Особенности культуры Китая

ГЛАВА VI

ОСОБЕННОСТИ КУЛЬТУРЫ КИТАЯ

1. Культура и цивилизация Китая на ранних этапах его развития

В сказке «Соловей» Андерсена есть фраза: «В Китае, как ты знаешь, и сам император, и все его подданные — китайцы». Может быть, в этом и состоит особенность всего жизненного уклада и культуры Китая. Конечно, на территории, которую сейчас занимает Китай, проживали другие племена и народности, но с XIV века до н.э. формирующееся здесь государство раздвигает границы, покоряя все, что враждебно, силой. У завоевателей возникает представление о других народах, как о варварах, причем в это понятие вкладывается враждебный смысл. Пожалуй, только для греков в более поздний период слово «варвар» обозначало человека, говорящего не на греческом языке. В Китае же некитайцев вплоть до конца XIX века унижали открыто: даже послы великих держав должны были стоять перед императором на коленях. Только в 1873 году после того, как посол Англии возмутился этим ритуалом и таким отношением к себе и к своей стране, этот обычай был отменен.

Слово «Китай» пришло в Россию через тюркские языки по созвучию с названием одного из племен — кидань. Сами китайцы называли свою страну иначе: Тянься (Поднебесная), Чжэнь-дань (Восточная заря), Чжун-хуа (Срединный цветок), Чжунго (Срединное государство). Все, кто жил за пределами Срединного государства, считались варварами, и их различали только по сторонам света: восточные, западные, южные и северные, все они считались вассалами Китая и обязаны были платить дань императору — Сыну неба. Но культура Китая

возникла гораздо раньше, чем появилось государство.

Считается, что на земле Китая возникла одна из первичных культур. Уже в VI—V тысячелетиях до н. э. в долинах рек были поселения, обнесенные рвами, существовали и некоторые ремесла. В этих местах в IV—III тысячелетиях до н. э. созда вались керамические изделия. Предметы из местности Яншао были

i

| выполнены на гончарном круге или вручную. Некоторые из них по своей | форме похожи на амфоры, но в отличие от них имеют разноцветный

орнамент, выполненный фиолето-Бронзовый сосуд с драконами.

Из раскопок в Хэбев. IV в. до н.э. ВЫМИ, КрВСНЫМИ, ЖСЛТЫМИ И беЛЫ-

ми красками; узоры геометрического характера с повторяющимися окружностями, завитками, ромбами, треугольниками, заключен­ными в окружности. И узоры, и форма сосудов гармонично соответствовали друг Другу и были очень изящны. Именно это изящество и утонченность отличают китайское искусство от других искусств древности. Исследователи китайской культуры полагают, что орнаменты на керамических изделиях связаны с древнейшими верованиями Китая, представлениями о разных силах природы, магическими действиями. Некоторые сосуды сохранили свою ритуальную роль на многие века.

Несколько позже (III — начало II тысячелетия до н.э.) возникла и другая культура. Она носит название Лупшаньскои и тоже связана с изготовлением керамических изделий, ото черные, блестящие, без всякой росписи, очень тонкие сосуды, изящные и разнообразные по форме бокалы, кубки, кружки и пр. Удивительно то, что вся керамика этого периода подвергалась обжигу в специальных печах с температурой свыше 1000 С.

Таким образом, уже культура неолита в Китае демонстрирует высокий уровень достижений. В это время возделывались и злаковые растения (например, чумиза), имелись одомашненные животные (например, свинья), служившие средством жизнеобеспечения.

В бронзовом веке (II тысячелетие до н.э.) в Китае появляется письменность. В этот период возникают первые государства, строятся пышные дворцы и гробницы, появляются удивительно сложная отделка различной утвари, резьба по камню, формиру­ются все основные религиозно-философские представления о мире и формы управления обществом. Об этом периоде китай­ской культуры много известно в связи с тем, что «умелые и старательные грамотеи-летописцы фиксировали на гадатель­ных костях и панцирях черепах.. .все, что они видели и слышали, что происходило вокруг них и заслуживало упомина­ния» [16, т. 1, с. 177]-

Китайские легенды говорят о том, что история Китая началась с правления последовательно пяти мудрейших и справедливей­ших правителей, один из них — Юй считается основателем всех последующих династий. Легенды говорят и о том, что золотой век мудрости держался до тех пор, пока к власти не пришел недобродетельный монарх Цэе, который «лишился морального права управлять Поднебесной, — тогда он был побежден добродетельным иньским Чэн Таном, основавшим новую динас­тию» [16, т. 1, с. 180].

