В Музее Золота при Национальном банке Республики Колумбии собрана замечательная коллекция золотых изделий, относящихся к периоду до завоевания Америки испанцами (с конца II тыс. до н. э. до XVI в.)- Эта коллекция стала широко известной благодаря выставкам «Золото Колумбии», организованным Национальным банком во многих странах Европы, Америки и Австралии. В 1979 году такая выставка экспонировалась в Государственном Историческом музее в Москве и в Государственном Эрмитаже в Ленинграде. Археология в Колумбии—наука сравнительно молодая, долгое время в стране было очень распространено кладоискательство и найденные золотые предметы поступали на антикварный рынок. Только пятьдесят лет назад, с 1932 года, их стал собирать Национальный банк, открывший в 1939 году Музей Золота в Боготе. Ныне в Колумбии ведутся интенсивные археологические работы, устанавливается периодизация древних культур, их хронология, выясняется комплекс древностей, к которому относится та или иная группа золотых изделий. Автор этой книги, профессор Луис Дуке Гомес, является крупнейшим и ведущим археологом Колумбии, директором Музея Золота. Он успешно руководит археологическими раскопками, и его перу принадлежат основные труды по изучению колумбийских древностей. В Музее Золота, на его первом этаже, развернута дидактическая выставка, показывающая культуры тех районов, из которых происходят золотые предметы, представленные в выставочных залах Особой кладовой второго этажа. Большой археологический материал хранится также в археологическом музее города Боготы, в настоящее время краеведческие музеи организуются и в других городах республики. Культура индейцев Колумбии, которой принадлежат золотые изделия. собранные в Музее Золота, дожила до испанского завоевания XVI века. и древние хроники, связанные с этим завоеванием, содержат громадный материал, помогающий понять назначение золотых предметов, опубликованных в этой книге. Начало завоевания Колумбии относится к 1525 году, когда в устье реки Магдалены была основана испанская колония Санта-Марта. Именно оттуда в феврале 1536 года для завоевания страны выступил конквистадор Гонсалес Хименес Кесада со своим отрядом, состоявшим из шестисот пехотинцев и семидесяти всадников. Однако продвижение судов по реке Магдалене потерпело неудачу. Сведения о походе Кесады сохранили хронисты Педро Саймон и Род-ригес Фресле, к сожалению, рукопись самого конкистадора, переданная им на хранение францисканским монахам, до сих пор не найдена и, вероятно, пропала. С большими трудностями продвигался отряд Кесады в глубь страны, и почти через год он достиг цветущей долины Восточных Кордильер, где жили богатые золотом индейские племена муисков. Испанский отряд к этому времени сильно ослабел от трудного похода, и Кесада, воздержавшийся от военных действий, стал использовать в своих целях междоусобную вражду индейских племен.
Немного оправившись, в марте 1537 года Кесада вступил в крупный индейский город Боготу, состоявший из многочисленных круглых домов с соломенными крышами конической формы. Город был пуст, так как правитель племени Тискесуса скрылся в горах вместе со всеми своими сокровищами. Захваченный город стал испанским центром, а значительно позднее и столицей Колумбии, сохранив свое прежнее имя, и новое здание Музея Золота в 1968 году было построено на территории индейского города XVI века, недалеко от места городских ворот. После захвата Боготы Кесада решил выступить на север в поисках изумрудных копей страны муисков. К нему явились с изъявлением дружбы посланцы правителя одного из крупных индейских племен. Сам правитель Гуаска Тикисоке Гуатавита (Парящий Орел) приветствовал испанцев на своей земле как победителей его врага Тискесусы и предложил Кесаде дружеский союз. Селение, в котором пребывал Гуатавита, в настоящее время залито водами озера электростанции, и индейцы из него были переселены в другое место, к подножию гор, где находится священное озеро. Ныне там по проекту колумбийского архитектора Понсе де Леоне построен туристический городок Гуатавита в стиле, сочетающем испанские и индейские элементы. Племянник вождя Гуаска Тикисоке Гуатавиты—Гуаска Паусо (Орлиное Перо),—принявший христианство и имя дона Хуана де Гуатавиты, хорошо знал испанский язык и был дружен с хронистом Родригесом Фрейле, который включил его повествования в свою хронику. Он рассказал о церемонии на священном озере, совершенной при вступлении его дяди в правители, о том, как новый правитель должен был покрыть себя золотым порошком, откуда и пошла знаменитая легенда об «эльдорадо» — «золотом человеке». Хуан де Гуатавита рассказал о междоусобных войнах индейских племен, об их жизни, хозяйстве, торговле, ремесле и религии. Его рассказы помогают понять места находок и назначение золотых предметов, которые не только клались в могилы, но и хранились в тайниках, о которых знали только жрецы и особо доверенные люди. Много сведений сообщил Хуан де Гуатавита о золоте. Как только знатному юноше исполнялось шестнадцать лет, над ним совершали обряд посвящения, просверливали уши и ноздри и вставляли в растянутые мочки ушей золотые крупные украшения, напоминающие плоские катушки, а в ноздри проволоку пластины, закрывающей рот. Посвященный юноша имел право носить золотые нагрудные украшения и браслеты. Иногда украшения делали из сплава меди с золотом, им придавался блеск золота, и случалось, что при переплавке испанцами добычи «чистое золото на глазах превращалось в чистую медь». Один из рассказов Хуана де Гуатавиты помогает уяснить значение многих золотых изделий, опубликованных в этой книге. «Наши ювелиры, как прославленные мастера золотых дел, расходились по соседним землям и подолгу жили там, выделывая на своих горнах удивительные украшения: короны, тяжелые серьги, оттягивающие до плеч уши знатных правителей и воинов, причудливые нагрудные пластины, жезлы и другие знаки власти. Особенно дорого ценились браслеты и бусы из нанизанных на золотые шнурки маленьких фигур ящериц, змей, всевозможных птиц, обезьян, рыб. И были золотые фигурки священными, ибо многие боги принимали облик этих зверей. И каждый, кто хотел заслужить благосклонность богов, имел обыкновение сплошь увешивать свою грудь и руки этими священными связками. Славились также и другие золотые вещи, без которых не обходился ни один индеец... и назывались они «тунхо»... это человечек размером с ладонь. Из золотой проволочки делался рот, нос и уши. Руки-проволочки держали разные предметы: если это воин—копьеметалку или лук и стрелы: если правитель—скипетр; если тунхо—женщина—ребенка или ткацкий станок. И сотни таких фигурок христиане отыскали в храмах, озерах, святилищах и алтарях. И было им непонятно, почему мы закапываем золотых человечков и прячем их в жертвенных копилках, и удивлялись они, до чего похожи на нас эти человечки. Наполовину угадали правду христиане. Фигурки действительно были нашими подобиями. А как могло быть иначе? Если просила женщина удачи в ткацком ремесле, то заказывала деревенскому ювелиру тунхо-женщину с прялкой в руке. Просил земледелец урожая и получал от ювелира тунхо-мужчину с мотыгой