Кричать устами своей раны-мудрость этой испанской пого- ворки, свойственная любому гению, с особой силою касается ге- ния трагического.
Симон Бар-Иона, известный святой Петр, блаженный Ав- густин, Паскаль, Киркегор, Толстой, Ганди,- такова мировая ли- ния этого матемпсихоза.
У Сент-Бева есть фантастическая сцена погребения Монтеня.
За гробом шествует вся французская литература. Идя за покойни- ком никто из них ни думает о нем, и лишь один рыдает-Паскаль.
Нет, его трудно представить рыдающим-слишком стоически переносил страдания. Это рыдание метафизическое, внутреннее, самое страшное из рыданий.
Вот почему мыслители, подобные гению из Клермон-Феррана, не только не кажутся счастливыми, но олицетворяют несчастье.
Все тела, небесная твердь, звезды, земля, ее цаства не стоят самого ничтожного из умов; ибо он знает все это и самого себя, а тела не знают ничего. Но все тела, взятые вместе, и все умы, взятые вместе, и все, что они сотворили, не стоят единого порыва милосердия-это явление несравненно более высокого порядка.
Из всех тел взятых вместе, не удалось бы извлечь и самой ничтожной мысли; из всех тел и умов нельзя было бы извлечь ни единого порыва истинного милосердия; это невозможно, это от- носится к другой сфере-сверхестественной.
Этого вполне достаточно, чтобы проникнуться его духом.
Я не знаю, кто меня послал в мир, я не знаю что такое мир, что такое я. Я в ужасном и полнейшем неведении. Я не знаю что такое мое тело, что такое мои чувства, что такое моя душа, что такое та часть моего я , которая думает то, что я говорю, которая размышляет обо всем и о самой себе и всетаки не знает о себе больше, чем все остальное. Я вижу эти ужасающие прост- ранства вселенной, которые заключают меня в себе, я чувствую себя привязанным к одному уголку этого обширного мира, не зная, почему я помещен именно в этом а не в другом месте целой вечности, которая мне предшествовала, и которая за мной следу- ет. Я вижу со всех сторон только бесконечности, которые заклю- чают меня в себе, как атом, как тень, которая продолжается только момент и никогда не возвращается. Все, что я сознаю, это только то, что я должен скоро умереть; но чего я больше всего не знаю, это смерть, которой я не умею избежать. Как я не знаю, откуда я пришел, так же точно не знаю, куда уйду... Вот мое положение: оно полно ничтожества, слабости, мрака.
Мы беззаботно катимся в пропасть закрыв глаза, чтобы не видеть ее.
Итак-Паскаль, которому посчастливилось изобрести и смерть, и счетную машину и которому за одно прощалось другое.
Это было ясновидение. В мире еще ничто не предвещало ра- ционализации. Человек все больше верил в разум, а величайшие мыслители - Декарт, Спиноза, Локк, Гоббс - уже начали выводить из разума новый неведомый мир, да такой, что человечество при- тихло в восхищении.Бездна открывала ему свои глубины- опасности рационализации мира. Стоя у самих истоков зарождаю- щейся науки, он узрел утрату человечности, исчезновение цели и смысла жизни. Крупнейший естествоиспытатель своего времени, он обратил взор к глубочайшим внутренним переживаниям, дабы усме- рить страх перед открывшейся ему жутью.
К чему бы ни прикоснулся гений этого человека, везде крупнейшие открытия и изобретения. "Ему свойственно удивитель- ное умение проникать в самую суть вещей и отделять солидные основания от чисто словесных". Французский Архимед, он закла- дывает основы гидростатики, попутно изобретая гидравлический пресс. Он придумывает счетную машину, тачку, альтиметр, с уди- вительной точностью определяет массу воздуха, разрабатывает методы обучения языку, достигает невиданных высот в физике и математике.
Хотя в конце жизни он назовет математику бесполезным ре- меслом, именно ему,Пуанкаре XVII века, принадлежат серии задач о циклоиде, подготовившие математику к анализу бесконечно ма- лых, дифференциальному и интегральному исчислению, выдающиеся достижения в теории игр, вполне современная формулировка мето- да математической индукции, теория конических сечений и мно- гое, многое другое.
