Более ста лет прошло с тех пор, когда великий русский поэт Максимилиан Волошин приобрёл в Берлине и перевёз в Коктебель копию великолепной скульптуры, выставленной в Каирском музее и поразившей его удивительным сходством с лицом его возлюбленной Маргариты Сабашниковой. Найденная при раскопках Карнакского храма, статуя не сопровождалась какими-либо надписями, что давало повод египтологам в разное время давать ей различные имена. Предполагали, что это царица Тийя, затем богиня Мут, современная наука видит в ней царицу Мутнеджмет. Сам же Волошин назвал её царицей Таиах.
Я пересмотрел изрядное количество авторитетных источников самых маститых авторов в поисках значения этого слова, но ничего вразумительного у них не нашёл, кроме надуманной и ставшей хрестоматийной интерпретации имени Тийя (или Тэйя). Но я не мог поверить, чтобы Максимилиан Александрович, бесконечно бережно и свято относившийся к звукописи своих стихов, мог настолько варварски исказить имя древнеегипетской царственной особы. И почему, собственно говоря, в конце тогда ставить букву "Х"? Можно было бы и "Р", и "Н", и вообще любую другую согласную букву русского алфавита. Стоит учесть, что он был тогда молод, влюблён, а в таком состоянии очень хочется выглядеть в глазах своей избранницы загадочным и оригинальным. Вполне вероятно, именно тогда и зародилась в нём тяга к мистификациям.
В ноябре 2006 года во время экскурсии по Каирскому музею я попросил экскурсовода показать, где находится скульптура Таиах. Он долго не мог понять, что я от него хочу. Выяснилось, что никакой царицы с этим именем среди древнеегипетских венценосных династий не было. Слова "таиах" нет ни в арабском и ни в одном другом языке планеты. Тем не менее, Максимилиан Александрович воспел её в восхитительных стихах, ей посвящали стихи другие поэты, бывавшие у него в мастерской, но вопрос о происхождении этого слова до сих пор был открытым и спорным.
Существует мнение, что Волошин не знал арабского языка. Но, было бы удивительно, если бы гениальный поэт, чьё призвание – работа со словом, общаясь с организаторами выставки, не узнал произношение и значение основных терминов на новом языке.
Максимилиан Александрович был непревзойдённым мистификатором. Зная эту черту его характера, я решил поиграть с этим словом, поменять местами буквы и слоги. Прочитал его в обратном порядке. Получилось – «хаиат». И вдруг – прозрение. «Хайят» в переводе с арабского означает «жизнь»! Ведь вся жизнь мастера была тогда сосредоточена в Маргарите. Когда он впервые увидел скульптуру, будучи поражён её необыкновенной красотой и сходством с любимой, прикоснулся к ней губами, и ему показалось, что она живая. Мгновенно прояснилось, почему он назвал её «тайной тайн Египта».
Древнеегипетская «Книга Мертвых», доступная лишь посвящённым, — это книга о жизни, победившей смерть. Да и сама жизнь до сих пор это величайшая, никому не подвластная тайна. Стало понятно, почему она у него «царевна солнца». Жизнь на планете Земля – это «дочь», порождение солнечной энергии. В данном контексте обретают более глубокий смысл все остальные упоминания Таиах в лирике поэта.
Ещё одно подтверждение этой версии – рисунок Волошина под скульптурой. На нём изображён древнеегипетский корабль и под ним – не логично подразумевающиеся иероглифы, а псевдоарабская надпись, которую изучали востоковеды и не нашли в ней никакого смысла и значения. Это самая настоящая волошинская мистификация в стиле Черубины де Габриак, чья фамилия тоже может являться косвенным ключом к разгадке: последние четыре буквы, прочитанные в обратном порядке, дают «Каир». Тайной же это осталось, скорее всего, потому что он не мог причинить боль супруге, Марии Степановне в случае, если бы она узнала, КАКОЕ имя он дал скульптурному портрету своей первой жены. Это был его глубоко интимный и личный секрет, который он никому не мог бы раскрыть просто по этическим соображениям.
Всплывший из глубин тысячелетий талисман помог Волошину выжить в «ревущем пламени и дыме» Гражданской войны. Дом Поэта – единственная постройка на набережной Коктебеля, уцелевшая во время Великой Отечественной. Его сохранила прекрасная Таиах – Хайят, вечная, неистребимая ЖИЗНЬ.
Мастер ушёл, так и не раскрыв тайну этого имени. Спустя 100 лет в далёком Египте она открылась для меня и для всех влюблённых в Макса и его изумительную скульптуру.
Борис ГРИГОРЬЕВ