Эти легенды обнаруживают важное качество китайской культуры: ее связь с цивилизацией, взаимодействие с властью, а у власти — обязательность авторитета и моральное право на правление страной. Соблюдалось это право или нет — это вопрос истории, но вся последующая культура в различных формах его утверждала и обосновывала. Дальнейшее рассмотрение различ­ных сторон культуры Китая в разные времена будет связано с вопросом устройства общества, с характером правления и особен­ностями государственного строя.

Самое раннее государство Китая — Инь (а иногда Шан), по названию тех этнических групп, которые его образовали. Раскоп-^ дают представление о городе-государстве, а надписи — ^зможность понять, как было организовано такое государство и даже в какой-то мере определить образ жизни и менталитет людей того времени. Несмотря на то, что эти сведения разроз­ненны, многое из того, что составляло основу первых государств, сохранилось в первоначальном виде во все последующие эпохи, меняясь более по форме, чем по существу.

Китайское государство всегда имело единоличное правление монарха, иногда ограниченное советом знати или общим собра­нием, но чаще всего абсолютное. В руках правителя в государстве Ипь (Шан) была сосредоточена гражданская, военная власть, а также верховная власть жреца. Правитель назывался «ван», и в более поздних государствах этот титул передавался по наследст­ву, пока в III веке до н.э. не возникла империя, возглавлявшаяся императором. Это была империя Ципь, от наименования которой и сложились все западноевропейские названия Китая: латинское — Sinae, немецкое — China, а также аналогичные названия в английском и французском языках.

Древние книги и надписи говорят о том, что уже тогда существовало разделение общества по имущественному признаку и управляли людьми чиновники: они должны были заботиться об урожае, мелиоративных и других работах, следить за наличием инструментов, организовывать труд ремесленников, а также решать вопросы военного характера. В Китае существовала крестьянская община, обрабатывавшая свои поля и обществен­ную землю, урожай с которой шел в казну и предназначался для содержания административного аппарата. Следовательно, уже в XIII—XII веках до н.э. закладывались основы того типа чиновничье-бюрократического устройства общества, которое со­хранилось практически до нашего времени.

Еще одно обстоятельство этой эпохи лежит в, основании многих будущих феноменов китайской культуры — это культ предков. На ранних этапах развития общества он был связан с обрядами жертвоприношений, даже с человеческими. Раскопки продемонстрировали миру огромные по размерам (около 340 кв-м) гробницы с подземными камерами, украшенными росписями, наполненными различными вещами, созданными специально для нее и содержащие множество останков принесенных в жертву рабов, преимущественно военнопленных. Одна из надписей на кости гласит: «Принести в жертву предку Дину 300 цян» (цян — одно из соседних племен, подвергавшихся нападениям со стороны иньцев). В одном из стихотворений отражен обычай хоронить вместе с правителем и его сподвижников [62, с. 271]:

Желтым пташкам порхать хорошо.

Зеленые ветви — отрадный кров.

Кто с государем в последний путь?

Чжун-хан, богатырь, Чжун-хан, исполин.

Он стоил сотни в битве один.

В сраженье враг от него бежал,

А перед могилой он сам задрожал.

Синее небо! Закон твой суров.

Неумолима твоя высота.

Могила все еще не сыта.

Живыми закапываем смельчаков.

Каждый из них нам дороже ста.

(Перевод В. Микушевича)

Возле входа в гробницу обычно зарывали убитых лошадей и собак, считая, что собаки будут охранять, а лошади — везти колесницу в загробном мире. Характерной особенностью древ­некитайских захоронений было то, что на поверхности гробницы не было никакой постройки.