и киркой. А славные воины заказывали фигурки с веревкой через плечо, чтобы взять в плен знатных иноплеменников... без этих человечков ни одно моление не доходило до богов» . Испанские хроники содержат сведения и о сельском хозяйстве местных племен, особенно о разведении картофеля и кукурузы, и о торговле. Они рассказывают о том, что каждый четвертый день в городе Тунхе устраивался рынок, на который стекалось много народа. «Индейцы сомондоко снабжали всю страну изумрудами, индейцы немокона продавали соль: морские раковины, предметы особой гордости муисков, служившие как музыкальные инструменты и украшения для жилищ, доставлялись с восточных гор, из-за которых поднимается солнце. Золото в слитках и песке поступало от индейцев другого берега Великой реки. Индейцы северных племен, например, люди судагао, приносили в обмен смолу, меха, агаву—из нее плели веревки и сети, а также коку, биху, мед. Индейцы гуаке сперва покупали соль у южных муисков, а затем перепродавали ее за золото северным племенам: индейцы читареры торговали причудливо раскрашенными калебасами». Конкистадоры искали у индейцев прежде всего золото. Сами же индейцы особенно ценили ткани, часто с цветными узорами, и изделия из птичьих перьев. Плащи «бой» служили у них наградами. Хуан де Гуатавита заметил: «Захватив в плен саке Тунхи и его дворец, испанцы выбросили бессчетное множество плащей, тканей, цветных бус. Только потом христиане поняли, что на них они приобрели бы втрое больше золота, чем награбили». Рассказал он и о религии индейских племен, с которыми встретились отряды Кесады. Индейцы почитали богинь в образе змеи (Бачуе, Фуратена), богов в виде медведя и лисы (покровителей ткачей и художников, раскрашивающих плащи). Жестокие боги войны носили на плечах шкуры пум и ягуаров, а головы их закрывали маски в виде голов этих зверей. Милосердный Чибчочум был покровителем народа, торговцев, ювелиров, земледельцев. Радуга Кучавира покровительствовала больным, а от великих богов Солнца и Луны—Суа и Чиа—зависела вся жизнь муисков, им приносили, как и некоторым другим богам, человеческие жертвы. Разумеется, в условиях раздробленной жизни племен каждое из них имело своих богов, но религиозные представления индейцев несомненно имели много общих черт, и некоторых богов, перечисленных Хуаном де Гуатавитой, можно узнать на золотых предметах, изображенных в книге. У каждого индейского племени были свой храм и свое священное озеро. Озерам приносили жертвы, часто человеческие, в них бросали несметное количество драгоценностей. Особенно известно озеро Гуатавита, с 1535 по 1912 год было восемь попыток его осушить. При понижении уровня на 12 м были найдены золотые подвески и изумруды. Ныне озеро взято под государственную охрану. По индейскому преданию, в озере Гуатавита обитала богиня-змея Фуратена, которой и приносили богатые жертвы. Легенды рассказывают, что, увидев свою страну под властью испанцев, змея Фуратена вынырнула из воды, вышла на берег прекрасной женщиной и, взглянув на озеро, превратилась в камень, из-под которого потек ручей, Приняв новый образ, она продолжала, как гласит легенда, охранять от ограбления глубины озера, но попытки найти драгоценности в священных озерах не прекращались и давали отдельные интересные находки. Так, в озере Сиеча в 1856 году было выловлено несколько изумрудов и золотых предметов, среди которых модель овального плота с десятью сидящими фигурками. Самая большая из них изображала правителя, держащего в руках стрелы и копьеметалку. Вероятно, на подобном плоту совершал свою ритуальную церемонию Гуаска Тикисоке Гуатавита. Археологи Колумбии взяли охрану древностей в свои руки, они их не только собирают, но и изучают, открывая интересные страницы истории индейских племен, создавших своеобразную культуру, с которой встретились в XVI веке испанские конкистадоры. Книга о золоте Колумбии, написанная Луисом Дуке Гомесом, подготовленная в 1980 году специально для советского читателя, знакомит с выдающимися памятниками древнего искусства индейцев Колумбии и дает необходимые сведения об этническом составе населения и об основных этапах истории страны за тысячелетие до прихода в эту страну испанцев.
ВВЕДЕНИЕ.
Эта книга знакомит читателя с выдающимися произведениями древнего искусства, с золотыми ювелирными изделиями индейских племен, живших на территории нынешней Колумбии, с которыми в XVI веке встретились испанцы. В то время большая часть племен, населявших зону Анд использовала и обрабатывала золото, которое добывалось из горных жил и аллювиальных отложений. Индейцы часто добавляли к золоту медь для получения сплава, именуемого «томпак». Этим снижалась точка плавления обоих металлов и достигалась большая прочность изделия. Многочисленные коллекции, собранные в Колумбии и существующие за рубежом, полностью подтверждают сообщения хронистов XVI—XVII веков об использовании и обработке золота. До недавнего времени эти сообщения рассматривались как плод фантазии или как одно из тех преувеличений, которыми отличались рассказы испанцев о культуре жителей Нового Света. Расположение золотоносных слоев, разрабатывавшихся местными жителями, с другой стороны, показывает основные пути заселения страны европейцами, а следовательно, и возникновение в колониальную эпоху многих наиболее значительных населенных центров (в особенности тех, что находились на атлантическом побережье и в зоне Центральных и Западных Кордильер). Сокровища, которые сейчас с гордостью демонстрирует Музей Золота Банка Республики, подтверждают достоверность свидетельств наших старых историков. В коллекции Музея—около 29000 предметов, собранных за пятьдесят лет, прошедшие с тех пор, как у руководства Банка Республики появилась идея собрать эту коллекцию для того, чтобы сохранить важную часть нашего культурного наследия. Эти предметы являются блестящим образцом того высокого уровня ювелирного искусства индейских племен различных районов андской зоны Колумбии, расцвет которого относится к XVI веку, то есть ко времени прихода в Колумбию испанцев. Коллекции золотых предметов предоставляют возможность изучить многие характерные черты культуры коренных жителей страны и проникнуть в самую суть религиозно-мистического значения их искусства. Многие изделия кроме внешней красоты и сложной техники исполнения художественно отражают образы той природы, в окружении которой жили эти племена, а также особенности их культуры. Так, большое разнообразие в изображении животных мы видим в тех зонах ювелирного искусства, которые расположены в теплых низинах, особенно на равнинах атлантического побережья, где птицы служили моделью для множества предметов, сделанных в Сину и смежных с ним районах. С другой стороны, золотые фигурки, так называемые «тунхо» и «сантильо» (как говорили испанские колонисты), из высокогорья Кундинамарки и Бояки— мест обитания муисков—представляют собой в основном антропоморфные изображения, предназначенные для подношений божествам в местах церемониальных обрядов (таких, как озера, расщелины на склонах гор или скалистые берега, где индейцы устраивали жилища богам и своим мифическим предкам).
