкультуры, находящихся в них до начала конфликта;
анализ процесса использования этих ресурсов для урегулирования конфликта;
возможности увеличения ресурсов культур и субкультур за счёт внешних и внутренних источников;
социокультурное «очищение» от враждебных установок к «другой» культуре.
Заключение
В работе установлено, что социокультурное измерение урегулирования арабо-израильского конфликта должно исходить из того, что он возник на границах культур и эпох исторического развития. Ситуация Израиля и Палестинской Автономии не стабилизируется, поскольку там исламский мир сталкивается с выдвинутым в глубь Азии форпостом европейской цивилизации (Израиль), а глубоко традиционное палестинское общество соприкасается с модернизированным обществом Израиля.
Побудительным мотивом действий участников данного конфликта можно считать не только экономические или политические интересы, а социокультурные факторы, в том числе религиозную и «национальную идентичность». Речь идет о языке и религии как основах национального единства, о культурно-исторических ценностях и национально-исторической памяти и т.п. С этих позиций, поведение как Израиля, так и Палестины становится более понятным. Действительно, без учета культурно-исторических традиций и национальных ценностей понимание природы арабо-израильского конфликта в целом было бы неполным, а потому и неверным. В основе всякого интереса лежат объективные потребности, нужды субъекта или социальной общности, обусловленные его экономической, социальной, политической и иной ситуацией. Процесс познания социальных потребностей и есть процесс формирования интересов людей. Интерес, таким образом, категория объективно-субъективная, причем, объективным в своей основе может быть не только истинный, но и ложно понятый интерес. Так, десятилетиями в Израиле существовало мнение об арабской военной угрозе, а, следовательно, о том, что наращивание вооружений служит коренным интересам демократических государств от нападения. И хотя в действительности Палестина не была заинтересована в нападении на Израиль, её поведение во внешнеполитической области давало основания для