Пространственная организация текста в поэме А. Ахматовой "Без героя"

22 Со держание Ведение …………………………… …………………………………… 3 Глава 1. Узнаваемое пространство в строках «Поэмы без героя» …. 6 Глава 2. Историко-культурные реминисценции и аллюзии как составляющие хр онотопа в поэме …………………………………... 18 Заключение ………………………………………………………….... 22 Список источников и литературы …………………………………... 23 Введение В 1962 году, за четыре года до смерти, Анна Ахматова закончила «Поэму без геро я», которая создавалась на протяжении 22 лет. «Первый раз она пришла ко мне в Фонтанный Дом в ночь на 27 декабря 1940 года…», - писала в предисловии поэтесс а. «Поэма без героя» – радикальный опыт преобразования жанра поэмы, с кото рым в русской поэзии за последний век, пожалуй, трудно что-либо сопостави ть. Несомненно, что это произведение – одно из самых сложных в лирике Анн ы Ахматовой. Сама поэтесса в предисловии резко отрезала: «До меня часто доходят слухи о превратных и нелепых то лкованиях «Поэмы без героя». И кто-то даже советует мне сделать поэму бол ее понятной. Я воздержусь от этого. Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит. Ни изменять, ни объяснять ее я не буду. «Еже писахъ – писахъ». Занятия Анны Ахматовой «Поэмой» датируются началом 1960-х годов; число единомышленников, с которыми обсуждались подступы к тому, ч то сейчас называется «дешифровкой», было тогда невелико. Но и раньше, и од новременно, и позже обращались к «Поэме» и другие: она, как в воронку, втяг ивала в свое изучение, толкование, сопричастие все больший и больший кру г «адептов», которых объединяло одно: осознанно или инстинктивно, но они шли по пути, намеченному Ахматовой специально для «Поэмы», то есть выпол няли поставленные ею (Автором / Героиней, самой «Поэмой») «задания». Навер но, самое трудное, особенно для исследователей «со стажем», восстановить начала, - когда в их распоряжении были лишь разрозненные публикации отде льных фрагментов «Поэмы» и немногочисленные списки. Постепенно, в течен ие десятилетий всплывали (и это продолжается по сей день – таковы особе нности «Поэмы») новые и новые списки, строфы и строки, записи слушателей и читателей и, наконец, - едва ли не самое важное – «Проза о Поэме», содержащ ая ее (и Автора) автометаописание. Собственно говоря, именно эта проза – « Письма», «Вместо предисловия», записанные Ахматовой читательские отзы вы, история и хронология «Поэмы», наконец, ее полная прозаическая ипоста сь (балетное либретто) – сыграла роль арбитра, верифицировав многое из т ого, что было «добыто» раньше, и тем самым апробировав избранный путь. Самый общий и самый первый подход к «Поэме» состоял в том, чтобы рассматр ивать ее как текст особого рода, принципиально открытый, одновременно им еющий начало и конец и не имеющий их (с одной стороны, Ахматова точно указы вает день, когда к ней пришла «Поэма», с другой - затрудняется определить в ремя, когда она начала звучать в ней; несколько раз она объявляла «Поэму» законченной, каждый раз снова к ней возвращаясь), поскольку этот текст на ходился в процессе непрерывного творения. Здесь трудно сказать, текст ли интериоризирован в жизнь, жизнь ли интериоризирована в текст, и попытки установить это однозначно не имеют смысла. Естественно, что эти особенно сти характеризуют «Поэму» как текст с особенно сложной структурой, сопо ставимой, в частности, со структурой архетипического мышления (бриколаж , в терминологии Леви-Стросса, то есть непрямой путь, маскировка), с музыка льными структурами и т.