Древние китайцы верили в зависимость жизни живых от покровительства умерших предков [18]. У каждого рода было свое тотемное животное, поэтому гробницы украшались причуд­ливыми изображениями животных, в которых фантазия худож­ника переплетала их с другими символическими мотивами и магическими знаками. В погребениях оставляли не только культовые предметы, но и утварь, и оружие. Все они тщательно отделаны, независимо от их назначения, украшены нефритом или выполнены из него, бронзовые сосуды различных размеров: от огромных, весом свыше 600 кг, до самых маленьких, имеющих высоту в несколько сантиметров. Росписи насыщены сплетения- ми орнамента, символическими стилизованными изображениями людей и животных, а часто полулюдей-полуживотных, воплоща­ющих силы стихии. Чаще всего это птица и дракон как символы урожая или бык и баран, сулящие благополучие. Самыми важными покровителями людей в Китае считались дракон, тигр и баран, поэтому они не только изображены на ритуальных предметах, но сами предметы: сосуды, шкатулки и прочие — имеют форму различных животных.

Мир для древнего иньца был населен огромным количеством духов, добрых и злых, и вся утварь должна была охранять и живых, и мертвых от нежелательных воздействий. «Каждый из ритуальных сосудов..., повествуя о силах природы, не только составлял часть ритуального комплекса, но сам являлся комплек­сом, олицетворяя своеобразную модель мира» [18, с. 19]. Так складывается образ мира, который отражается в китайской культуре не только в искусстве, но во всем мировосприятии: в каждом явлении культуры, как в фокусе, концентрируется то общее, что составляет особенность всего массива культуры. Любое явление для китайского менталитета полно глубокого смысла, связано со всей природой, с основой мира.

Необходимо отметить некоторые основные точки отсчета достижений на пути становления и развития китайской культуры. Одна из них, повлиявшая на всю будущую культуру, — открытие способов плавления и обработки железа. Эта ступень всегда выступает как поворот к качественно новому уровню развития. Железные орудия труда, появившиеся в первой половине I тысячелетия до н. э., усовершенствовали земледелие, которое позволило расширить обрабатываемую территорию;

появились более совершенные гидротехнические сооружения, давшие возможность ввести поливное земледелие, которое ста­новится главным фактором развития китайского общества.

С появлением железа начинается чеканка монет, развиваются города с торгово-ремесленным населением, составлявшим до полумиллиона жителей. Последующие события истории и поли­тической жизни общества были наполнены военными противос­тояниями, борьбой различных властителей за сферы влияния, сменой правителей-ванов, появлением новых династий, реформа­ми и восстаниями. Это было время бурных событий и перемен, но в этот период вырабатывается общая письменность, общий язык, обычаи, верования, религиозно-философские системы, возникает представление о превосходстве людей данного этноса над другими, «варварами» севера, юга, востока и запада.

Представления о мире еще несли на себе отпечаток мифоло­гии, но тем не менее в VII веке до н.э. был создан лунно-солнечный календарь, а в IV веке до н.э. — звездный каталог.

В это время в культуре Китая окончательно складывается культ обожествленного правителя, связанный с представлениями о мире. Согласно им весь мир являл собой первоначально хаос, состоящий из мельчайших частиц, которые в конце концов разделились на легкие и светлые, олицетворявшие мужское начало, — они поднялись вверх, и тяжелые, темные, связанные с женским началом, — они опустились вниз. Легкие, светлые частицы — ян образовали небо, тяжелые, темные — инь — землю. Небо для китайцев было и осталось верховным боже­ством: правитель, ван, считался сьшом Неба, которому оно вручило разрешение на царство, нечто вроде небесной грамоты, Повеления, которое называлось "1 яиь-мин и вручалось только по-настоящему добродетельному человеку. Падение царства Инь китайские представления связывали с тем, что последний иньский правитель утратил право на власть из-за своей недобро­порядочности. Это была первая социально-политическая теория, согласно которой не сила завоевателей, а именно моральные качества становились основанием для получения власти, поэтому власть становится неоспоримой: она дана Небом за мудрость и доброту [16,т.1, с. 187].

Так в политическую систему организации китайского общес­тва с ранних пор его существования привносится моральное начало, которое декларируется и сохраняется во все последующие времена, во всех последующих философских теориях, даже если они не только не совпадают, но и прямо противоречат друг другу.