Основные районы ювелирного искусства находились на равнинах, образованных большими реками андской зоны и их притоками. Особенно процветало искусство в тех районах, где были богатые месторождения золота. Большая их часть разрабатывалась индейскими рудокопами, которых и следует рассматривать как истинных открывателей этой важной части природных ресурсов Колумбии. Горнорудные предприятия, возникшие после открытия Америки, лишь шли по следам разработок, оставленных местными жителями, и даже пользовались в течение многих лет методами индейцев и их рабочей силой до тех пор, пока их не заменили негры. В XVIII веке горное дело было преобладающим видом деятельности на западе Колумбии и составляло экономическую базу поселений испанцев и метисов, расположенных на территории, где в настоящее время находятся департаменты Антиокия. Старый Кальдас, Чоко, Каука и Нариньо. Налоги, взимаемые с прибылей, полученных от королевских рудников, были наиболее значительными источниками доходов государственной казны. Использование труда рабов не сделало лучше способы добычи и обработки золота, они оставались крайне примитивными до последних лет колониального периода, до прибытия в страну европейских миссий, которые должны были поставить эти процессы на более современную основу во имя роста доходов испанской короны и тех групп людей, которые эксплуатировали месторождения. Золото для индейцев имело преимущественно религиозное и эстетическое значение, хотя в торговле эти изделия ценились высоко и являлись предметом обмена между племенами, которые обладали золотыми изделиями, и теми, кто желал приобрести их для религиозных целей, предлагая за золото другие товары. Сьеса де Леон, известный хронист XVI века, спутник Вадильо и Робладо в их трудных походах на запад Колумбии, сообщает следующее: «Велики сокровища, затерянные в этих местах; и все, что было (если испанцы не взяли это), несомненно, отдавалось дьяволу, его храмам и погребениям, где индейцы хоронили своих умерших, так как эти индейцы не любят золота и не ищут его для других целей, потому что индейцы не платят золотом жалованья воинам, не покупают городов и царств, не желают большего, чем навешивать его на себя при жизни и унести его с собой в могилу после смерти»'. Принудительный труд индейцев в шахтах в первые годы после испанского завоевания (существовавший в некоторых местах, несмотря на ясные распоряжения испанской короны, запрещавшие эти злоупотребления) немало способствовал тому, что индейцы скрывали от испанцев многие месторождения золота, о которых они знали и которые разрабатывали до прихода европейцев. В описании города Тунха (1610) даются любопытные и интересные сведения: «В этом округе нет ни золотых, ни серебряных рудников, хотя имеются подозрения, что таковые существуют, так как испанцы, придя сюда, находили золото у индейцев; но индейцы не хотят открыть местонахождение рудников, а если догадываются, что кто-то из них хочет—по чьей-либо просьбе или за плату—разгласить тайну, то его убивают остальные с помощью какого-либо яда. Они говорят, что если будут найдены рудники, то индейцев погубят, заставив работать там, как это произошло в тех местах, где есть рудники»^. Дон Луис де Майорга, смотритель Санта-Марты, в своем письме королю в июне 1529 года сообщает следующее, касаясь месторождений в этой провинции: «...направляясь в эту землю, мы стремились найти там шахты, так как индейцы не хотели говорить нам, где они находятся, и мы нашли несколько рек, где по обнаруженным нами признакам должны быть богатые месторождения»'. Сокровища вождей и жрецов муисков: богатые погребальные камеры в Финсену, в долине Сину: пластинки кованого золота, покрывавшие деревянные скульптуры в том же районе; доспехи из золота, которые носили в сражениях воины-индейцы юга Антиокии, севера Кальдаса и Урабы,—утоляли алчность испанских военачальников и солдат и наполняли сокровищницу короля. Все это пышное богатство религиозного искусства колумбийских индейцев было превращено в слитки и перешло из метрополии в индустриальные страны, где превратилось в предметы роскоши, предназначенные для удовлетворения запросов придворных и монархов.
ВОЗРАСТ КУЛЬТУР.
Нынешнее состояние археологического изучения древних культур Колумбии не дает еще достоверных данных для определения времени существования этих культур, к которым относятся изделия, публикуемые в книге. Методом так называемого углеродного анализа С образцов органических материалов, найденных в разных частях страны, были получены очень важные данные о процессе эволюции техники индейских культур, процветавшей на территории Колумбии. Одновременно стало возможным точно установить самую древнюю дату существования доколумбова человека в этой части Америки—II 000 лет до н. э., в частности в боготинской равнине. В некоторых районах было установлено длительное существование основных элементов этих культур, начиная с дохристианской эпохи и кончая кануном прихода европейских завоевателей. Это наблюдается в зоне Сан-Агустин и других районах верховьев Магдалены, особенно в местах, служивших культовыми центрами погребального характера. Самые древние археологические слои—это Эль Абра, Тибуто и Текондама (боготинская саванна), их возраст—от II 000 до 8000 лет до н. э.; Пуэрто-Ормига (Боливар) и Сан-Агустин, 1-я фаза (Уила)—от 3000 до 3100 лет до н. э; Барловенто и Канапоте (Боливар)—от 2000 до 1500 лет до н. э.; Калима (Валье), Тумако (Нариньо) и Сан-Агустин, Меситас Инферьер (Уила)—1 тыс. до н. э. Начиная с глубокой древности доколумбовы культуры вступают в период всестороннего роста, обусловленного развитием земледелия. Некоторые из них достигают истинного расцвета между V и Х веками нашего времени, что проявляется в искусстве, политической организации и религиозных воззрениях. Об этом свидетельствуют скульптура Сан-Агустина, керамика и ювелирные изделия Кимбайи, поселения городского типа в отрогах Сьерра-Невады в Санта-Марта, погребальные сооружения в Тьеррадентро, государственное устройство и религиозный пантеон муисков Кундинамарки и Бояки, не говоря уже о многих других проявлениях доиспанских культур. Эта развитая культура стала значительно отличаться от прежней, бытовавшей в то время, когда группы людей перемещались с одного места на другое, занимались охотой, рыбной ловлей и собирательством и не знали земледелия. Кочевой образ жизни, которого все еще придерживаются некоторые индейские группы, не способствовал развитию форм политико-религиозной организации и их художественному выражению. Таково положение племен, живущих по берегам рек бассейна Амазонки и в устьях рек, впадающих в Тихий океан. Окружающая среда сыграла определяющую роль в структурной организации этих культур, которые (как мы уже указывали) значительно отличаются от тех, что развивались в андской зоне, в благоприятном климате высокогорья, с большим разнообразием высотных климатических зон, что предопределило многообразие фауны и флоры и дало человеку возможность свободно пользоваться природными ресурсами, необычайными рудными богатствами горных склонов и долин. Приведенные нами данные позволяют утверждать, что палеоин-дейские культуры Колумбии—самые древние в Южной Америке. Это легко объяснить, принимая во внимание, что, согласно современному состоянию знаний о первобытном населении Нового Света, миграции проходили в направлении с севера на юг сухопутным путем в период, когда примитивная техника не позволяла путешествовать по морю, как это делали индейские народы в позднейшие периоды. Можно в общих чертах наметить следующую картину эволюции доколумбовых культур, существовавших на территории Колумбии.