п. В этом смысле уход «Поэмы» в балетное либретто – иллюстрация заложенной в ней возможности перекодирования, явления в различных воплощениях (performances). Несомненно, множеств о исследователей и просто читателей пытались прочесть, понять и интерпр етировать «Поэму без героя». В данной работе мы попытаемся разобрать оди н из аспектов поэмы – пространственную организацию текста, что и являет ся главной целью нашей работы. Глава 1. Узнаваемое про странство в строках «Поэмы без героя» Одна из причин сложности поэмы заключается в интенсивной многопланово сти ее пространственной организации. Мы встречаемся со сложной художес твенной моделью, являющейся предельным выражением многослойности худо жественного пространства поэмы, ее многопластовой многогранности. Нельзя не отметить также наличие разветвленного «цитатного слоя» в «по эме без героя», что зрительно расширяет пространство произведения: мног очисленные аллюзии и переклички с предшественниками, современниками и самой собой в более ранних произведениях то и дело переносят читателя на очередной пласт времени и пространства, открывают новые горизонты смыс ла, чтобы новая строка вновь вернула обратно (или, наоборот, увела на новый пласт пространственно-временной композиции вслед за какой-либо цитато й). Кроме того, одним из способов художественного осмысления происходящег о в стране для Ахматовой стало использование исторических параллелей, ч то, соответственно, расширяло пространственно-временное поле ее произв едений. Не явилась исключением и «Поэма без героя». В «Поэме без героя», писавшейся в 40-е и последующие годы (всего около 20 лет), А нна Ахматова обратилась ко временам своей молодости — эпохе поэтическ ого «серебряного века»; Здесь причудливо переплетается прошлое и насто ящее, дорогие сердцу поэтессы бытовые детали и фантастические образы, ле генда и действительность. В первой части поэмы, озаглавленной «Девятьсо т тринадцатый год», сюжет представляет собой историю самоубийства из-за несчастной любви пишущего стихи драгунского корнета. В ее основе — реал ьные события, свидетельницей и даже участницей которых была тогда Ахмат ова. Но они становятся лишь предлогом для карнавала призраков, милых и ст рашных, являющихся из прошлого поэтессе, живущей в «сороковые, роковые», испытавшей арест мужа и сына, десятилетиями в советское время лишенной в озможности публиковать стихи. Потому-то во вступлении к «Поэме без героя » Ахматова с грустью подчеркивает: Из года сорокового, Как с башни, на все гляжу. Как будто прощаюсь снова С тем, с чем давно простилась, Как будто перекрестилась И под темные своды схожу. Она ощущает себя хранительницей памяти о петербургском «серебряном ве ке», о его карнавальной атмосфере. Когда приходят призраки, лирическая г ероиня поэмы обращается к ним: Вы ошиблись: Венеция дожей – Это рядом... Но маски в прихожей И плащи, и жезлы, и венцы Вам сегодня придется оставить Вас я вздумала нынче прославить, Новогодние сорванцы! Образы, характерные для поэзии начала века, проходят перед нами: ряженые, карнавальные домино, герои Гофмана, Эдгара По, Гамлеты, Фаусты. И все они в современном восприятии поэтессы получают мрачную, трагическую окраску , воспринимаются как провозвестники грядущей катастрофы. Ахматова ото ждествляла себя с одной из участниц давнего маскарада: Ты в Россию пришла ниоткуда, О мое белокурое чудо, Коломбина десятых годов! Что глядишь ты так смутно и зорко: Петербургская кукла, актерка, Ты — один из моих двойников. Первые части поэмы как бы намечают координаты времени и пространства. Это – «Вместо предис ловия», где поэтесса оговаривается, что поэма посвящается «памяти ее пер вых слушателей – моих друзей и сограждан, погибших в Ленинграде», и три п освящения. Главное, о чем говорят посвящения – они показывают позицию автора по от ношению к самой поэме и определяют время – точнее, ставят автора над вре менем. Из посвящения ясно сразу, что поэма для Ахматовой – прежде всего в оспоминание: «… мне снится молодость наша». Сама же поэтесса ощущает себя стоящей как бы над миром, близкой к м иру иному, что подчеркивают обилие такие фразы, как «могильная хвоя», «уж е миновала Лету» и т. д. Как и все произведения Анны Ахматовой, «Поэма без героя» глубоко историч на. Как видно уже из первых, вводных частей, тема памяти – доминирующая в этом