История благородных газов начиналась вполне традиционно и по началу не предполагала никакого открытия. В восьмидесятых годах девятнадцатого века английский физик Джон Уильям Рэлей решил определить плотности различных газов, причем, с очень большой точностью - погрешность должна была составлять не более сотой доли процента. Поэтому он делал все, что бы его результаты были достоверными: использовал в опытах самые чистые вещества, пользовался самыми точными весами того времени, работал предельно аккуратно. Сначала Рэлей определил плотность самого легкого из газов - водорода, затем принялся за кислород. Наконец подошла очередь азота. Азот, как известно, составляет примерно четыре пятых (по объему) воздуха, поэтому разумнее всего было бы выделить его именно из этого источника. Тем не менее, педантичный Рэлей получал азот из других, самых разных веществ, например, прокаливал нитрит аммония:
NH4NO2 = N2 + 2H2O
Применение азота добытого разными способами, делало результаты. Уже заканчивая исследования по плотности газов, Рэлей всё же решил проверить и атмосферный азот. Для того, что бы выделить его в чистом виде он пропускал воздух через ряд ловушек, где последовательно удалялись углекислый газ, кислород, пары воды и даже следы водорода, доля которого составляет всего несколько тысячных! Тем не менее, массы "химического" и "воздушного" азота не совпали, причем разница была постоянной, она составляла примерно одну тысячную грамма. Другой экспериментатор, может быть, и не обратил бы на такую "ошибку" внимания, но только не Рэлей. Нет! Он решил разобраться с этой загадкой, а потому в апреле 1894 года написал статью о своих любопытных результатах в журнал "Nature".
Вскоре на неё откликнулся соотечественник Рэлея химик Уильям Рамзай. Рамзай предположил, что в воздухе, помимо кислорода, азота и углекислого газа, содержится еще один, ранее не известный, более тяжелый газ. Просматривая старые научные журналы, он также обнаружил описание опыта, поставленного еще в 1785 г. английским ученым-аристократом Генри Кавендишем. Тогда, пропуская через воздух электрические разряды и удаляя образующийся оксид азота, Кавендиш обнаружил, что примерно одна сотая воздуха всегда оставалась неизменной, она не вступала ни в какие реакции.
Рэлей и Рамзай решили повторить этот опыт. Каждый из них пошел своим путем: Рамзай удалял азот с помощью магния, а Рэлей связывал его с кислородом при помощи электричества. В остатке, как и у Кавендиша, всегда осталась небольшая часть воздуха. Плотность ее оказалась в 15 раз больше плотности водорода, тогда как плотность азота только в 14 раз больше её.
Эта плотность возрастала ещё по мере дальнейшего поглощения азота, пока не достигла 18. Этим было доказано, что воздух содержит газ, плотность которого больше плотности азота.
Исследователи подвергли его самым разнообразным испытаниям. Неизвестный газ смешивали с хлором, серой, бромом, пытались сжечь в кислороде при высоких температурах... Но тщетно: газ оставался неприступным, он был абсолютно инертным. Рамзай также выяснил, что молекула нового вещества состоит лишь из одного атома. Все эти факты свидетельствовали об открытии нового химического элемента, о чём и было сообщено 12 августа 1894 г. Британской Ассоциации Содействия Науке. . Многим казалось невероятным, чтобы несколько поколений ученых, выполнивших тысячи анализов воздуха, проглядели его составную часть, да еще такую заметную - почти процент!
Новый элемент был назван аргоном (от греч. "аргос" - "ленивый").
