Проблемы взаимоотношений государства и церкви в XIII - XVII в.в.

СОДЕРЖАНИЕ
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1. РУССКАЯ ОСОБЕННОСТЬ ЦЕРКОВНО-ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИЙ
2. ОСОБЕННОСТИ РУССКОГО РЕЛИГИОЗНО-ПРАВОВОГО СОЗНАНИЯ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА ВЗАИМООТНОШЕНИЯ ОБЩЕСТВА И ГОСУДАРСТВА
3. ГОСУДАРСТВО И ЦЕРКОВЬ В БОРЬБЕ С "ГОРОДСКИМИ ЕРЕСЯМИ" В ДРЕВНЕЙ И МОСКОВСКОЙ РУСИ В XIV - XVI В.В.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Раскол оказался одним из способов ухода из-под юрисдикции государства, благо огромная территория России позволяла это делать. Раскол есть "могучая, страшная общинная оппозиция податного земства, массы народной против государственного строя - церковного и гражданского".
3. ГОСУДАРСТВО И ЦЕРКОВЬ В БОРЬБЕ С "ГОРОДСКИМИ ЕРЕСЯМИ" В ДРЕВНЕЙ И МОСКОВСКОЙ РУСИ В XIV - XVI В.В.
Сложное переплетение и взаимодействие политических, социальных, экономических и религиозных факторов привело в середине XIV в. к возникновению первого относительно массового и организованного оппозиционного государственной религии и Церкви общественно-религиозного движения в Древней Руси - "городских ересей". Основной причиной появления ересей большинство исследователей считают происшедшие в XIII в. социальные катаклизмы - монголо-татарское нашествие и установление политической зависимости от Золотой Орды, но поскольку ересь первоначально возникла именно в Пскове, причину ее Н.М. Никольский видел в конфликте между псковским и новгородским духовенством.
Никоновская летопись датирует появление ереси - стригольничества 1371 годом: "Некто бысть человек гнусный и скверных дел исполнен именем Карп, художеством стригольник, живый во Пскове. Се бо окаянный ересь устави, скверну и мерзку". Социальной базой стригольничества стали "черные люди" и низшее духовенство Новгорода и Пскова. Новгородский архиепископ дал характеристику ереси: "Стригольники... злословят Христа и Богоматерь, плюют на кресты, называют иконы болванами, грызут оныя зубами, повергают в места нечистые, не верят ни царству небесному, ни воскресению мертвых и, безмолствуя при усердных христианах, развращают слабых", применил к лидерам стригольников церковную меру наказания, лишив некоего "попа Никиту" сана и вместе с Карпом отлучив его от церкви. В 1375 г. лидеры стригольников были казнены утоплением, причем, по словам конфессионального историка, казнь последовала в результате самосуда новгородцев: "...неосторожная ревность простых сердец простерлась далее: схватив Карпа с двумя его товарищами, бросили их в Волхов".
Отлучение стригольников от церкви санкционировал в 1394 г. константинопольский патриарх Антоний, но это не привело к полной ликвидации "ереси". Церковь не имела эффективных средств борьбы с религиозными преступлениями, так как церковные суды руководствовались греко-византийскими каноническими нормами, претерпевшими на Руси либерализацию в ходе борьбы с язычеством. Обычными наказаниями являлись различные формы епитимии, а наиболее жестким - заключение в "дом церковный", которое преследовало цель исправления преступника, а не изоляции его от общества. Так, в 1004 г. митрополит Леонт "посади в темницу инока Андреяна, скопца, укоряше бо сей церковныа законы, и епископы, и презевитеры, и иноки, и помале исправися и прииде в покаяние и познание истины, якоже и многи дивитися кротости его и смирению и умилению".
Ощущая неэффективность борьбы с ересью мерами канонического воздействия, Церковь впервые была вынуждена обратиться к помощи светской власти. Митрополит Фотий в 1427 г. в послании к псковскому посаднику рекомендовал расправляться с "еретиками" путем казней и заточений. Под казнями по традиции понимались лишь телесные наказания. В результате принятых мер часть стригольников была заключена в порубы (земляные ямы), другая в страхе покинула Псков.