ПАЛЕОИНДЕЙСКИЙ ПЕРИОД.
Его древнейшие следы датируются более чем II тыс. лет до н. э. Тогда первобытный человек жил во временных поселениях, находившихся на берегах рек, озер и болот. Основой существования были охота, рыбная ловля и собирательство. Такая экономическая форма жизни заставляла людей постоянно перемещаться вдоль берегов рек и морского побережья и сдерживала развитие более совершенных форм культуры в социально-политическом, художественном и религиозном аспектах.
АРХАИЧЕСКИЙ ПЕРИОД.
Характеризуется началом разведения растений, то есть земледелия, и открытием металлургии и гончарного искусства. Происходит переход от кочевого образа жизни к оседлости, что заметно отражается на социально-политической организации и магико-религиозных концепциях, а также на их художественном выражении.
ПЕРИОД ФОРМИРОВАНИЯ ИНДЕЙСКИХ ПЛЕМЁН.
Период формирования индейских племен, так называемый «формативный» период. В этот период, начавшийся во II тыс. до н. э., индейские племена колумбийских Анд заметно продвигаются в своем развитии, чему способствовали успехи земледелия в разведении новых культур, особенно маиса ; (растения, чрезвычайно полезного в условиях Америки), на выращивании которых базировался расцвет высоких культур Месоамерики (Мексика. ( Гватемала, Гондурас) и Центральных Анд (Перу, Боливия). В это же , время развиваются гончарное и ювелирное искусство, причем в первом применяется такая сложная техника, как негативная живопись, а во втором мы видим применение сплава томпака (смесь золота и меди, точка плавления которой ниже, чем у золота), способа формового литья, очистку золота, золочение и т. д. В социально-политическом аспекте выделяются специализация труда, клановая организация, возникает власть меньшинства над большинством, появляются жрецы, колдуны и шаманы. Погребальный культ определяет возведение больших церемониальных центров, таких, как Сан-Агустин и Тьеррадентро, где возникает искусство скульптуры из камня и строительство своеобразных могильных сооружений с обильным украшением стен стилизованными изображениями с полихромной раскраской, а также барельефами и горельефами. В «формативный» период, который продолжался до первых веков нашей эры, происходит стабилизация доиспанских культур Колумбии, существовавших до прихода завоевателей. Этот период длился чрезвычайно долго, и его культура не была вытеснена более развитыми культурами, как это имело место в Месоамерике и Центральных Андах.
ЭТНИЧЕСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ.
В настоящее время на территории Колумбии известно несколько этнических групп.
Чибча.
Субстрат чибча, по-видимому, был наиболее важным элементом в процессе этнической и культурной интеграции Колумбии в доиспанские времена как благодаря своей древности, плотности населения, так и благодаря тем социально-экономическим, магическим и религиозным формам, которых достигла эта культура. Все указывает на то, что в те далекие времена чибча занимали почти всю андскую зону и что их отдельные группы проникали даже в низинные и равнинные восточные районы. Эти племена занимали территорию площадью около 500 тыс. км от уровня моря до высот порядка 3000 м, практически расселяясь во всех высотных климатических зонах высокогорья и смежных с ним долинах и равнинах. Остатки народов языка чибча в районе залива Ураба (куна), в Сьерра-Неваде в Санта-Марта (аруаки), на границе с Венесуэлой (некоторые группы мотилонов), на границе Бояки и Льяноса (тунебо), на юге (паэс, гуамбьяно, коайкер) ясно указывают на значительную протяженность древних владений этой большой лингвистической семьи центрально-американского происхождения. Время прихода ее в Колумбию еще точно не определено, но уже в V веке н. э. чибча полностью господствовали на холодных высокогорьях Кундинамарки и Бояки (как свидетельствуют данные радиоуглеродного анализа образцов, происходящих из археологических раскопок в этой зоне). Племена другого происхождения, также как араваки и особенно карибы, противостояли в XVI веке объединениям чибча и смогли им противостоять, заставив частично отступить в районы, где легче было защищаться и оказывать сопротивление наступлению врагов, которые в XVI веке поднимались из долины Магдалены по склонам Восточных Кордильер, угрожая поселениям чибча. Чибча Кундинамарки и Бояки, называемые также муиски, достигли в своем развитии сложной социально-экономической структуры и создали обширный пантеон божеств, что являлось наглядным свидетельством высокого уровня их культуры и цивилизации. Хотя они не оставили нам архитектурных памятников (как инки или племена Месоамерики), формы их социальной организации и их религиозное мышление отражают высокий уровень культурного процесса, который в XVI веке создал важные институты, регулируемые действующими нормами законности, убедительным доказательством которой является законодательство политико-военных вождей Немекене и Сагуанмачика.
Карибская группа.
Это была вторая после чибча группа, наиболее интенсивно участвовавшая в процессе этнической и культурной интеграции на нашей территории в доколумбов период. Необходимо точно установить различие, которое
существует между словом «кариб», которым сегодня обозначают языковую семью, преобладавшую на северо-западе Южной Америки (их миграционные волны дошли до атлантического побережья, затем проникли в долины рек Каука и Магдалена), и словом «карибе», которым испанцы называли все индейские племена, оказавшие отважное и упорное сопротивление завоевателям. Ныне известно, что основной центр распространения карибских племен находился в северо-восточной части Южной Америки, точнее, в долинах рек Тапажос и Шингу в Бразилии, откуда они эмигрировали в Венесуэлу, Гайану и на Антилы. Затем эти племена дошли до равнины атлантического побережья Колумбии, проникли в Тьеррадентро, поднявшись по течению больших рек. Следы их миграций внутрь континента сохранились в названиях многих мест на склонах Кордильер. Это послужило основанием для причисления к этой группе таких племен, как пихао, мусо, колима, чоко,и других индейских племен, живущих по берегам рек. Эти племена участвовали в кровопролитных сражениях с европейцами и оказывали им упорное сопротивление даже в поздний колониальный период. Среди племен карибской группы, еще живущих в Колумбии, сохранились некоторые группы индейцев мотилонов и племена чоко, занимающие значительную часть среднего и верхнего течения рек, стекающих к Тихому океану.