Известие об открытии нового элемента, да еще с такими необычными свойствами, вызвало бурю дискуссий в научных кругах: далеко не все химики поверили в это открытие. Усомнился в нем и Менделеев, ведь появление аргона могло в одночасье разрушить периодическую систему. Аргон имеет атомный вес 39,9, т.е. согласно периодическому закону должен быть помещен между калием (39,1) и кальцием (40,1). Между тем, свободных клеток там уже давно не было, да и не мог аргон быть аналогом щелочноземельного металла магния. И что самое странное, у аргона вообще не было аналога. Гелий впервые был идентифицирован как химический элемент в 1868 П.Жансеном при изучении солнечного затмения в Индии. При спектральном анализе солнечной хромосферы была обнаружена ярко-желтая линия, первоначально отнесенная к спектру натрия, однако в 1871 Дж.Локьер и П.Жансен доказали, что эта линия не относится ни к одному из известных на земле элементов. Локьер и Э.Франкленд назвали новый элемент гелием от греч. «гелиос», что означает солнце. В то время не знали, что гелий инертный газ, и предполагали, что это металл. И только спустя почти четверть века гелий был обнаружен на земле. В 1895, через несколько месяцев после открытия аргона, У.Рамзай и почти одновременно шведские химики П.Клеве и Н.Ленгле установили, что гелий выделяется при нагревании минерала клевеита. Год спустя Г.Кейзер обнаружил примесь гелия в атмосфере, а в 1906 гелий был обнаружен в составе природного газа нефтяных скважин Канзаса. В том же году Э.Резерфорд и Т.Ройдс установили, что a-частицы, испускаемые радиоактивными элементами, представляют собой ядра гелия. После этого открытия Рамзай пришёл к выводу, что существует целая группа химических элементов, которая располагается в периодической системе между щелочными металлами и галогенами.
Пользуясь
периодическим законом и методом
Менделеева, было определено количество
неизвестных благородных газов и их
свойства, в частности их атомные массы.
Это позволило осуществить и целенаправленные
поиски благородных газов.
Вначале
Рамзай и его сотрудники занялись
минералами, природными водами, даже
метеоритами. Результаты анализов
неизменно оказывались отрицательными.
Между тем теперь мы это знаем, новый газ
в них был.
Но методами, существовавшими в конце прошлого века, эти «микроследы» не улавливались. Всего за четыре последующих года было открыто четыре новых элемента, при этом неон, криптон и ксенон были выделены из воздуха. Воздух , очищенный предварительно от углекислоты и влаги, сжижали, а затем начинали медленно испарять. Сначала «летят» более легкие газы. После испарения основной массы воздуха рассортировывают оставшиеся тяжелые инертные газы. Затем, полученные фракции исследовали. Одним из методов поиска был спектральный анализ: газ помещали в разрядную трубку, подключали ток и по линиям спектра определяли «кто есть кто». Когда в разрядную трубку поместили первую, самую легкую и низкокипящую фракцию воздуха, то в спектре наряду с известными линиями азота, гелия и аргона были обнаружены новые линии, из них особенно яркими были красные и оранжевые. Они придавали свету в трубке огненную окраску. В момент, когда Рамзай наблюдал спектр только что полученного газа, в лабораторию вошел его двенадцатилетний сын, успевший стать «болельщиком» отцовых работ. Увидев необычное свечение, он воскликнул: «new one!» Так возникло название газа «неон», по-древнегречески значит «новый».После того как были открыты гелий, неон и аргон, завершающие три первых периода таблицы Менделеева, уже не вызывало сомнений, что четвёртый, пятый и шестой периоды тоже должны оканчиваться инертным газом. Но найти их удалось не сразу. Это и неудивительно: в 1 м3 воздуха 9, 3 л аргона и всего лишь 0, 08 мл ксенона. Но к тому времени стараниями ученых, прежде всего англичанина Траверса, появилась возможность получать значительные количества жидкого воздуха. Стал доступен даже жидкий водород. Благодаря этому Рамзай совместно с Траверсом смог заняться исследованием наиболее труднолетучей фракции воздуха, получающейся после отгонки гелия, водорода, неона, кислорода, азота и аргона. Остаток содержал сырой (то есть неочищенный) криптон (“скрытый”). Однако после откачки его в сосуде неизменно оставался пузырек газа. Этот газ голубовато светился в электрическом разряде и давал своеобразный спектр с линиями в областях от оранжевой до фиолетовой. Характерные спектральные линии визитная карточка элемента. У Рамзая и Траверса были все основания считать, что открыт новый инертный газ. Его назвали ксеноном, что в переводе с греческого значит «чужой»: в криптоновой фракции воздуха он действительно выглядел чужаком.