По мнению В.Д. Бонч-Бруевича, после "псковского разгрома" стригольническая ересь мимикрировала и со второй половины XV в. получила распространение в Москве и других городах под видом "новой новгородской ереси" - ереси жидовствующих. В отличие от Новгорода и Пскова, где "ересь" была распространена среди городских низов, в Москве она приобрела последователей в различных слоях населения, в том числе среди окружения Ивана III и в высшем духовенстве. С точки зрения Н.М. Никольского, причиной данного явления было стремление московской верхушки поощрять любые действия, направленные на ослабление Новгорода и Пскова.
Когда в 1478 г. великокняжеская московская власть покончила с самостоятельностью Новгорода, Иван III назначил сыск по делу московских еретиков. Несмотря на сопротивление митрополита Зосимы, которого А.В. Карташев называет "тайным последователем ереси", Собор 1490 г. отлучил жидовствующих от церкви и предал их анафеме.
На решение Собора повлияла позиция наиболее авторитетных иерархов. Новгородский архиепископ Геннадий в своем послании к Собору требовал принятия закона, предусматривавшего смертную казнь за ересь. Он подробно описал собственные действия в отношении новгородских еретиков: они были посажены связанными на лошадей лицом к хвостам, на головы надеты берестяные колпаки, сожженные затем прямо на головах осужденных. Эта пародия на аутодафе не завершилась сожжением еретиков, так как прецедента в данном случае на Руси еще не было, но архиепископ настаивал на применении смертной казни, ссылаясь на практику "короля Шпанского". Настоятель Волоколамского монастыря Иосиф Волоцкий в послании к участнику Собора 1493 г. суздальскому епископу Нифонту писал: "А иные, господине, говорят, что грех еретика осуждати: ино, господине, не токмо осуждати их, но и казнити и в заточенье посылати", указывая, что запрещение Иоанна Златоуста убивать еретиков относится лишь к лицам духовным, в то время как монарх имеет на это полное право, ибо "власть прияша от Господа Бога во отмщение злодеем, в похвалу же добро творящим". В своем "Просветителе" Иосиф Волоцкий ссылался на "Прохирон" византийского императора Василия Македонского, предусматривавшего смертную казнь за ересь.
На тот момент смертная казнь за ересь не была закреплена законодательно. В Псковской судной грамоте и Судебнике 1497 г. была предусмотрена смертная казнь лишь за один вид религиозного преступления - святотатство. Однако имелись прецеденты по другим видам религиозных преступлений: в 1411 г. в Пскове по приговору светского суда за колдовство были сожжены 12 "вещих женок", в 1462 г. в Можайске по обвинению в колдовстве был сожжен боярин Мамона с женой и матерью.
В полемике нестяжателей и осифлян об отношении к еретикам великокняжеская власть приняла сторону последних, осознав необходимость принятия решительных мер к ереси. В 1499 г. поддерживавшие жидовствующих бояре Патрикеев и Ряполовский были репрессированы. Церковный собор 1503 г. повторно предал еретиков анафеме, и это послужило поводом к применению "градских казней", т.е. наказаний, осуществляемых светской властью. Нераскаявшиеся еретики в 1504 г. были подвергнуты сожжению, другие заключены в монастырские земляные ямы. Собор 1505 г., проходивший под председательством Василия III, приговорил "лихих из еретиков" к смертной казни: жидовствующие Курицын, Коноплев, Максимов были сожжены в клетках, Некрасу Рукавову отрезали язык. В 1511 - 1512 гг. уцелевшие жидовствующие по указу Василия III были заключены в монастырские тюрьмы "до кончины живота их".