2. основные источники духовной культуры Китая:

даосизм, конфуцианство, легизм

Центром китайской традиции всегда было почитание героев и мудрецов, главные достоинства которых — служение власти и следование законам Неба, предписывающим умеренность, поч­тительность, верность и справедливость. Их воспевали древней­шие книги Китая, ставшие впоследствии главными в обучении знанию, необходимому любому грамотному человеку. Эти книги изучались в каждой системе обучения — частной и государствен­ной; позднее они стали целью и средством экзаменационного отбора чиновников на государственные должности: Шуцзин — книга истории, Шицзин — книга народных песен и священных гимнов, Ицзин — книга перемен, -Лицзин — книга о правилах поведения и обычаях и Юэцзин — книга о музыке.

Среди великих мудрецов Китая особое место занимают философы, выразившие суть менталитета древнего китайского общества и оказавшие сильнейшее влияние на его развитие в последующие времена. Это основатели даосизма и конфуцианст­ва — Лао-цзы и Конфуций.

Мудрец Лао-цзы жил в конце VII — начале VI века до н.э. Любопытно, что при всем изобилии письменных источников о различных личностях в китайской истории о Лао-цзы сохрани­лись только смутные легенды. До сих пор историки не уверены, что такой человек существовал реально: это, может быть, яркая идея древнего мудреца, спокойного, знающего все. тайны сущес­твования мира и человека в нем. Однако, хотя историки и сомневаются в существовании Лао-цзы, упорные легенды гласят, что он родился в 604 году до н.э., прожил 160 или 200 лет, в старости встретился с Конфуцием, написал книгу «Даодэцзин» («Книга о дао и дэ» или «Книга о Пути и Добродетели»).

Если брать философскую сторону этой книги, то нужно заметить, что главная идея даосизма — учение о дао. В переводе «дао» означает: путь, дорога, средство, способ говорить, вести за собой. Из этого многозначия видно, что это не то, что можно назвать просто обычной дорогой, по которой путник перемеща­

ется в пространстве. Мудрецы и философы трактовали дао, как закон природы, присущий ей изначально, как источник жизни, как «мать всех вещей», «путь природы». Он невидим и вездесущ, неотделим от мира, в нем рождается и им управляет. Дао порождает все вещи в мире, но делает это, бездействуя. Дао соединяет в себе все возможные противоположности мира [47, с. 8—9]:

Стоит всем в Поднебесной узнать, что прекрасное —

это прекрасное, тут же появляется безобразное. Стоит всем только узнать, что добро — это добро, тут же появляется зло.

И потому то, что порождает друг друга, — это бытие и небытие,

то, что уравновешивает друг друга, — это тяжелое и легкое, то, что ограничивает друг друга, — это длинное и короткое, то, что служит друг другу, — это высокое и низкое, то, что вторит друг другу, — это голос и звук,

то, что следует друг за другом, — это прошлое и настоящее, и так без конца. Вот почему мудрый живет себе спокойно, свободный от необходимости

заниматься делами,

действуя, руководствуется «знанием без слов». Вся тьма вещей существует издавна, но их существованию нет начала. Рождаются, но не пребывают, действуют, не надеясь на других, добиваясь успеха, не останавливаются на этом... Ведь только тот, кто не останавливается, ничего не теряет. (Перевод А. Кувшинова)

Для того, чтобы постичь дао, нужно бесконечно изучать его. Следуя дао, нужно быть последовательным и точным, стараться в личном пути (дао) ничего не изменять вокруг себя, углубляя только дао Вселенной. Лучший способ познания и жизни — это бездействие, недеяние — у-вэй, которое ведет к свободе, счастью, процветанию [47, с. 30]:

Говорю тебе:

Будь ровным и спокойным, словно переправляешься

через реку зимой.

Будь внимательным и осмотрительным,

как если бы со всех сторон тебя окружали опасности.

Соблюдай такое достоинство, которое подобает путнику,

обретшему временный приют.

(Перевод А. Кувшинова)

Если не вмешиваться в дао Вселенной, не применять к ней искусственных, не свойственных ей самой мер, она сама придет к порядку. И мудрый, следующий дао Вселенной правитель не делает ничего, чтобы управлять страной. Тогда, развиваясь свободно, согласно с дао Вселенной, страна спокойна, гармонич­на и процветает. Если усилия противоречат закону мира, то они представляют собой пустую трату сил и ведут к гибели. Целью человека и правителя должна быть «гармония мира» — слияние человека с природой. Поэтому все искусственное, связанное с суетой и повседневностью, считается лишним, мешающим осу­ществлению дао. -Лао-цзы полагал, что ничего не нужно вносить в естественное течение жизни, даже в воспитание и обучение. «Трудно управлять народом, когда у него много знаний. Поэтому управление страной при помощи знаний — враг страны, а без их применения — счастье страны» [67, с. 151].