В
поисках нового элемента и для изучения
его свойств Рамзай и Траверс переработали
около ста тонн жидкого воздуха;
индивидуальность ксенона как нового
химического элемента они установили,
оперируя всего 0,2 см3 этого газа.
Необычайная для того времени тонкость
эксперимента! Хотя содержание ксенона
в атмосфере крайне мало, именно воздух
практически единственный и неисчерпаемый
источник ксенона. Неисчерпаемый потому,
что почти весь ксенон возвращается в
атмосферу. Заслуга открытия высшего
представителя инертных газов принадлежит
тому же Рамзаю. При помощи весьма тонких
технических приёмов он доказал, что
радиоактивное истечение из радия
эманация радия представляет собой газ,
подчиняющийся всем законам обычных
газов, химически инертный и обладающий
характерным спектром. Его молекулярный
вес около 220 был Рамзаем измерен по
скорости диффузии. Если предположить,
что ядро атома эманации радия это остаток
ядра радия после выбрасывания из него
ядра атома гелия а-частицы, то заряд его
должен быть равен 88-2=86, т.е. новый элемент
должен действительно быть инертным
газом с атомным весом 226-4=222.Таким образом,
после блестящих экспериментов 16 марта
1900 г. в Лондоне произошла встреча
Менделеева и Рамзая, на которой было
официально решено включить в периодическую
систему новую группу химических
элементов.
И тут нельзя не упомянуть о том, что задолго до того, как столь благополучно закончилось испытание периодического закона, в Шлиссельбургской крепости, этой мрачной темнице, куда русские цари прятали своих врагов и беззаветных борцов с самодержавием, ученый и революционер Н.А. Морозов пришел к мысли о существовании группы инертных газов. Он предсказал даже их атомные веса, но об этом мир узнал, когда Морозов вышел на свободу и опубликовал книгу «Периодическая система строения вещества».
Николай Александрович Морозов:
Имя народовольца Н.А.Морозова, проведшего 29 лет в одиночном заточении в Шлиссельбургской крепости и других царских тюрьмах, вошло в историю русского революционного движения как символ безграничной веры в силы и светлое будущее трудового народа и готовности без колебаний отдать за пего жизнь.Почетный академик Н.А.Морозов известен также как оригинальный ученый, оставивший большое количество трудов в самых разнообразных областях естественных и общественных наук. Оп известен и как писатель, и как поэт.Н.А.Морозовым выполнены работы в различных областях астрономии, космогонии, физики, химии, биологии, математики, геофизики и метеорологии, воздухоплавания, авиации, истории, философии, политической экономии, языкознания. Им написан ряд широкоизвестных автобиографических, мемуарных и других литературных произведений.
Николай Александрович Морозов родился в 1854г. В то время освещением в деревне служили еще лучина и свеча. Он пережил первые шаги развития техники пара и электричества, а завершил свои жизненный путь в начальный период эпохи атомной энергии, возможность которой он предвидел раньше большинства физиков и химиков.
Жизнь среди природы с детства пробудила в Николае Александровиче страстный интерес к естествознанию. Пятнадцатилетним юношей он поступает во 2-ю Московскую гимназию и продолжает уделять исключительное внимание естественным наукам. Николай Александрович объединяет вокруг себя группу таких же, как и он, стремящихся к знанию юношей, и без разрешения гимназического начальства организует кружок под названием "Общество любителей естествознания", на еженедельных заседаниях которого заслушивались научные рефераты. Члены кружка издают под редакцией Николая Александровича рукописный журнал.