произведении, а вместе с ней в унисон играют струны двух других сопр едельных тем, которые мы постоянно находим у Ахматовой – любви и совест и. «Пытка памятью была единственным спасением. Бегством от безумия. Память и совесть. В служении им – подвиг ее судьбы», так писал об Ахматовой иссле дователь Анатолий Якобсон. Две части поэмы – «Девятьсот тринадцатый год» и «Решка» - раскрывают те му памяти, поднятую в водных частях. «Петербургская повесть» - таков подзаголовок первой части. И здесь мы вс тречаемся с множеством фигур, разновременных, явившихся из разных време н и пространств. Чтобы поздравить автора с сорок первым годом, который вс тречает она с ним, «не пришедшим…» - и здесь мы сталкиваемся с лирической с труной поэмы, которая рассказывает нам о личном глубоком горе поэтессы, потерявшей мужа и ждущей сына – жертв сталинских репрессий. Эта нота бу дет повторяться постоянным леймотивом на протяжении всего произведени я. Но с первых же строк мы встречаем и другой мотив: вглядываясь в пестрые ли ца – маски – героев, мы видим, что пришли к автору тени прошлого – тени е е любимого Петербурга 1913 года: «… Звук шагов, тех, которых нету…». Как и в «Реквиеме», лирическое и эпическое в поэме слито воедино: рассказ ывая о своем горе, о своих потерях, Ахматова говорит от лица миллионов «безымянных»; за ее авторским «я» стои т «мы» всех тех, чьим единственным творчеством была сама жизнь «Я» в лири ке Ахматовой превращается в «мы», она говорит от лица «многих». Марина Цветаева была абсолютно права, когда в 1917 году заметила: «Ахматова пишет о себе – о вечном… не написав ни одной отвлеченно-общественной ст рочки, глубже всего – через описание пера на шляпе – передаст потомкам свой век…» Это объясняется также и тем, что Ахматова как героиня своих произведений всегда сохраняет в себе способность словно бы отстраниться от ситуации , в которой она же сама и принимает участие. Она непрерывно (может быть, на п одсознательном уровне) фиксирует, отмечает, что происходит с ней в то сам ое время, когда ее собеседник действует или просто говорит. Она ведет нек ий «внутренний репортаж» о собственном психологическом состоянии. И в первой же части поэмы все эти особенности творчества Ахматовой вылив аются в сложнейший, многопластовый конгломерат образов, цель которых – подчеркнуть ушедшее, то, что уже никогда не вернуть: Как в прошедшем грядущее зреет, Так в грядущем прошлое тлеет – Страшный праздник мертвой листвы. Действие уже в перв ой части происходит в нескольких временных и исторических параллелях: с начала – Фонтанный Дом, Белый зал, затем белый (зеркальный) зал делается к омнатой автора. (Все изменения в обстановке даются Ахматовой в виде скуп ых поясняющих строк, словно в пьесе пояснения к каждому акту – каждому а кту драмы ее жизни). Меняется сцена – и исчезают тени прошлого; напрасно автор пытается их о становить: Что ж вы все убега ете вместе, Словно каждый нашел по невесте, Оставляя с глазу на глаз Меня в сумраке с черной рамой, Из которой глядит тот самый, Ставший наигорчайшей драмой И еще не оплаканный час? В основной текст вт оргается «Интермедия» - как поясняет Ахматова, строки. Которые она не впу стила в основной текст, - и накладывает новый смысловой пласт на общий фон поэмы. Наиболее интересным героем – точнее, аллюзией – в этой части явл яется упоминание Ахматовой «содомских Лот» - намек на одно из стихотворе ний, где поэтесса говорит о том, что взгляд на оставляемый родной город ст оит жизни (библейская жена Лота погибла, нарушив приказ Бога и оглянувши сь на гибнущий Содом). Но даже кровавый Содом – и таким Петербург – Ленинград дорог Ахматовой . Петербург-Ленинград, город, с которым связана вся личная и творческая су дьба поэтессы, - не только место действия, но и участник событий – всегда и во всех ее произведениях. Здесь, в первой главе первой части, только наме чена нота, которая разовьется в мелодию на следующих