Любая книга, написанная на Востоке, учение или религия непременно касаются нравственности. Этой постоянно соблюда­емой традиции следует и «Даодэцзин». Этика Лао-цзы — это этика мудреца, не обладающего тщеславием. Он не гонится за богатством, ценит более всего жизнь, природу и свое предназна­чение, которое он должен познать в этом мире [47, с. 26—27]:

Как слава, так и позор причиняют одни беспокойства. Страх потерять то, что имеешь, вредит тебе больше всего. ...Успех делает тебя зависимым — сначала боишься его не найти, потом боишься его потерять... ...Причина всех моих бед заключается в том, что мне

есть, что терять. ...дорожи не тем, что у тебя есть, а миром, что

окружает тебя, и все, что нужно для жизни, получишь в дар от него. Люби не себя, а землю, на которой живешь, и сможешь найти у нее поддержку и опору.

(Перевод А. Кувшшова)

Лао-цзы утверждает равенство всех вещей в мире так же, как и равенство всех людей. Мудрый в его книге одинаково относится и к знатному, и к рабу, он свободен не только от всяческих предрассудков и пристрастий, но и не печалится о жизни и смерти. Мудрец понимает, что и жизнь, и смерть, и Вселенная естественны и неизбежны, и это позволяет ему соединиться с вечностью.

Здесь мы встречаемся с одной из древних утопий (сколько их еще будет в истории человечества!), в которой воплощена мечта о «золотом веке» всеобщего равенства, «естественного» состоя­ния, умиротворения и общественного покоя.

Таким образом, учение Лао-цзы проповедует совершенно пассивный образ жизни, следование естественному состоянию, «недеяние», которое вовсе не является синонимом безделья или лени, — это особая форма деятельного познания, предполагаю­щая только одно: невмешательство в дао Вселенной, чему должны следовать правители и все подданные. Умиротворение, за которым проглядывает аскетизм, отшельничество, поиск мира в себе и себя в мире — вот центральное звено даосизма, оставившего значительный след в культуре Китая.

Совершенно иного склада было учение Конфуция (551—479 гг. до н.э.), ставшее основой менталитета всех последующих поко­лений Китая, так глубоко проникшее в традиции, обычаи и образ жизни, что до сих пор невозможно отделить многие конфуциан­ские принципы от более поздних наслоений в культуре.

Конфуцианство как учение обозначалось иероглифами жу узя что буквально переводится: школа ученых книжников. Такими книжниками часто были люди из обедневших чиновничьих семей. Они становились бродячими учителями, зарабатывавшими себе на хлеб тем, что помогали изучить древние книги, которые мы уже называли. Их нужно было учить наизусть для того, чтобы участвовать в экзаменах, дающих право на определенную должность.

Конфуций (латинизированное имя) или Кун-цзы, то есть учитель Кун, — выходец из обедневшей аристократической семьи чиновников и военных. Древние китайские книги говорят о его прилежании в учебе, о том, что он рано женился ( в 19 лет), получил должность хранителя зерновых амбаров. Он был мягок и энергичен, внимателен к людям. Но впоследствии оставил карьеру чиновника и занялся преподаванием, до 66 лет провел в путешествиях. За это время он приобрел много учеников разного возраста и положения. Учение проходило в беседах (чуть позже в Греции жил и учил почти так же великий Сократ). Беседы, в которых изложена сущность конфуцианского учения, составили книгу «Луньюй» («Рассуждения и беседы»), написан­ную учениками и последователями Конфуция [б7].

В школе Конфуция изучали четыре дисциплины: мораль, политику, литературу, язык. Конфуций не рассматривал тайны бытия, вопросы познания мира. Его интересовал человек в мире людей, его учение — политика и этика. Но и Конфуций отдает дань традициям, называя началом начал Небо, в котором он видит часть природы, доступную для наблюдений, а также — высшую духовную силу, образующую и направляющую природу и человека. Согласно Конфуцию жизнь и смерть определяются судьбой, богатство и знатность зависят от Неба.