До 1874г. Н.А.Морозов ведет напряженную, полную научных исканий жизнь, глубоко изучая математику и ряд дисциплин, не входивших в программу гимназий — астрономию, геологию, ботанику и даже анатомию. Одновременно он интересуется общественными вопросами, зачитывается Некрасовым, Чернышевским, Добролюбовым и изучает историю революционного движения.
В 1874г. Н.А.Морозов знакомится с некоторыми членами революционного кружка "чайковцев" (С.М.Кравчинским, Л.Э.Шишко и др.). Их идеалы и деятельность настолько увлекают Николая Александровича, что, несмотря на несогласие с некоторыми их взглядами по крестьянскому вопросу, он, после исключения из гимназии с запрещением поступать в какое-либо русское учебное заведение, вступает на тяжелый, по благородный путь борца за освобождение трудового народа от угнетения, бесправия и эксплуатации.
Н.А.Морозов покидает семью и "идет в парод", живет и работает в деревнях в качестве помощника кузнеца, пильщика леса, странствует, занимаясь пропагандой среди народа, призывая его к борьбе за свое освобождение. Но пылкого юношу, жаждавшего подвига ради высоких идеалов, "хождение в народ", равно как и последовавшая затем в Москве деятельность в рабочих кружках, сводившаяся к чтению на собраниях революционной литературы и популяризации знаний, не удовлетворяет.
По предложению товарищей, Н.А.Морозов переезжает в Женеву, где редактирует журнал "Работник", который нелегальным путем переправляется в Россию. Одновременно Николай Александрович продолжает заниматься естествознанием, социологией и историей. Однако пребывание за границей, вдали от родины, где его друзья с риском для жизни борются за народное счастье, начинает тяготить его, и весной 1875г. Николай Александрович решает возвратиться в Россию.
На границе его арестовывают и сажают в Тверскую часть в Москве, а затем в Петербургский дом предварительного заключения. Находясь в заключении, он упорно изучает иностранные языки, алгебру, начертательную и аналитическую геометрию, сферическую тригонометрию и другие разделы математики.
После трех лет заключения, в январе 1878г., Н.А.Морозов выходит на свободу и вскоре вступает в новую революционную организацию "Земля и воля", которую В.И.Ленин впоследствии охарактеризовал как превосходную организацию, которая "нам всем должна бы была служить образцом". Н.А.Морозов становится одним из редакторов журнала "Земля и воля" и хранит все нелегальные документы, деньги и печать.
В результате внутренней борьбы "Земля и воля" распадается на "Народную волю" и "Черный передел". Н.А.Морозов становится членом Исполнительного комитета партии "Народная воля" и в 1880г. вновь эмигрирует, чтобы издавать за границей журнал под названием "Русская социально-революционная библиотека". Одновременно он пишет "Историю русского революционного движения", занимается в Женевском университете, где с особым интересом слушает лекции знаменитых естествоиспытателей Карла Фогта и Элизе Реклю.
Н.А.Морозов решает привлечь к сотрудничеству в "Русской социально-революционной библиотеке" Карла Маркса, для чего в декабре 1880г. едет в Лондон, где встречается с ним и получает для перевода на русский язык "Манифест Коммунистической партии" и ряд других работ К.Маркса и Ф.Энгельса.Возвратившись из Лондона в Женеву, Морозов получает письмо Софьи Перовской и спешно направляется в Россию на помощь товарищам по борьбе, но на границе его арестовывают.
После убийства Александра II, по "Процессу 20-ти народовольцев", Н.А.Морозов был приговорен к пожизненному заключению.
В Алексеевском равелине Петропавловской крепости господствовал самый строгий режим: Н.А.Морозов не имел права прогулок, но получал книг, от плохого питания у него началась цинга.