Вероятно, менее глубоким по сравнению с чибча и карибами было аравакское влияние. Эта языковая группа была представлена не только в Колумбии, но и в других районах Южной Америки и на Антилах. К ней принадлежат современные индейцы гуахиро.
Араваки.
Некоторые исследователи предполагают, что определенные археологические черты—наскальная живопись, употребление погребальных урн без кремации и основная часть предметов гончарного искусства из района Кимбайя—являются следами пребывания здесь аравакских племен в доколумбовы времена (хотя точной датировки нет). Однако эта рабочая гипотеза изменяется по мере того, как продвигаются археологические исследования. Они указывают на то, что влияние аравакских племен проявляется в последние фазы развития индейских культур, возникших на берегах и в долинах рек Каука и Магдалена.
Кечуа.
В настоящее время точно не установлено распространение языка племен кечуа в доиспанский период. Влияние этого языка, существовавшего в Эквадоре и Перу, проявляется в названиях местности и в многочисленных названиях родов юга страны, а также в проникновении слов кечуанского происхождения в разговорный испанский язык этих районов. Большинство исследователей полагают, что это влияние усилилось в период после 'испанского завоевания, когда кечуа, как и некоторые другие южноамериканские языки, стал считаться «языком цивилизации». Миссионеры изучали кечуа и обучали ему другие племена, чтобы облегчить процесс транскультурации. Именно поэтому язык кечуа вышел за пределы своего первоначального очага распространения.
ОСНОВНЫЕ ЗОНЫ ЮВЕЛИРНОГО ИСКУССТВА.
В настоящее время можно определить следующие основные индейские центры обработки золота и ювелирного искусства на территории Колумбии.
До прихода испанских завоевателей обитатели этого края достигли высокого уровня культурного развития и социально-политической организации.
Тайрона.
Многочисленные остатки каменных сооружений—дорог, мостов, жилищ—указывают на достижения жителей Тайроны в инженерном деле и архитектуре. Климат склонов Сьерра-Невады в Санта-Марта благоприятствовал развитию сельского хозяйства, особенно возделыванию маиса. Для этой цели строились террасы и ирригационные сооружения. Ювелиры Тайроны кроме полноценных золотых изделий изготовляли украшения из томпака (сплав золота и меди), которые затем покрывались позолотой. В них, как и в изделиях из керамики, мелких предметах из камня, кости и раковин, соединяются техническое и художественное совершенство. Жители Тайроны создали сложную религиозную систему, которая все еще сохраняется среди индейских племен, живущих в верхних частях Сьерры. Среди погребальных обычаев был распространен обычай захоронения в больших глиняных урнах.
Сину.
Эта зона соответствует бассейну рек Сину, Сан-Хорхе и Нечи. В доиспанскую эпоху она была разделена на три района: Финсену, Тансену и Сенуфана, объединенные торговыми связями с районами Антиокии, Сьерра-Невады в Санта-Марта и Панамой. Племена, обитавшие на этой территории, строили каналы и вспахивали землю для выращивания культур, следы древнего земледелия можно и ныне видеть на обширных пространствах этого района. Жители Сину славились своим ювелирным искусством. Их храмы украшались идолами из золота, а в могилы помещалась богатая погребальная утварь. Могилы, которые можно было легко опознать по наземным холмикам, становились объектами грабежа в первые годы испанского завоевания. Наиболее часто встречающимися формами ювелирных изделий этой зоны были серьги в форме веера (выполненные в технике литой или фальшивой филиграни) и отделка жезлов изображениями птиц, ящериц и животных кошачьей породы. Эти предметы были сделаны из высокопробного золота или позолоченного томпака. Среди керамики выделяются кубки различных форм и размеров и сосуды шарообразной формы, украшенные человеческими фигурами, изображенными на внутренней стороне сосуда.
Кимбайя.
Эта зона находится в средней части долины реки Каука и названа по имени племени, которое обитало на юге современных департаментов Киндио и Рисаральда. Населенная различными индейскими племенами в землях с мягким климатом и отрогах гор, она славилась во времена испанского завоевания своими золотыми украшениями. В Кимбайе высокого уровня достигла технология ручной обработки золота. Изделия этой зоны отличаются большим реализмом и простотой отделки. Великолепно выполненная керамика украшена прерывистыми линейными, треугольными и ромбовидными мотивами, а также негативной живописью. В захоронениях, которые обычно представляли собой вертикальную шахту с боковой нишей, кроме керамики и предметов из камня обнаружено большое количество веретен, что является показателем высокого уровня развития текстильного производства.
Толима.
Зона расположена в жарких долинах, через которые протекают реки Салданья и Коэльо, и названа по имени нынешнего департамента Толима. Ее обитатели—оседлые земледельцы—торговали с соседними племенами, и в частности с муисками. Обилие россыпного золота в речных долинах способствовало развитию ювелирного искусства. При изготовлении ювелирных изделий мастера применяли метод утраченной восковой модели и использовали золото высокой пробы. Обычно их изделия изображали стилизованных птиц и летучих мышей, а также схематические плоские и угловатые человеческие фигуры. Среди гончарных изделий преобладают урны, погребальные сиденья и фитоморфные сосуды. Они украшались геометрическими мотивами, выполненными в технике позитивной живописи в несколько цветов.
Муаска.
Муиски жили на высокогорье Кундинамарки и Бояки в жилищах, разбросанных или объединенных в поселки. На искусственных террасах они выращивали сельскохозяйственные культуры, главным образом маис—основной продукт питания. Они выделывали хлопок, пряли из него нитки с помощью каменных веретен и затем ткали полотно на деревянных ткацких станках. Ткани вместе с солью и изумрудами были предметом оживленной торговли внутри этой территории и за ее пределами. Ювелирные изделия изготовлялись как из золота высокой пробы, так и из томпака и меди, обычно их не полировали. Несмотря на обилие вещей из томпака, муиски не применяли техники золочения. Основные декоративные мотивы—ажурная резьба и рельефы из проволоки. Ювелирному искусству этой зоны свойственно применение каменных матриц для изготовления одинаковых изделий, например звеньев ожерелья. Характерными для керамики муисков являются антропоморфные жертвенные сосуды, кубки, украшенные позитивной живописью и изображениями змей, а также «кувшины» и сосуды с двумя или несколькими ручками.
Калима.