По мнению В.А. Рогова, сожжения еретиков начала XVI в. стали прецедентом в правоохранительной практике, а применение смертной казни к жидовствующим было продиктовано соображениями защиты государственной безопасности, поскольку ересь разлагала формирующуюся монархическую идеологию молодого национального государства. Н.М. Гальковский объяснял ужесточение наказаний за религиозные преступления "подражанием татарам", влиянием жестоких норм золотоордынского права: "Воспитанная в суровой школе татарщины, гражданская власть не была склонна к кротким мерам....начиная с XV - XVI вв. преступления против религии и вообще против всякого рода остатков язычества считаются государственными преступлениями".
Стремясь заручиться поддержкой государства в борьбе с религиозными преступлениями, Церковь была вынуждена жертвовать частью своих судебных полномочий, что было зафиксировано материалами Стоглавого собора 1551 г.
Таким образом, с конца XV в. ужесточается правоприменительная практика по делам о преступлениях против веры и складывается особая система судопроизводства по таким делам. Церковный суд, рассмотрев дело, выносил решение о применении церковного наказания на основании канонических норм, после чего передавал осужденного светскому суду, который применял к преступнику "градскую казнь". В результате сложился параллелизм в борьбе светской и церковной власти с религиозными преступлениями, который будет сохраняться до издания Соборного уложения 1649 г., когда государство полностью возьмет на себя уголовно-правовую борьбу с религиозными преступлениями.
Важно отметить, что, когда Церковь столкнулась с "городскими ересями", она пыталась разрешить проблему сложившимися в правоохранительной практике церковного суда мягкими каноническими средствами, и лишь угроза церковного раскола заставила ее обратиться к помощи светской власти. При этом решительная борьба с религиозным инакомыслием развернулась в момент начала добровольного подчинения Церкви государству после получения Русской церковью статуса автокефальной. Союз Церкви и Московского государства был продиктован заинтересованностью обеих сторон. Именно светская великокняжеская власть, стремившаяся к подчинению церкви своей воле, в конце XV в. примет решение о защите Церкви от раскола путем использования жестких карательных мер. И именно с победой осифлянской доктрины будет в последующем реализована заложенная в православии идея сильной самодержавной монархической государственности. С другой стороны, подчинение Церкви государству и последующее слияние церковной организации с государственным аппаратом приведут в конечном итоге к религиозно-идеологической катастрофе. Возложение на Церковь ряда несвойственных ей функций породит глубокий кризис православной религии и идеологии на рубеже XIX - XX вв. Противоречия и проблемы в государственно-конфессиональных отношениях не смогут быть разрешены в рамках конфессиональной реформы и станут одним из факторов крушения российской православной монархической государственности.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Подводя итог работы можно сделать следующие выводы:
При всех сложностях, искажениях, конфликтах духовной и светской власти киевского и московского периодов русской истории стороны смирялись с притязаниями друг друга и шли на компромисс. Церковь никогда не имела статуса государственного учреждения; вмешательство государства в церковные дела и имевшее место в отдельные моменты подчинение Церкви царской воле никогда не основывалось на правовых нормах.
Это была "симфония" - гармония Церкви и царства.
Во-первых, сама Церковь наделяет православного христианского монарха не только обязанностью быть защитником, покровителем церковного общества, судить и наказывать "непокорных" его членов, но и правом быть старшим епископом Церкви. Когда государство в лице своих чиновников начинает все более проникать во внутреннее церковное право, русское духовенство в XVII в. еще сохраняет возможность противостоять секуляризации.
Во-вторых, границей для участия христианского монарха в жизни Церкви является соответствие его деятельности каноническому праву. Практика отношений Русского государства и Церкви X - XVII вв. в принципе сохраняет канон: в осуществлении суда над отступниками от веры и Церкви (духовный суд и наказания, применение "градской казни" после отлучения от Церкви); в государственной вероисповедной политике (право неверных и иноверцев свободно исповедовать свою веру с ограничением пропаганды ее в православном обществе), в осуществлении миссионерской деятельности: приоритет духовных средств - проповедь, учение, богослужение, освящение, благотворительность, пример иноческого подвига.