А философия?-Желая возвысится над стоиками и скептиками, ибо первые, наделяя человека безгранично всемогущим разумом ставят его выше всего сущего, а вторые склоняясь к другой крайности, безмерно принижают мысль, доводя ее до животного состояния, Паскаль пытался соединить, синтезировать самонаде- янность и утрату веры.
А о ком говорит Паскаль, себя не упоминая?
Хотя с годами он все больше склонялся к пессимизму и скептицизму, раздражение пирронизмом Монтеня так и не прошло.
Ему чужды вычуренность, витееватость, риторство, педан- тизм. Излюбленная манера - виртуозность афоризма. Даже вскользь брошенное замечание пронзительно, даже мимолетная мысль проникновенна. Ни к кому в большей мере не относится формула: минимум слов- максимум идей.
Стиль- это сам человек, скажет ему Бюффон. И Паскаль зна- ет это:
Видя естественный стиль, мы приходим в удивление и восхи- щение: ожидая видеть в слоге только автора, мы находим в нем человека.
Что же это был за человек?
Паскаль был человеком большого ума и,-что не свойственно большим умам,- человеком большого сердца. Все то, что он со- вершил в области ума и в области сердца, несет на себе печать самостоятельности и своеобразия, о пылких, почти яростных по- исках истины. Воспитанный отцом, человеком тоже незаурядным- в обстановке полной свободы, он обладал изумительными способ- ностями, в частности к математическим вычислениям и концепци- ям. Злоупотребление умственным трудом ранопривело его с стран- ному нервному заболеванию, еще более развившую в нем чувстви- тельность.Искренний и страстный христианин, он создал свою апологию религии, пользуясь методами и доводами, до которых никто до него не додумывался и которые должны были поразить в самое сердце неверующего. Ему было всего тридцать девять лет, когда он скончался, так и не успев свести в единое целое все написанное им.
Итак человековидение Паскаля.
Никогда люди не делают зла так много и так радостно, как тогда, когда делают это сознательно.
Люди только и делают, что обманывают друг друга-такова их природа. И пусть они пытаются поставить свое корыстие на служ- бу общественному благу-эти попытки только лицемерие, подделка под милосердие, потому что в основе основ все равно лежит не- нависть.
Жалость к обездоленным легко уживается со своекорыстием. Люди рады отдать дань добрым чувствам, прославиться мягкосер- дечием, при это ничего от себя не оторвать.
Пройдет немного времени, и другой великий гуманист, автор идеи вечного мира, Иммануил Кант, напишет трактат Об изначаль- но злом в человеческой природе:
Эта нечестность самому себе пускать пыль в глаза, мешаю- щая утверждению в нас подлинно морального образа мыслей, превращается в лицемерие и одурачивание других. Если зто и нельзя назвать злостью, то оно по меньшей мере заслужи- вает названия низости и кроется в том злом начале человеческой природы, которое составляет тронутое гнилью место нашего рода, и, пока мы не избавимся от него, будет припятствовать развитию зачатков доброго.
Да уж, лгать себе о себе-мы слишком хороше знаем куда это в итоге заводит... А вот Паскаль- не лгал, предостерегая и грядущее Просвещение, и всех нас. Не лгал - отсюда всеуравно- вешенность и амбивалентность М ы с л е й :
Если человек восхваляет себя, я его уничижаю, если уничи- жает - восхваляю и противоречу ему до тех пор, пока он не уразумеет, какое он непостижимое чудовище.
Я равно порицаю и того , кто взял себе за правило только восхвалять человека, и ,того кто всегда его порицает, и того, кто насмехается над ним. Я с теми, кто , тяжко сте- ная, пытается обрести истину.
Пусть же человек знает, чего он стоит. Пусть любит субя, ибо он способен к добру, но не становится из-за этого снисхо- дителен к низости, заложенной в его натуре. Пусть презирает себя, ибо способность к добру остается в нем втуне, но не пре- зирает сомое эту способность. Пусть и ненавидит себя и любит: в нем есть способность познать истину и стать счастливым, но познания его всегда шатки и неполны.
Человек осознает свою неполноценность в чуждом ему мире и испытывает жалость к самому себе. Он чувствует себя ничтожным, ибо понимает, что он ничтожен, этим-то он и велик.
Стержневая идея человековидения Паскаля не в том, что на- до "ненавидеть себя", но в том, что "не надо лгать себе":
Конечно, плохо быть полным недостатков, но значительно хуже быть полным ими и не желать признавать их, поскольку к ним добавляется еще и недостаток добровольной иллюзии.