страницах, к которо й еще вернется поэтесса и к которой еще вернемся мы. А пока кратко обрисуем новую сцену – сцену второй главы: спальня Героин и, в которой она является в виде несколькихх своих ипостасей – Козлоног ой, Путаницы и третьей ипостаси – то ли Коломбины, то ли Донны Анны (из «Ша гов Командора»). Вновь перед нами – разные пласты пространства и времен и, уживающиеся в душе Героини – автора. Особенно интересны образ Коломб ины – Донны Анны – неслучайно они находятся в оппозиции: «то ли – то ли» : то ли смеющееся лицо комедиантки, то ли печальный лик потерянной и обреч енной, преданной и покинутой. Интересно, что и здесь, переносясь на трех с половиной страницах по разли чным местам, куда нас бросает стремительный ритм повествования, мы опять попадаем в Ленинград – Петербург, все опять замыкается на нем, и город эт от стоит вне времени: отделенные всего несколькими строками, здесь и «пе тербургская кукла», и «ленинградский ветер». И вот – Петербург 1913 года. Наконец город выходит на первый план. Надо сказа ть, что отличительной чертой Ахматовой является ее любовь к детально вып исанному, легко узнаваемому городскому пейзажу. И здесь, в полутора стра ницах стихотворного текста, мы встречаемся с таким количеством деталей, что город вырисовывается выпукло и объемно. Но воспоминания Ахматовой о родном городе, городе дореволюционном, далеко не идилличны, так как повс юду уже чуствуется тревога и зарева будущих пожаров: Словно в зеркале страшной ночи И беснуется и не хочет Узнавать себя человек, - А по набережной л егендарной Приближается не к алендарный – Настоящий Двадцатый Век. Интересно, кстати, что под понятием «ХХ век» Ахматова понимает именно «не календарное», а н овое, не похожее на то, что было, кровавое столетие. В следующей, последней главе этой части мы опять встречаемся с городом, н о все пространство Ленинграда ужимается до одного дома на углу Марсова П оля. Времени снова как такового нет, так как здесь – вновь сплетение врем ен, что поднимает дом – осколок прошлого – построенный в XIX веке и подвергшийся прямому попаданию авиабомбы в 1942 году – над временем. И снова – леймотив памяти и совести – главный в «Поэме без героя»: Это я – твоя старая совесть – Разыскала сожженную повесть… Этот леймотив – своеобразный смысловой ключ произведени я, перебрасывающий мостик от первой части поэмы ко второй – «Решке», кот орая также наполнена смысловыми переходами, но, в отличие от первой, сост оит не из глав, а из двадцати шесть строф. Снова Фонанный Дом, но теперь – 5 января 1941 года. «… О том, что мерещится в зеркалах, лучше не думать». В первых строках второй главы автор окунает нас в пучину неп онимания – и негодования – по поводу ее произведения со стороны тех, кт о не понимает. Она пытается объяснить, но мы видим перед собой строки пред исловия: «… Ни изменять, ни объяснять ее я не бу ду. «Еже писахъ - писахъ». Пожалуй, автор пытается объяснить себе самой зачем она пи сала эту поэму, и что она хотела ею сказать. Вновь на страницах второй главы – небольшой по объему – мы встречаемся со старыми карнавальными масками, которые превращаются в «адскую арлек иаду» во главе с «изящнейшим сатаной» Калиостро – Кто над мертвым со мной не плачет, Кто не знает, что со весть значит И зачем существует она. Таким образом, снова тема совести и памяти, которая невозмож на без совести. А память в этой главе касается уже недавних доля 1941 года соб ытий: Ты спроси у моих с овременниц, Каторжанок, «стоп ятниц», пленниц, И тебе порасскаже м мы, Как в беспамятном жили страхе, Как растили детей для плахи, Для застенка и для тюрьмы. Кому как не Анне Ах матовой, вырастившей сына «для лагеря», знать об этом! Но ее личное горе, к ак уже говорилось, перерастает из лирической мелодии в эпическую, нараст ающую, и тема памяти перерастает из личной памяти во всенародную. И вот – Эпилог. Белая ночь 24 июня 1942 года. Город в развалинах. Вроде