Калима находилась на тихоокеанском склоне Западных Кордильер, в районе, омываемом реками Калима и Дагуа. Ее жители были земледельцами, свои жилища они строили на искусственных террасах, что было характерно и для других индейских племен. В ювелирном искусстве обращает на себя внимание большой размер изделий и высокая проба золота. Среди декоративных мотивов выделяются большие маски с носовыми украшениями и висячими серьгами, рельефные геометрические бордюры и стилизованные изображения животных. Небольшие сложные фигуры, украшавшие булавки и броши, можно считать шедеврами техники отливки с утраченной восковой моделью. Характерными формами керамики являются чаши, украшенные изнутри негативной живописью, при которой контуры фигур обрабатывались фоном, антропоморфные и зооморфные сосуды, а также цилиндрические сосуды с прикрепленными антропоморфными изображениями, обычно именуемыми «канастерос» (корзинщики).
Нариньо.
Эта зона занимает южное высокогорье Колумбии и простирается до северной части андского района Эквадора. Жители Нариньо сооружали очень глубокие могилы, где и было найдено большинство предметов из золота, серебра, керамики, дерева, кости, раковин и тканей. Среди золотых изделий наиболее часто встречаются нагрудные украшения, пластины для аппликаций на ткани, носовые украшения и серьги с геометрическими декоративными мотивами или стилизованными изображениями животных, особенно обезьян. Изделия выполнялись в технике литья или ковки, иногда применялось золочение; все вещи тщательно отполированы. В культуре Нариньо отчетливо проявляется влияние цивилизаций андской зоны Эквадора и Перу.
ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ЗОНЫ ЮВЕЛИРНОГО ИСКУССТВА.
Кроме основных центров обработки золота в Колумбии устанавливались и второстепенные зоны ювелирного искусства.
Тумако.
Эта зона протянулась вдоль тихоокеанского побережья департамента Нариньо до района Толиты в провинции Эсмеральдас в Эквадоре. Самое замечательное в керамике Тумако—реалистичность выполнения фигурок людей и животных, имеющих большое сходство с керамикой Месоамерики. Эти изделия украшены символическими знаками и изображениями драгоценностей, которые в реальной жизни могли быть изготовлены из золота и серебра. Жители Тумако также изготовляли горшки, чаши, пористые глиняные сосуды, сосуды-треножники и терки. Разнообразными декоративными мотивами отличаются печати и керамические валики со знаками. Хотя в Топите и были найдены ювелирные изделия из золота и серебра, находки этого типа на территории Колумбии редки.
Каука.
Зона названа по имени современного департамента Каука и расположена в долинах в верховьях рек Каука и Патиа. Ювелирные изделия этого района—это подвески и нагрудные украшения в форме мифической птицы с человеческими чертами. Жители Каука отливали свои изделия из сплава золота и меди методом утраченной модели из воска. После отливки изделия подвергались золочению. Встречаются также гладкие кованые пластины и носовые украшения и серьги из проволоки в форме спирали. Для керамики, не связанной с ювелирным искусством, характерны шарообразные сосуды с узким горлышком, на котором изображались человеческие лица, и кубки с высокой и широкой основой. Украшались они геометрическими декоративными мотивами, сделанными красной краской на кремовом фоне.
Тьеррадентро.
Зона расположена на востоке департамента Каука в гористом районе, омываемом реками Паэс и Ульукос. Характеризуется овальными в плане захоронениями с боковыми нишами и центральными колоннами. Стены украшены черно-красными геометрическими мотивами на белом фоне. Захоронения коллективные, в них находятся несколько крупных урн с широким отверстием. Урны декорированы прерывистыми геометрическими узорами, заполненными белой пастой, и фигурами животных, чаще всего змей. Существуют также сосуды-треножники, пористые глиняные сосуды, кубки на основании, чаши и блюда.
Сведения по археологии Тьеррадентро, которыми мы располагаем в настоящее время, не дают оснований считать этот район зоной развитого ювелирного искусства. Те немногочисленные изделия из золота, которые были найдены здесь, обычны и для других районов страны. Это круглые пластины, нагрудные украшения, носовые украшения из проволоки и серый, выполненные в технике фальшивой филиграни.
Сан-Агустин.
Эта знаменитая культура с ее монументальными каменными статуями в виде двойных фигур со смешанными зооморфными и антропоморфными чертами развивалась на востоке колумбийского массива. Обилие статуй и захоронений заставляет предположить, что эта зона была важным культовым центром. К тому же многочисленные следы жилищ и глубина культурных слоев указываю т на большую плотность населения. До настоящего времени находки золотых предметов в Сан-Агустине редки, но ювелирное искусство должно было быть важным видом деятельности, если судить по изображениям драгоценностей на статуях. Отдельные найденные предметы ювелирного искусства сделаны из металла высокой пробы и обычно выполнены в технике ковки. Обращает внимание отсутствие изображений животных и людей на керамических изделиях этого района. Керамика представлена большими погребальными урнами с прерывистыми геометрическими рисунками, заполненными белой настой, сосудами в форме полушарий, пористыми глиняными сосудами, блюдами, чашами и сосудами-треножниками на массивных опорах.
ЮВЕЛИРНОЕ ИСКУСТВО МУИСКОВ.
Из данных исторических источников известно, что племена муисков после нашествия враждебных племен (нианче, мусо и копима) потеряли территории, примыкающие к берегам реки Магдалены (современные департаменты Кундинамарка и Бояка), оказались полностью лишенными источников золотодобычи на принадлежащих им землях, вследствие чего они были вынуждены получать его путем меновой торговли с дружественными племенами поинов и япорохе, а также путем военных экспедиций против враждебных племен, которые жили с западной стороны области, занимаемой муисками, Несмотря на отсутствие источников добычи золота в своей стране, муиски успешно развивали металлургическую промышленность. Основные ее центры находились в царстве Гуатавита, как об этом сообщают хроники и дневники времен конкисты, а также в районе Паска, где в последние годы было обнаружено большое число золотых ювелирных изделий и сделаны находки, свидетельствующие о существовании в этом районе значительной по масштабам обработки золота. Среди этих находок—тигли, наковальни, мехи и другие принадлежности труда металлургов. Наиболее интересный экспонат Музея Золота Банка Республики, изображающий церемонию на плоте, которая, согласно преданиям, периодически совершалась на озере Гуатавита, был обнаружен именно в этой местности. Индейские ювелиры Альтиплано (Горного района) широко использовали медь, часто совершенно не смешивая ее с золотом. Богатые залежи меди имеются на всем протяжении Восточных Кордильер и частично в Центральных Кордильерах. Большая часть этих залежей была индейцам известна. Среди наиболее богатых медью местностей различные исторические источники упоминают Короморо (кантон Чарала), реку Сутамарчан, Вилья-де-Леива, территорию, заселенную индейцами мусо, долину Сан-Бартоломе, район обитания индейцев Копима, Токаиму, Ла-Пальму, Ибагу и Марикиту.