Что за химера человек, какое чудовище, какой хаос, какое вместилище противоречий, какое чудо... судья всех вещей и бессмысленный червь земли, обладатель истины и клоака неуве- ренности и заблуждений, слава и отброс мироздания.
Хотя чувство трагедизма существования пронизывает всю че- ловеческую культуру, именно Паскаль выразил его, как "изна- чальную бедственность нашего удела"-"хрупкость,смертность и такую ничтожность человека, что стоит подумать об этом- и уже ничто не может нас утешить".
В зародыше у Паскаля содержится идеи Киркегора об омассовлении человека и его растворении в других. Человек стремится к анонимности и конформизму. Щадя свое "я" и не же- лая задумываться о своей природе, он убегает от самого себя во внешнее существование - в суетность и массовую " зачумленность ". Но это не приносит ему радости. Непостоянство разглагольст- вование, беспокойство, скука- вот непременные условия челове- ческого бытия. Люди не живут, но лишь надеются жить, поскольку пренебригая настоящим, вечно ожидают будущего.
Почему люди следуют за большинством ? Потому ли, что оно право ? Нет, потому что оно сильно.
Почему следуют стародавним законам и взглядам ? Потому ли, что они здравы ? Нет, потому что они общеприняты и не дают прорастать семенам раздора.
Политические взгляды Паскаля весьма консервативны, он яр- кий противник Фронды и поборник абсолютизма. Он принимает су- щее не в меру его аправедливости, но в силу его неизбежности. Любой общественный порядок. несправедлив. Поэтому разрушению должно предпочесть созидение. Философ истины, какой бы она ни была, знаток человеческой природы, он понимает, что все дело в этой самой природе, а не в общественном порядке.
Нет беды страшнее, чем гражданская смута. Она неизбежна, если попытаться всем воздать по заслугам, потому что каждый тогда скажет, что он то и заслужил награду. Глупец взошедший на трон по праву наследования, тоже может причинить зло, но всетаки не столь большое и неизбежное.
Насилие государства-это зло, абсолютизм- зло наименьшее. Фронда- мнимая справедливость. Нехорошо быть слишком свобод- ным, записывает он, Хотя богатство ведет к неравенству, ра- венство куда хуже. Монтальт провидит опасность тоталитаризма: откроется простор не только высшему государству, но и высшей тирании.
Иногда Паскаля обвиняют в обскурантизме, но он страшился не знания, а "просвещенных невежд", толкающих чернь на бунт. У всякого знания есть две крайние точки, и они соприкасаются. Одна- это полное неведение, в котором человек рождается; дру- гой достигают все познавшие ученые умы. уразумевшие в своей глубине, что по прежнему ничего не знают, и , таким образом, вернувшиеся к первоначальному неведению, но умудренно. А те, что вышли из природного неведония, но не достигли неведения умудренного, те набрались обрывков знаний и воображают, будто все превзошли. Они-то и мутят мир, они-то и судят обо всем вкривь и вкось. Народ и сведующие люди-здоровое общество, всезнайки- его болезнь.
О ком бы это ?...
В основе антесцентизма Паскаля лежало опасение, что чело- века слишком легко обратить в голый научный факт- сделать его одномерным, сказали бы мы. Он иронизировал, что побаивается математиков, которые, чего доброго превратят его в теорему".
" Паскаль принес в жертву своему богу великолепный мате- матический ум, тем самым приписывая богу жестокость, которая является космическим расширением болезненных душевных мук са- мого Паскаля" - Рассел и Валери явно пристрастны к трагическо- му мыслителю. Пристрастны и не справедливы. Горько слушать их упреки в прозелитизме, отступничестве от науки, расчетливости и рассчитанности искусства, особенно- в противопоставлении вечного безмолвия духу геометрии.
Но было- ли отступничество ? Была ли жертва ? Являются ли мысли жертвой, жертвой Богу самого ценного в человеке- разума? Нам бы такие жертвы! Да и мог ли человек такого масштаба от- речься от самого себя?
Накануне просвящения и как бы предостерегая о грядущей опасности механизации жизни, Паскаль говорил о невозможности сведения высшего к низшему, о возможном антигуманизме, о гря- дущей плоской раздумчивости, об абсурде замены веры наукой.