Кроме Неба в конфуцианстве присутствует и знакомая нам категория — дао. Но дао Конфуция — это моральная величина, моральный закон, путь поведения, долг, которому человек должен следовать в своих поступках. Считается, что Небо наградило человека натурой, поэтому поступать нужно в соответ­ствии с волей Неба — это и есть дао, которое у каждого человека неповторимо. Человек должен познать свое дао и овладеть им. Степень владения дао зависит от образованности. Познание дао можно развивать и совершенствовать в процессе обучения при помощи жэнь (гуманности). Еще раз отметим, что примерно в это же время Сократ цитировал надпись на храме Аполлона в Дельфах: «Познай самого себя!» Это и в Греции считалось труднейшей задачей. Для Конфуция познание самого себя — это самосовершенствование, целью которого становится достижение статуса «благородного мужа» — цзюньцзы. Это понятие стано­вится главным для конфуцианского учения, цель которого — достигнуть порядка и равновесия при помощи морали.

«Благородный муж» Конфуция это — идеальный образ человека, обладающего совершенством поведения, честного, бескорыстного, мудрого, справедливого. Вся его жизнь — служение людям ради утверждения истины. Для «благородного мужа» характерны добродетели: жэнь (переводится и как человеколюбие), долг — иероглиф «и», этикет — ли, знание — чжи, верность — синь и сыновняя почтительность — сяо.

Среди этих добродетелей следует выделить жэнь, ли и сяо. Проявлениями жэнь являются справедливость, искренность, милосердие, доброта, сдержанность. Это понятие многозначно, в него входят: культура в целом, идеальные отношения в семье, обществе и государстве. На этом основании было сформулиро­вано «золотое правило нравственности» [66, с. 289]:

Чего себе не пожелаешь, Того не делай и другим.

Согласно жэнь человек должен знать свое место: «Прави­тель должен быть правителем, отец — отцом, а сын — сыном» [79, с. 116]. Так утверждается разделение обязаннос­тей в обществе и, как результат, строгая иерархия.

Сыновняя почтительность, сяо — уважение к родителям и старшим по возрасту и должности становится основой жэнь, а в сочетании с ним особенно эффективна как принцип управления страной, которую Конфуции представляет как большую семью. В семье человек должен получить основы воспитания, согласно им дети должны быть не только покорны воле родителей, но и обязаны искренне любить их. «Если человек не любит родителей, не признает сыновних обязанностей, он — существо ненормаль­ное. Не любить и не почитать отца и мать — это все равно, что сознательно сократить или погубить свою жизнь». В Китае говорили: «Всякий злодей начал с того, что стал дурным сыном» [67, с. 141-142].

Для Конфуция человек — центральное звено всего его учения, поэтому большое внимание он уделяет самовоспитанию и самоусовершенствованию, основанным на знаниях, разумном сле­довании предписаниям, обычаям, этикету. Путь к совершенству имеет три ступени: поэзия, этикет (ли) и музыка. Поэзия развивает мышление, фантазию, умение понимать других людей. Музыка — средство изменения плохих обычаев, потому что она учит человека тончайшим оттенкам чувств. Ли — этикет стоит в центре всего стремления «благородного мужа» к совершенству.

Точный перевод понятия ли многозначен: приличие, церемония, обряд, ритуал, благопристойность. Первоначально слово «ли» обозначало специальную обувь для совершения религиозного обряда. Ли несет в себе два значения: приличие, исполнение установленных предписаний в поведении и собственно ритуал поведения. С помощью ли человек сдерживает себя, проявление открыто своих чувств в Китае считается верхом неприличия;

нельзя делиться горем или рассказывать о болезнях, чтобы не отягощать других своими заботами. При всем благородстве таких установок человек все-таки не мог проявляться как индивидуаль­ность: следование этикету требовало стандарта в поведении, но тем не менее ценность морали становится абсолютом. «Умереть с голоду — событие маленькое, а утратить мораль — большое», — говорили конфуцианцы [67, с. 137].