Мотивы ювелирного искусства.
Ювелирное искусство муисков отличалось большой выразительностью Коллекция золотых изделий, извлеченных из индейских захоронений представляет собой замечательный документальный источник для изучения жизни индейцев. Монах Педро Симон утверждает, что из золота 1 серебра туземцы изготовляли фигуры заклинателей, курящих «табак илгйопу», жернова для размалывания маиса, метательное оружие, луки фигурки животных и другие предметы.
Церемония на озере Гуатавита.
Широкой известностью пользуется Гуатавита, которая дала начало Наследник царя, взойдя на престол, церемония, происходившая на озер« знаменитой легенде об эльдорадо должен был немедленно отправиться к священному озеру, чтобы принести в жертву племенным богам золотели песок, украшения и другие вещи. Как новоявленный монарх, так и сопровождающие его высокопоставленные сановники участвовали на этом торжестве, надев на себя золотые короны, браслеты, чагуалы (нагрудники), серьги, а также украшения из перьев разнообразной яркой расцветки. Благодаря хронисту начала XVII века Хуану Родригесу Фрейле мы располагаем красочным описанием церемонии на озере Гуатавита, изобилующим деталями, заимствованными из устного рассказа племянника царя, носившего то же имя, что и озеро, и бывшего касиком округи в то время, когда знаменитый колумбийский хронист писал свое сочинение. Приводим ниже некоторые отрывки из этого описания, в которых автор упоминает о ювелирных изделиях, используемых туземными монархами в связи с подобными праздниками. Эти упоминания помогут при определении некоторых предметов, найденных на той же самой территории. «Церемония состояла в том, что на этом озере из тростника строился большой плот, который украшали как только могли; на плот ставили четыре жаровни, в которых сжигалось большое количество моке, то есть местного благовония, а также скипидара, смешанного со многими иными ароматичными веществами. В то время озеро было круглым, очень большим и таким глубоким, что в нем мог бы плавать корабль с низкой осадкой. По берегам озера скоплялись несметные толпы мужчин и женщин в украшениях из перьев, чагуалы и в золотых коронах. Вокруг разводилось множество огней; и в то время, когда благовония начинали жечь на плоту, их сжигали также на земле в таком количестве, что дым мог даже затмить дневной свет. В этот момент наследника раздевали донага, кожу его намазывали клейкой землей и осыпали его золотым песком и золотым порошком так. что он оказывался полностью покрыт слоем золота. Затем помещали на плот, на котором он находился стоя, а у его ног складывали гору золота и изумрудов, которые жертвовались божеству. Вместе с ним на плот всходили из числа его подданных четыре наиболее знатных касика. наряженные в украшения из перьев, золотые короны, браслеты, нагрудники и серьги. Они также были обнажены, и у каждого из них имелось собственное подношение богам. Как только плот отплывал от берега, начинали звучать музыкальные инструменты и крики толпы заполняли долины и горы. И этот шум продолжался до тех пор, пока плот не достигал середины озера, откуда с помощью флага подавал сигнал к молчанию. Индеец, искры, золотом, совершал свое жертвоприношение, бросая в воду все имеющееся при нем золото, а сопровождающие его касики делали то же самое; закончив эти действия, они опускали флаг, который был поднят все время, пока шло жертвоприношение. И когда плот направлялся к берегу, вновь начинались крики, игра на волынках и фаготах, а также танцы и пляски на их манер. Такова была церемония, во время которой наследник признавался в качестве господина и князя». Этот же автор повествует о том, что в храме, находившемся на земле старого касика Убакэ, который был отобран при жизни хрониста священником Франсиско Лоренсо, прибегшим для этого к тысяче уловок и хитростей, было найдено большое число различных ювелирных изделий. «...Он нашел четыре котла, полные небольших сантильо, изображавших людей, фигурок птиц, стрел и других изображений, причем все это было из золота. И хотя отец Франсиско Лоренсо заявил о присвоении золотых вещей на три тысячи песо, каковые и предъявил, молва гласит о более чем шести тысячах песо»
СОКРОВИЩА ПРАВИТЕЛЕЙ И ЖРИЦОВ.
Помимо религиозной символики и эстетической ценности золото имело для индейцев значение и в других отношениях: короны из золота водружались на головы вождей, символизировали их гражданскую и религиозную власть. Эти же предметы сами по себе были выражением власти и воли касиков до такой степени, что, переместившись в какой-либо район своих владений без этих атрибутов, они не могли рассчитывать на повиновение со стороны своих подданных. Выше процитированный хронист, рассказывая о политических противоречиях между правителем Боготы и касиком Гуатавиты, пишет: «...Гуатавита* встревожился и немедленно приказал своим военачальникам собрать две тысячи воинов для охраны своей персоны и предупредить их о том, чтобы они находились в полной боевой готовности. Кроме того, он послал двух кем, которые, как я уже говорил, являются скороходами, хотя на этот раз они выполняли обязанности послов, снабдил их двумя золотыми коронами, которые считались у них знаками власти и царской принадлежностью. Эти послы были направлены к Боготе, чтобы они предстали перед ним на третий день в сопровождении военачальников» '. Церемония, описанная на предыдущих страницах, организовывалась с целью отправления культа племенных богов, в частности тех, которые обитали в глубине озера. Согласно древней легенде, Гуатавита был раньше одним из самых могучих и богатых муискских касиков, пользовавшихся плодородием земли и особенно искусством его подданных в деле обработки золота. Их изделия завоевали большую известность во всех провинциях расселения муисков. Случилось так, что главная жена касика Гуатавиты была обвинена в супружеской неверности. Предполагаемая преступница была приговорена оскорбленным князем и его помощником к позорному наказанию. Подавленная жестокой формой мести и не в силах вынести позора, она схватила в объятия свою малолетнюю дочь и, вырвавшись из окружения, убежала к озеру, и его холодные воды вскоре поглотили несчастную мать и ее дочь. Узнав о разыгравшейся трагедии, касик, сожалея о своем чересчур жестоком решении, приказал верховному жрецу, жившему на берегу священного озера, опуститься на дно, найти тела несчастных и с помощью магии вернуть их к жизни. Однако все попытки выполнить приказ правителя оказались тщетными. Осветив дно факелами, жрец увидел, что жена касика венчается с жившим в озере драконом, выевшим глаза у девочки, лежащей неподвижно. С тех пор озеро Гуатавита стало ареной особых ритуалов и церемоний почитания жены касика, которая время от времени появлялась на волнах и через жрецов, охраняющих эту святыню, возвещала о добрых и дурных событиях, ожидавших племя. Широко известные легенды об эльдорадо, о золотых дарах вышли за пределы границ муисков и достигли далеких пределов Центральных Анд, земель Инки, где ее услышали солдаты конкистадора Себастьяна де Белалкасара. Она послужила поводом для похода на север, в земли Южной Колумбии. Легенды, ставшие побудительной причиной многочисленных экспедиций в разных районах Америки, возникли еще в начале XVI века, то есть еще до того, как отряды Гонсало Хименеса де Кесады вышли к реке Магдалена, и до того, как воинственно настроенные солдаты Белалкасара достигли отрогов Центрального Колумбийского массива. Хуан Фриеде связывает возникновение этих легенд с первыми сообщениями об открытии огромных богатств в Перу, которые потрясли воображение испанских
* Согласно хроникам, правитель каждого царства муисков помимо личного имени назывался также по имени самого царства.