В-третьих, русский монарх, в отличие от византийского василевса, никогда не выступает в роли священнослужителя. Он может принимать решение об установлении постов, совершении молебнов, таинства покаяния, но участвует в богослужении только как мирянин.
В-четвертых, каноническое основание церковного устройства и управления и главное условие "симфонии" - соборность - сохраняется до XVIII в.
Таким образом, в российской истории церковно-государственных отношений X - XVII вв. победа византийской идеологии "симфонии" Церкви и царства не означала победу византийской исторической практики фактического подчинения Церкви царству. Формула русской "симфонии" - "по воле великого князя (царя) и благословению митрополита (патриарха) с Собором", рожденная в Киевский период преимущественно в сакральной области христианской миссионерской деятельности князей и духовенства, в Московской Руси реализуется и в сфере правительственной - церковного управления и суда.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ

Литература до 1918 г.
1. Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1. Харьков, 1916.
2. Мякотин В.А. Из истории русского общества. СПб., 1902.
3. Николай (Ярушевич). Церковный суд в России до издания Соборного уложения Алексея Михайловича (1649 г.). Пг., 1917.
4. Попов А.В. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904.
5. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905.
6. Филарет (Гумилевский). История Русской Церкви. Период второй. М., 1850.
7. Щапов А.П. Опыт исторического исследования о причинах происхождения и распространения раскола. Казань, 1859.
Литература 1918 – 1991 г.г.
8. Бонч-Бруевич В.Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973.
9. Булгаков С.Н. Православие: очерки учения православной Церкви. М., 1991.
10. Золотухина Н.М. Иосиф Волоцкий. М., 1981.
11. Карташев А.В. Церковь и государство. Париж, 1932.
12. Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1983.
13. Российское законодательство X - XX вв. Т. 2. М., 1985.
Литература после 1991 г.
14. Денисова Л.Е. К вопросу о диаконическом служении церкви (сравнительно-исторический анализ) // История государства и права, 2008, N 12.
15. Иванченко С.В. Русская православная церковь как элемент государственного механизма Российской империи // История государства и права. 2010. N 13.
16. Ильин И.А. О православии и католичестве // О грядущей России: Избранные статьи / Под ред. Н.П. Полторацкого. М., 1993.
17. Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви // Карташев А.В. Собр. соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1992 - 1993.
18. Нешитов П.Ю. Человеческое и ангельское в протопопе Аввакуме // Путь Востока. Традиции и современность: Материалы V молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия Symposium. Вып. 28. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003.
19. Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV - XVII вв. М., 1995.
20. Салтыкова С.А. Реализация православного идеала "симфонии" Церкви и царства: византийская и русская исторические формы церковно-государственных отношений // История государства и права. 2009. N 21.
21. Сорокина Ю.В. Особенности русского религиозно-правового сознания и его влияние на взаимоотношения общества и государства (к вопросу истории взаимоотношений Церкви и государства) // История государства и права. 2009. N 12. С. 5 - 9; N 13.
22. Струве Н.А. Во дни сомнений // Православие и культура. М., 1992.
23. Яхьяев М.Э. Специфика религиозного фанатизма // Религиоведение. 2006. N 3.
Интернет-ресурс
24. Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович // Портал credo.ru.
25. Новикова Л., Сиземская И. Русская философия истории. URL: http://www.gumer.infobibliothek.
26. Панарин А. Философия истории. Русское просвещение. Поиски национальной идентичности. URL: http://www.gumer.infobibliothek.
27. Федотов Г.П. Россия и свобода // Новый журнал. Нью-Йорк, 1945. N 10 // URL: http://www.gumer.infobibliothek.
Струве Н.А. Во дни сомнений // Православие и культура. М., 1992. С. 97.
Ильин И.А. О православии и католичестве // О грядущей России: Избранные статьи / Под ред. Н.П. Полторацкого. М., 1993. С. 308.
Булгаков С.Н. Православие: очерки учения православной Церкви. М., 1991. С. 27 - 28.