Исключительная воля и вера в светлое будущее русского народа позволили Н.А.Морозову пережить эти тяжелые годы и сохранить твердость духа, продолжать свою научную творческую работу. Через два года узников Алексеевского равелина перевели в Шлиссельбургскую крепость, в которой был особенно строгий режим. Только через четыре-пять лет пребывания Н.А.Морозова в крепости, после ряда смертных случаев среди заключенных, тюремный режим был несколько ослаблен, и Н.А.Морозов получил возможность читать научную литературу и писать свои работы.
В Шлиссельбургской каторжной тюрьме им было написано 26 томов различных рукописей, которые ему удалось сохранить и вывезти при освобождении из тюрьмы в 1905г. В заключении и на свободе Н.А.Морозов изучал французский, английский, немецкий, итальянский, испанский, латинский, греческий, древнееврейский, древнеславянский, украинский и польский языки.В крепости им были написаны воспоминания "В начале жизни", опубликованные в 1907г. и получившие высокую оценку Льва Толстого. Впоследствии они составили первую часть его мемуаров "Повести моей жизни". О великом русском писателе, с которым он встречался и переписывался, Н.А.Морозов написал очерк "Л.Н.Толстой и современная наука" (1913).В крепости он впервые начал читать "Журнал Русского физико-химического общества". Здесь же им, на основе изучения физики и химии, было написано теоретическое сочинение "Строение вещества", оставшееся неопубликованным. Другие же работы, в частности "Периодические системы строения вещества", удалось опубликовать только после выхода из крепости, начиная с 1907г.Работу "Периодические системы строения вещества" Н.А.Морозов просил в августе 1901г. передать на отзыв профессору Н.Н.Бекетову, бывшему тогда председателем Русского физико-химического общества. Департамент полиции передал, однако, эту рукопись профессору Д.П.Коновалову, который считался более благонадежным. Д.П.Коновалов отметил эрудицию автора как химика, но разошелся с ним во взглядах на строение вещества и написал, что рукопись печатать нецелесообразно.
В ноябре 1905г., в результате революции, Н.А.Морозов, после 25 лет заключения, оказался на свободе. Теперь он целиком посвящает себя науке, начинает готовить к печати свои труды, написанные в тюрьме, и выпускает ряд книг и статей на различные темы.
Среди огромных по объему, по широте тематики и творческому размаху трудов Н.А.Морозова значительное место занимают его работы по химии и физике. Когда в 1897г. из Шлиссельбургской тюрьмы было разрешено отправлять два письма в год, Морозов сообщил родным, что за последние три года им написано 1500 страниц о строении вещества.Несмотря на отсутствие систематического химического образования в высшем учебном заведении, несмотря на то, что Н.А.Морозов не прошел должной экспериментальной школы, он, благодаря настойчивому труду и поразительным дарованиям, овладел высотами различных химических дисциплин и через два-три года после освобождения из крепости преподавал химию, писал книги и статьи по общей, физической, неорганической, органической и аналитической химии.Д.И.Менделеев, с которым Н.А.Морозов встретился незадолго до его смерти, с одобрением отозвался о труде "Периодические системы строения вещества", и по его представлению за этот труд в 1906г. Н.А.Морозову была присвоена, без зашиты диссертации, ученая степень доктора наук. По письменного отзыва на этот труд Морозова Д.И.Менделеев дать не успел.
Во время первой мировой войны, в 1915г., Н.А.Морозов отправился на фронт в Польшу и здесь, на передовых позициях, в качестве делегата Всероссийского земского союза, оказывал активную помощь больным и раненым. Свои воспоминания и мысли о войне он отразил в книге "На войне", изданной в 1916г.После Великой Октябрьской социалистической революции Н.А.Морозов преобразовал Биологическую лабораторию (Высшие курсы Лесгафта) в Естественнонаучный институт имени П.Ф.Лесгафта и стал его выборным директором. Одновременно Н.А.Морозов заведовал астрономическим отделением института и создал обсерваторию, в которой сам работал.