колонистов, осевших на Антильских островах в ожидании новых возможностей для вылазок в континентальные земли Америки. Фриеде в связи с этим пишет: «Тайна, какой Эрнандо Писарро окружил свою поездку в Испанию с добычей, полученной в результате смерти Атауальпы, его отказ от захода в порт Санто-Доминго и от выхода на землю даже в порту Ягуана вызвали еще больший взлет фантазии конкистадоров. Столь неодолимым было стремление к походам, что сразу на почве немногих и неточных географических данных той эпохи возникла легенда о «Дорадо». чудесной стране, расположенной где-то между Перу и Рио-Плата и способной помочь им немедленно покончить с бедностью. Даже сам Королевский Совет не сомневается в подлинности этого «Дорадо»... и заявляет, что в «соответствии с широтами и высотами» оно находится в «местности, расположенной напротив островов Куба и Пуэрто-Рико, если отправиться от этого острова строго на юг». Королевский Совет, не колеблясь, готов дать разрешение на организацию экспедиции численностью в четыреста человек для поисков «Дорадо» после того, как будут проведены «многочисленные беседы с лоцманами». Однако «Совет по делам Индий» эту экспедицию запретил»'. Даже сегодня люди, живущие близ озера Гуатавита и других озер, придерживаются фантастических поверий о существовании гигантских змей, которых время от времени можно увидеть в образе чудовищ на озере. Мы лично встретились с этими поверьями среди крестьян поселка Пуэбло-Вьехо, расположенного на берегах озера Тога, а также тех, которые живут в окрестностях озера Педропало. М. Триана, изучавший культуру чибча, рассматривая легенду о Бачуэ, также приводит подобные легенды. «Роль дракона или змеи как хозяина озер выступает в ряде второстепенных легенд и продолжает существовать в народном воображении в течение четырех веков христианской цивилизации в качестве не умирающего реликта нации. Убежденность современного крестьянина в том, что в озере имеются уснувшие чудовища, которых можно разбудить громким криком и чей ответ, звучащий эхом в горах, стоящих вокруг озера. напоминает голос оракула, есть не что иное, как невольное обращение к водяному божеству, персонифицированному предками в образе матери Бачуэ и вещей жены касика Гуатавиты»'. В первые же годы после завоевания Нового Королевства * испанская корона заключила соглашения со многими колонистами об осушении озера. И в наши дни эта жемчужина природы, овеянная легендами, уходящими в глубь мифологии чибча и народные поверья современности, продолжает оставаться объектом беспочвенных спекулятивных расчетов многих авантюристов. Первым в середине XVI века осушение озера предложил провести хронист Педро Сьеса де Леон. В своем труде «Война салинас» он пишет следующее: «В этой провинции Богота имеется огромное озеро, и если Ваше Величество приказали бы осушить его, то Вы добыли бы там большое количество золота и изумрудов, которые в древности были брошены туда индейцами». 22 сентября 1562 года было подписано соглашение с Антонио де Сепульведой, согласно которому следовало осушить озеро и добыть в пользу подписавших сторон огромные богатства, покоящиеся в его глубине.
В разъяснительных статьях соглашения особо оговаривалась цель «добычи золота, серебра и жемчуга, которые имеются в озере Гуатавита, входящем в состав Нового Королевства, а также в горе, находящейся рядом с селением Гуатавита, где, как говорят, был уака или храм». Антонио де Сепульведе разрешалось получить на Зеленом Мысу: «100 заступов со стальными наконечниками, 50 стальных полос, 200 мотыг, 100 мачете, садовых ножей и каменотесных молотков, 6 кинталей* железа, один кинталь стали, 6 кинталей специального оборудования, 50 буров. Разрешение на вывоз рабов и лодок-каноэ из Картахены. Срок действия привилегий—8 лет»'. В свою очередь Сепульведа обязывался внести в казну сумму в пятьсот дукатов, а также четвертую часть добытых богатств, если их стоимость не превысит пятьдесят тысяч песо^ «если же будет добыто больше—то половину». Антонио де Альседо сообщает, что некий Эрнан Перес был первым, кто серьезно попытался исследовать озера с целью поисков богатств. «Провинция и озеро, находящееся в ней, имеют одно название. Озеро славится огромными богатствами, которые бросали в него индейцы в знак поклонения ему. в результате чего испанцы получили большую выгоду. Озеро находится среди почти отвесно стоящих скал, представляя собою как бы чашу, окружностью в одну лигу. Оно очень глубокое, вода прозрачная и чистая, потому что все, что бросают в него, оно вновь выбрасывает на берег, где индейцы имели раньше свои знаменитые храмы. Эрнан Перес де Кесада был первым, кто попытался немного спустить воду из озера, и он сразу обнаружил драгоценности на сорок песо. Немного спустя то же самое предпринял Антонио де Сепульведа, который получил гораздо большую выгоду, а также очень дорогой изумруд. Подобная операция повторялась затем несколько раз, и она всегда приносила доход. Озеро находится в пятнадцать лигах к востоку от Токаимы» ". Кроме Гуатавиты и другие озера считались местом жительства божеств и оборотней и поэтому пользовались почитанием и поклонением. В их числе озера Сиеча, Фукене; оба они считаются обителью бога Фо: затем идут озера Игуаке, Теусака, Тота, Чисака и так называемый Колодец Донато. Все они пережили судьбу озера Гуатавита и стали объектом жадности и стяжательства искателей драгоценностей, которые начиная со времен завоевания Колумбии европейцами вторгаются в эти святыни обуреваемые лихорадкой поиска богатств. Многие из них нашли здесь бедность и даже смерть. Так, озеро Сиеча было обследовано неким Матосом еще в колониальный период, а затем в 1870 году Энрике Урданетой и Хорхе Кровтером. Они погибли в подкопе, который рыли с целью отвести воду из озера. В 1880 году попытку осушения озера Тота (после изучения структуры его дна) сделал Мигэль Триана. В последние годы современные предприниматели намерились в поисках источников золота нарушить священный покой озера Гуатавита. Однако сегодня священные озера охраняются законом, который предусматривает сохранение и защиту исторического наследия нации.