Развивая античный принцип " вижу и одобряю лучшее, а сле- дую худшему" Мональт, вопреки Картезию, категорически отверг просвещенческое тождество знания и добродетели. Разум слишком побвержен влиянию воли, дабы стать управителем и судьей. Источником нравственности является доброе или злое сердце, а не всесилие рассудка. Ум с сердцем не в ладу: борьба между ра- зумом и страстями- извечная драма человеческого существования.
Даже обладая лучшими понятиями о мире и о себе, человек далеко не всегда ведет себя в полном согласии с ним. Зло мира, если мир находится во зле, не может не проникать в его душу. Унижение не делает нас неспособными к благу, и святость не де- лает изъятыми от зла.
В отличие от Декарта, Лейбница, Спинозы , Паскаль не яв- ляется панлогистом. Для него граница между истиной и ложью, как и между двумя истинами, призрачна и условна.
Истина столь тонка, что, чуть отступишь от нее, впадаешь в заблуждение столь тонко, что едва отклонившись от него обре- таешь истину.
Ничто не бывает безусловно истиным, ничто не истинно в смысле чистой истины.
Мы только отчасти обладаем истиной и благом вперемежку с ложью и злом.
Осознавая бесконечность истины и знания , Паскаль неодоб- рительно относитсяк притязаниям философов обьять все существу- ющее,- как Демокрит, говорить обо всем.
Для Паскаля человек не исчерпывается разумом. Его неотъ- емленные качества: неразумение на одном конце, вдохновение и вера- на другом. Животность и - божественная откровенность, тупость.
В формулу отчаяния "надо поглупеть" Паскаль вкладывает всю боль интеллектуала, глубоко осознавшего тщету познания-" познания, умножающего скорбь".
Он считал, что мышление дано человеку и как осознание смерти: с его помощью человек убеждается, что все его удо- вольствия только суета, что бедствия бесконечны, что, наконец, смерть неумолимо приводит к страшной необходимости исчезнуть навсегда. Нет ничего действительнее и ужаснее этого.
Кстати, логика Паскаля контрапунктична. Каждое утвержде- ние рано или поздно переходит в свою противоположность. После- довательно испытывая все за и против, он убеждался в одинако- вой верности всех прямых и обратных утверждений- отсюда его амбивалентность, напряженность, двоемерие.Чтобы остаться чело- веком, нельзя отказаться от собственных полюсов. Отказ чреват тем, что чем больше мы стремимся представиться ангелами, тем больше уподобляемся животным. Тщетны усилия и тех, кто отказы- вается от страстей, и тех, кто им предается.
... разум по прежнему клеймит страсти за их низость и несправедливость, нарушая покой тех, кто им предается, и страсти по прежнему бушуют в тех кто жаждет от них избавиться.
Даже величие человека в его трагическом уделе. Даже ни- зость его в его величии.
Итак, мы показали, что человек суетен, ибо ценит несу- щественное, и все его суждения ничего не стоят. Но потом мы показали, что они вполне здравы и что вовсе не так суетен, как обычно утверждают, ибо его суетность глубоко обоснованна; итак, мы опровергли суждение, опровергающее суждение народа.
А теперь следует опровергнуть и это наше утверждение, по- казать, что при всей здравости суждений народ суетен, не пони- мает, в чем истина, видит ее там, где ее нет,и, таким образом, его суждения всегда неверны и неразумны.
Но главное из Мыслей о религии- это величие и недостаточ- ность разума, но что эта мощь перед смертью, перед Богом, пе- ред слабостями человека?
Все наше достоинство,- пишет Паскаль,- заключается в мысли. Не пространство, не время, которых мы не можем запол- нить, возвышают нас, а именно она, наша мысль. Будем же учиться хорошо мыслить: вот основной принцип морали".
И-рядом:"Сколько бы разум не кричал, он не может сам оце- нивать вещи". "Мне очень приятно видеть, как унижают гордый разум". " Мысль составляет величие человека" " Люди безумны, и это столь общо, что не быть безумцем было бы тоже своего рода безумием". " Мы должны бесприкословно повиноваться разуму". " Все достоинство человека заключено в мысли, но что та- кое эта мысль? Как она глупа!.. Как она величественна по своей природе, как она низка по своим недостаткам".