Трудно однозначно оценить вклад Конфуция в китайскую культуру. Богатство и гармония его этических рассуждений не

имеют себе равных для VI—V веков до н. э. Но в то же время — это суровая мораль общества, в котором отдельный человек ничего не значит как индивидуальность, общества, в котором царит только подчинение, верность правителю, как отцу великой семьи — Китая, как сыну Неба. Однако Конфуций полагал, что желанный порядок, гармония и процветание могут наступить только в результате морального совершенствования, в результате сознательных усилий людей, «благородных мужей», стоящих на службе у просвещенного правителя. Он не сторонник создания кодекса написанных законов, по которым нужно управлять государством или подчиняться. «Благородный муж,— учил мудрец,— проявляет осторожность по отношению к тому, чего не знает... Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться. Если дела не могут осуществляться, то ритуал и музыка не процветают. Если ритуал и музыка не процветают, то наказания не проявляются надлежащим образом. Если наказания не проявляются надлежащим образом, народ не знает, как себя вести» [67, с. 142—143]. Мы видим, что Конфуций не стремился к равенству в противоположность Лао-цзы, более того, он полагал, что «Сын Неба считал вельмож своими руками, добродетель и закон — уздой, чиновников — вожжами, наказания — стимулом, народ — лошадью. Чтобы хорошо управлять лошадью, нужно правильно ее взнуздать, ровно держать вожжи и вовремя пользоваться стимулом...» [67, с. 144].

Учение Конфуция не сразу входит в жизненную практику Китая: уж слишком высок был предложенный уровень отноше­ний, но его ученики и последователи на протяжении более столетия утверждали основы конфуцианства в проповедях, просветительской и воспитательной деятельности. Это создало целый слой культуры, где центральным звеном становится этика, строгое соблюдение норм почитания старших в семье и обществе, верность идеалам, излагаемым учителем в своей школе, где он готовил будущих чиновников, которые должны были стать справедливыми помощниками правителя, способными добиться добродетели и гармонии в государстве.

Как видим, мысль мудрецов Китая клонилась к вопросам организации государства. Государство было той основой, которая цементировала все стороны культуры: технику, искусство, рели­гию, отношения между людьми, традиции и обычаи. Особен­ностью всей китайской культуры можно считать то, что она стремилась сохранить свое прошлое, утвердить его в настоящем. Любое новшество не могло быть воспринятым, если в нем не бь1ло связи с хорошо известным. Конфуций говорил: «Я толкую, но не создаю.» Он считал себя учеником древних, к словам которых он ничего не прибавил, а передавал их в первоначальной и первоз­данной неизменности. Все новое принималось в Китае только как хорошо забытое старое. И поэтому статичность составляет ядро всех последующих наслоений культуры в искусстве, религии, политике.

Одна из последующих философских теорий касалась пре­имущественно политической сферы и тоже искала путей укреп­ления власти, обретения стабильности в обществе. Эта теория называлась легизмом или фацзя, главные положения ее изложе­ны в труде «Книга правителя области Шан», написанном теоретиком и государственным деятелем IV века до н. э. Шан Яном. Легисты полагали, что государству необходимы строгие законы, которые охраняли бы единоличную власть правителя, наказывали за малейшее нарушение. Высказывания Шан Яна очень жестки: «В строгой семье не бывает строптивых рабов». Или: «Если люди глупы, их легко принудить к тяжелому труду, а если умны, то нелегко»; «Если управлять людьми как добродетельными, то неизбежны смуты, и страна погибнет; если управлять людьми как порочными, то тогда утвердится образцо­вый порядок». Легисты видели в войне универсальное средство для решения государственных задач: «Если войной можно уничтожить войну, то позволительна даже война; если убийством можно уничтожить убийство, то разрешается даже убийство» [67, с. 145—146]. Жестокость Шан Яна связана и с репрессиями против конфуцианцев: он велел закопать живыми 460 ученых и сжечь много книг. В законах, созданных на основе легизма, за тяжкое преступление предусматривалось уничтожение всех ро­дственников преступника по трем линиям родства — отца, матери и жены, а за менее тяжкое грозило физическое калечение.

На этом выросла вся последующая китайская государствен­ность, превратившая Китай в III веке до н-э. в империю- Это была империя Цинь, заложившая основы всей культурной будущности Китая, мало изменившейся до наших дней. Она просуществовала недолго, сменившись империей Хань, одной из сильнейших держав Древнего мира. В это время сложилась та знаменитая этническая общность, которую и отметил Андерсен в своей сказке. До сих пор китайцы называют себя ханьцами.