Карташев А.В. Церковь и государство. Париж, 1932. С. 3.
Сорокина Ю.В. Особенности русского религиозно-правового сознания и его влияние на взаимоотношения общества и государства (к вопросу истории взаимоотношений Церкви и государства) // История государства и права. 2009. N 12. С. 5 - 9; N 13. С. 7 - 12.
Там же.
Новикова Л., Сиземская И. Русская философия истории. URL: http://www.gumer.infobibliothek.
Там же.
Салтыкова С.А. Реализация православного идеала "симфонии" Церкви и царства: византийская и русская исторические формы церковно-государственных отношений // История государства и права. 2009. N 21. С. 10 – 11.
Яхьяев М.Э. Специфика религиозного фанатизма // Религиоведение. 2006. N 3. С. 147.
Панарин А. Философия истории. Русское просвещение. Поиски национальной идентичности. URL: http://www.gumer.infobibliothek.
Новикова Л., Сиземская И. Русская философия истории // URL: http://www.gumer.infobibliothek.
Иванченко С.В. Русская православная церковь как элемент государственного механизма Российской империи // История государства и права. 2010. N 13. С. 35 - 37.
Там же.
Там же.
Там же.
Федотов Г.П. Россия и свобода // Новый журнал. Нью-Йорк, 1945. N 10 // URL: http://www.gumer.infobibliothek.
Мякотин В.А. Из истории русского общества. СПб., 1902. С. 14.
Там же. С. 97 - 98.
Каптерев Н.Ф. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович // Портал credo.ru.
Там же.
Денисова Л.Е. К вопросу о диаконическом служении церкви (сравнительно-исторический анализ) // История государства и права, 2008, N 12.С. 7.
Нешитов П.Ю. Человеческое и ангельское в протопопе Аввакуме // Путь Востока. Традиции и современность: Материалы V молодежной научной конференции по проблемам философии, религии, культуры Востока. Серия Symposium. Вып. 28. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С. 90.
Там же. С. 91.
Щапов А.П. Опыт исторического исследования о причинах происхождения и распространения раскола. Казань, 1859. С. 59.
Там же. С. 129.
Никольский Н.М. История русской церкви. М., 1983. С. 84.
Филарет (Гумилевский). История Русской Церкви. Период второй. М., 1850. С. 70.
Российское законодательство X - XX вв. Т. 2. М., 1985. С. 259.
Филарет (Гумилевский). Указ. соч. С. 71.
Попов А.В. Суд и наказания за преступления против веры и нравственности по русскому праву. Казань, 1904. С. 142.
Попов А.В. Указ. соч. С. 117.
Бонч-Бруевич В.Д. Избранные атеистические произведения. М., 1973. С. 182.
См.: Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви // Карташев А.В. Собр. соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1992 - 1993. С. 387.
Никольский Н.М. Указ. соч. С. 89 - 90.
См.: Карташев А.В. Указ. соч. Т. 1. С. 387; Никольский Н.М. Указ. соч. С. 95.
См.: Попов А.В. Указ. соч. С. 90 - 91.
См.: Николай (Ярушевич). Церковный суд в России до издания Соборного уложения Алексея Михайловича (1649 г.). Пг., 1917. С. 98 - 99.
См.: Гальковский Н.М. Борьба христианства с остатками язычества в Древней Руси. Т. 1. Харьков, 1916. С. 242.
См.: Никольский Н.М. Указ. соч. С. 94 - 101.
Попов А.В. Указ. соч. С. 93.
Рогов В.А. История уголовного права, террора и репрессий в Русском государстве XV - XVII вв. М., 1995. С. 83.
Гальковский Н.М. Указ. соч. С. 242 - 243.
Российское законодательство X - XX вв. Т. 2. М., 1985. С. 309 - 310, 371.
Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1905. С. 64.
Золотухина Н.М. Иосиф Волоцкий. М., 1981. С. 53 - 64.
3