бы, казал ось, та же тема: … тоннелями и мостами Загремел сумасшедший Урал… И открылась мне та дорога, По которой ушло так много, По которой сына везли… От того, что сделалось прахом, Обуянная смертным страхом И отмщения зная срок, Опустивши глаза сухие И ломая руки, Россия Предо мною шла на восток… И вслед за этим – торжественная, закономерная, но тем не ме нее неожиданная концовка, разбивающая в пух и прах доводы коллаборацион истов, говорящих о том, что, возможно, не так уж плох был фашизм, ведь он воев ал против Сталина, против жестокостей коммунистического режима… Ответам любым таким попыткам будут строки женщины, потеряв шей в сталинских застенках мужа, ждавшей долгие годы сына, потерявшая пр актически все, что имела, у которой остались лишь тени – слова женщины, ко торая не переставала любить даже красный, кровавый, «содомский» Ленингр ад: И себе же самой на встречу Непреклонно в грозную сечу, Как из зеркала наяву, - Ураганом – с Урала, с Алтая, Долгу верная, молодая, Шла Россия спасать Москву. Гла ва 2. Историко-культурные реминисценции и аллюзии как составляющие хроно топа в поэме М. Бахтин называет хронотопом существенную взаимосвязь вр еменных и пространственных отношений, художественно освоенных в литер атуре. Бахтин М. Форм ы времени и хронотопа в романе // Очерки по исторической поэтике. М., 1979. Само слово «хронотоп» в дословном переводе означает «врем япространство». Термин этот употребляется в математическом естествозн ании и был введен и обоснован на почве теории относительности Эйнштейна . Для нас не важен тот специальный смысл, который он имеет в теории относит ельности, в литературоведение он был перенесен почти как метафора (почти , отмечает М. Бахтин, но не совсем): литературоведу важно выражение в нем не разрывности пространства и времени как четвертого измерения пространс тва. Итак, в данном реферате под хронотопом понимается формально-содержател ьная категорию литературы. Как отмечает М. Бахтин, в литературно-художественном хронотопе имеет мес то слияние пространственных и временных примет в осмысленном и конкрет ном целом. Время здесь сгущается, уплотняется, становится художественно- зримым; пространство же интенсифицируется, втягивается в движение врем ени, сюжета, истории. Приметы времени раскрываются в пространстве, и прос транство осмысливается и измеряется временем. Этим пересечением рядов и слиянием примет характеризуется художественный хронотоп. Там же. Хронотоп «Поэмы без героя» полон аллюзий и историко-культурных реминис ценций. Читателю, незнакомому с эпохой, в которую создавалась поэма, очень трудн о в ней разобраться, и даже сам автор, или лирическая героиня, не скрывает, что «применила симпатические чернила», нуждающиеся в «проявлении». Вед ь образность «Поэмы без героя» насыщена литературными и историкокульт урными реминисценциями и аллюзиями, личными, культурологическими и ист орическими ассоциациями, составляющих временное пространство поэмы. Целью Ахматовой было не описание некоего события, случившегося нее круг у, а воссоздание литературно художественной стороны определенного ист орического периода с его сугубо знаковыми, символичными реалиями. Ахматова категорически нарушает классицистический принцип «единства времени и действия», причем более жестко и дерзко, чем другие поэты до нее : времена и пространства в поэме перетекают и перехлестывают друг через друга: поэтесса разбрасывает по строкам русско-японскую войну, Первую ми ровую войну, две революции, репрессии, Великую Отечественную войну – ра сплату за все грехи поколения и за свои собственные грехи. Вначале Ахматова показала картину распалённого, грешного, веселящегос я Петербурга. Грядущие потрясения уже проступили через привычный петер бургский туман, но никто не хотел их замечать. Ахматова понимала, что «блу дная» жизнь петербургской богемы не останется без возмездия. Так оно и в ышло. Во второй части героине видна расплата (отсюда и странное название – «Решка» – обратная сторона медали, «Орла», вызывающее ассоциацию со словом «решётка», что символизирует эпоху репрессий), искупление грехов молодости страданиями и гонениями: встречая новый 1941 год, героиня находит ся в полном одиночестве, в её доме «карнавальной полночью римской и не па хнет». Блокадный Ленинград тоже искупает вину своих жителей. Во время блокады, в 1942 году, героиня вынуждена уехать в Ташкент и, уезжая, она чувствует вину перед оставляемым ею городом. Но она настаивает на «мнимости» их разлуки , так как эта разлука кажется невыносимой. Героиня понимает, что, уезжая из Петербурга, она становится чем-то похожей на эмигрантов, так жарко облич авшихся ею. («Не с теми я, кто бросил землю…”). Покинув страну в самое тяжёло е время, эмигранты отстраняются от Родины, предоставляя ей страдать и не желая разделить эти страдания. Уезжая из блокадного Ленинграда, героиня чувствует, что совершает то же самое. И здесь вновь появляется двойник ли рической героини. Но это уже двойник-искупитель, лагерный узник, идущий н а допрос. Этот же двойник говорит, идя с допроса, голосом самой героини: За себя я заплатила Чистоганом, Ни налево, ни направо Не глядела, Ровно десять лет ходила Под наганом, А за мной худая слава Шелестела. В эпилоге говорится уже о России в целом, об искуплении ею грехов в период репрессий, а потом и в трагедии войны. Другая, «молодая» Россия идет, обнов ленная, отчищенная страданиями, «себе же самой навстречу», то есть к обре тению своих утраченных ценностей. Через судьбу лирической героини в поэме рассматривается судьба ее поко ления в целом, судьба ее города, ее страны. Таким образом, личная тема расш иряется до общенациональной (так же, как и в «Реквиеме», с той же ретроспек тивой), с историческими параллелями, которые в «Поэме без героя» даются ч ерез эпиграфы и ассоциации: город называется «Достоевским и бесноватым », вспоминается проклятие этому городу, посланное Е.Лопухиной: «Быть пус ту месту сему» (эпиграф к третьей части), и кровавые страницы его истории, которые также передаются через эпиграф к Третьей части (эпилогу) - строчк и из стихотворения И.Анненского «Петербург»: Да пустыни немы х площадей, Где казнили людей до рассвета. Заключение Можно было бы сказат ь многое – и о патриотизме Анны Ахматовой, и о том, что Россия и ее счастье было выше для нее, чем личное горе от рук правителей этой России… но мы ска жем более прозаично, как того и требует тема данной работы. Эти сзавершаю щие слова эпилога объединяют кажущиеся на первый взгляд слишком разным и, слишком несовместивыми компоненты поэмы, объединяют все строки, котор ые без этих последних слов так и остались бы непонятыми. В этих строках, пе рекликающихся с вводной частью, спосвящениями – гордость за тот город, который выстоял – несмотря ни на что. Его не сломили ни революционные бу ри, ни кровавые застенки, к которым он был, выражаясь строками из «Реквием а», ненужным подвеском, ни фашистские авианалеты. Этот город вечен, он вне времени. И широкая, предельно многогранная и многоаспектная пространст венная структура «Поэмы без героя» подчеркивает это. Литература 1. Ахматова А. Поэма без героя // Ахматова А. стихотворения и поэмы. М., 1989. С. 447 – 477. 2. Ахматова А. Стихотворения и поэмы. М., 1989. 3. Бахтин М. Формы времени и хронотопа в романе // Очерки по исторической поэ тике. М., 1979. 4. Виленкин В. В сто первом зеркале. М., 1990. 5. Воспоминания об Анне Ахматовой. М., 1991. 6. Виноградов В. В. О поэзии Анны Ахматовой // Виноградов В. В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. М., 1976. С. 396 – 459. 7. Жирмунский В.М. Творчество Анны Ахматовой. Л., 1973. 8. Кралин М., Причания к «Поэме без героя»// Ахматова А. А. Стихотворения. Поэм ы. СПб., 1995. 9. Об Анне Ахматовой: стихи, эссе, воспоминания, письма. Л., 1990. 20. Павловский А.И. Анна Ахматова: Жизнь и творчество. М., 1991.