Начиная с 1918г. Н.А.Морозов много лет с увлечением работает над большим фундаментальным трудом "История человеческой культуры в естественно-научном освещении". Часть этого большого труда в виде семи томов вышла в свет под заглавием "Христос" (издание 1924—1932 гг.). Три позднейшие тома рукописи остались ненапечатанными.Одновременно с работой над многотомным трудом "Христос" Н.А.Морозов вел весьма напряженную творческую работу в самых разнообразных областях науки.Особенно много времени уделял Н.А.Морозов астрономии, математике, физике и химии. Из этих работ следует особо подчеркнуть его теоретические исследования и взгляды на строение атомного ядра, которые уже в конце XIX в. были близки современным, его работы по периодической системе органических соединений в области аллотропии ряда элементов.Книги Н.А.Морозова "Периодические системы строения вещества" и "Д.И.Менделеев и значение его периодической системы для химии будущего" явились плодом его многолетней творческой работы в Шлиссельбургской крепости (в основном в 90-х годах XIX в.). Н.А.Морозов развивает мысль о сложном строении атомов и этим обосновывает сущность периодического закона химических элементов. Он страстно отстаивает предположение о возможности разложения атома, которое в то время большинству физиков и химиков казалось неубедительным, так как для этого утверждения еще не было достаточных экспериментальных доказательств.
Н.А.Морозов высказывает мысль о том, что главнейшей задачей химии будущего является "синтез элементов", что химические элементы совершают эволюцию в бесконечной истории мироздания. По поводу своих работ Морозов писал И.А.Каблукову в 1917г.: "... моя теория предусматривала 1) существование безвалентных элементов; 2) разложимость атомов на гелий и остаточные компоненты, вроде электронов; 3) существование изотопов у каждого тяжелого атома; 4) существование предельной нормы оводнения растворимых кристаллов ...".
Развивая идеи Ж.Дюма, Н.А.Морозов предложил периодическую систему углеводородов —"карбогидридов", по аналогии с таблицей Менделеева —"в порядке возрастания их паевого веса", и построил таблицы, отражающие периодическую зависимость ряда свойств алифатических и циклических радикалов (например, молекулярных и паевых объемов) от молекулярного веса. По мнению Н.А.Морозова, атом гелия в таблице Менделеева соответствует в периодической системе углеводородов молекуле водорода. Этот большой раздел его книги "Периодические системы строения вещества", к сожалению, недостаточно известен современным химикам и заслуживает более глубокого изучения.
Аналогия между предельными углеводородами и атомами элементов позволила Н.А.Морозову еще в 1883г. предположить, что среди атомов должны существовать химически нейтральные элементы. Ряд вычисленных Н.А.Морозовым атомных весов элементов нулевой и первой групп совпал с определенными много лет спустя атомными весами соответствующих изотопов. Глубокий анализ свойств элементов нулевой и восьмой групп периодической системы Менделеева привел Н.А.Морозова к мысли о необходимости объединить их в один нулевой тип, что было также оправдано последующими работами.
Н.А.Морозов считал, что в каждом атоме содержатся электроны — "катодии" и "анодии" неизвестного еще по своим свойствам протоэлемента "небулярия". При распаде каждого атома, по его мнению, образуется гелий. В статье "Вновь открытые превращения эманации радия с точки зрения эволюционной теории строения атомов" (1908) он писал: "Но гелий in statu nascendi вместе с сопровождающими его корпускулами (бета-брызгами радиоактивных веществ) может действовать и разрушительно на атомы тех веществ, у которых они не особенно прочны. Кинетическая энергия оторвавшихся от атома радия корпускул (рассматривая се в атомном масштабе) чрезвычайно велика".
Взгляды Н.А.Морозова на строение атома, разумеется, значительно отличались от современных. Он не знал ядер, не представлял себе движения элементарных частиц, его структурные формулы отличались упрощением. Однако поразительным и бесспорным является тот факт, что более 70 лет назад Н.А.Морозов смело и уверенно принял точку зрения сложного строения атомов, превращаемости элементов, допуская возможность искусственного получения радиоактивных элементов, признавая необычайные запасы внутриатомной энергии.
Следует особо отметить предложенное Н.А.Морозовым, на основе его гипотезы о строении атомов, обоснование периодичности валентности. Построенные Н.А.Морозовым модели молекул содержат "пункты сцепления", отражающие их "катодийные" и металлические валентности (обозначаемые точками) и "анодийные" и галоидные валентности (обозначаемые черточками). Сумма "катодийных" и "анодийных" валентностей всегда, по Морозову, равна восьми, за исключением гелия и водорода, сумма валентностей которых равна двум. Водород же обладает только одним пунктом сцепления, т. е. к нему может присоединиться один электрон.
Таким образом, взгляды Н.А.Морозова приближались к современным представлениям об электронном октете молекул.
Перечисляя химические работы Н.А.Морозова, нельзя не упомянуть его исторический очерк об алхимии "В поисках философского камня", изданный в 1909г. Эта книга была принята читателями с огромным интересом, она до сих пор является одним из самых увлекательных очерков об алхимическом периоде развития химии, доведенном автором до современности. Но эта книга — не только популярный, добросовестный, увлекательно написанный исторический очерк. Это историческое исследование страстно волнующего автора вопроса: "Неужели старинная мечта алхимиков о превращаемости простых веществ друг в друга близка к осуществлению?... Я хочу только показать, как за весь длинный период своего существования химия, за исключением своего временного разочарования в XIX веке, ставила своей конечной целыо доказать трансформизм металлов и металлоидов... и дать нам способы, подражая природе, фактически превращать их друг в друга в наших земных лабораториях".
Электронное строение :
С развитием современных представлений о строении атомов, стало ясно, что инертные газы не склонны вступать в какие-либо реакции.
"Нормальные" элементы всегда стремятся дополнить свою электронную оболочку так, чтобы на ней располагалось восемь электронов. Инертные же газы уже содержат эти восемь электронов и, следовательно, им незачем вступать в какие-либо реакции. Гелий, правда, содержит только два электрона, но это не меняет сути дела: его электронная оболочка также завершена.
Одновременно с эти выводом был сделан ещё один: было решено перевести инертные газы в восьмую группу - именно ею должен завешаться период, поскольку при движении по периоду как раз и происходит заполнение электронных оболочек.
"Инертные" перестают быть инертными:
После открытия всех инертных газов множество исследователей пыталось получить их соединения, но все попытки оставались тщетными. Были известны лишь "соединения включения": в них атомы инертных газов располагались в кристаллической решетке льда. Несмотря на неустойчивость, эти вещества имеют вполне определенный состав, например, 8Ar*46H2O, хотя, конечно, не могут считаться нормальными химическими соединениями.
Первое "нормальное" химическое соединение инертного газа было получено в 1962 г. канадским ученым Нилом Бартлеттом. Он исследовал гексафторид платины - вещество, которое обладает очень большим сродством к электрону - отнимает его даже у кислорода:
PtF6
+ O2
= O2PtF6
Бартлетт обратил внимание на то, что потенциалы ионизации кислорода и ксенона очень близки, а соответствующие ионы Xe+ и O2+ имеют практически одинаковые размеры. Иными словами, взаимодействие ксенона с гексафторидом платины должно было привести к веществу, аналогичному PtF6. Так оно и вышло: смешав ксенон и гексафторид платины, Бартлетт получил XePtF6 и положил начало химии инертных газов. Всего за тридцать лет было получено более сотни химических соединений инертных газов, они перестали быть "инертными", и стали "благородными", по аналогии с платиновыми металлами, не склонными вступать в какие-либо взаимодействия.