С периода Хань монолит китайской культуры уже не состоит из различных элементов, а влит в систему государственности, которая создана этой культурой и создает ее, которая бесконечно воссоздает себя как целостность, в единстве всех своих отноше­ний. Были сохранены все представления о Вселенной, о месте правителя и подданного, отношениях с природой, верования и учения. Это было неотделимо от системы государственного устройства.

5. Особенности менталитета личности Китая

Мы уже говорили, что древнекитайские воззрения связывали возникновение мира с взаимодействием светлых частиц ян и темнь1Х иль. Они породили пять стихий: земля, вода, огонь, дерево и металл — от которых произошло все во Вселенной, все явления природы, качества людей, их состояния, пять состояний погоды — дождь, холод, жара, ветер, ясная погода; пять видов злаков — просо, конопля, рис, пшеница, бобы; пять благ — долголетие, богатство, здоровье, добродетель, естественная смерть, а также пять вкусов, пять цветов, пять металлов, пять доброде­телей и пр. Все эти производные так же, как ян и инь, взаимодействуют друг с другом, все они наполнены смыслом и символичны.

Небо — главное божество,оно устанавливает свои законы, законы справедливости. В книге «Шуцзин» говорится: «Только Небо наблюдает за народом, ведает справедливостью, посылает урожай и неурожай. Без Неба погибнет народ. От милости Неба зависит его судьба» [67, с. 9]. Жизнь каждого человека и даже императора связана с велениями Неба, невыполнение которых грозит всевозможными бедствиями: засухами и наводнениями, пожарами и болезнями. Поэтому все действия людей предопре­делены и расписаны буквально со дня рождения до смерти, каждое действие должно соответствовать ритуалам и предписа­ниям, внешность каждого должна согласовываться с его положе­нием; цвет и фасон одежды, движения и жесты, манера поведения регламентированны. Потерять лицо — это значит вести себя не так, как предписано положением, рангом и обычаем. Считается, что любое нарушение может привести к гневу Неба, поэтому оно карается обществом, вплоть до физи­ческого уничтожения нарушителя.

Среди других божеств выделялись божества Солнца, Луны, которым посвящались специальные праздники, а также звезды. В сочетании с сохранившимися тотемными представлениями поклонение звездам привело к тому, что звездное небо было поделено на 12 частей, каждой из которых было дано название тотема: мышь, бык, тигр, заяц, змея, лошадь, овца, обезьяна, курица, собака, свинья и дракон. Согласно солнечному зодиаку каждый год из 12-летнего цикла получил имя священного животного и требовал особых культов. Такие же культы были связаны с различными месяцами, неделями, и даже день был поделен на двухчасовые отрезки, в каждый из которых надлежа­ло заниматься предписанными делами в зависимости от того социального уровня, который занимал человек. Через эти культы человек мог общаться с Небом. Даже жизнь императора была расписана по часам: когда он должен идти поклоняться предкам, когда, облачившись в особую одежду, должен выехать в поле на желтом воле, чтобы провести первую борозду, когда должен был осенью выйти в поле с золотым серпом, чтобы дать знак к началу жатвы. Все было решено за него заранее. За соблюдением этих правил наблюдал специальный совет особо приближенных санов­ников. Таким образом император должен был снискать располо­жение Неба к своему народу.

Для каждого китайца мир был населен, кроме главных божеств космического масштаба, огромным количеством добрых и злых духов. Не было ни одного явления природы, ремесла, ни одной сферы жизни, где бы не предполагалось наличие духов. В книге В.Я. Сидихменова [67] перечисляются, например, такие:

доу-шэн — дух, защищающий от оспы; цзинь-цюань — дух, охраняющий колодец; лэй-цзу — дух, ведающий громом; ли­ши — дух рынков; ма-мин — дух шелковичного червя, а кроме них, дух долголетия и дух войны, дух домашнего очага и духи предков. Даже человек, по китайским поверьям, имел не одну душу, а девять или десять: три связаны с его духовным миром, а шесть или семь — с его телесной сущностью. При рождении сначала появляются телесные, а потом — духовные, при смерти — наоборот. Для защиты от злых духов и ублаготворения добрых существовало огромное число обрядов, которые надлежало выполнять в связи с каждым делом, в начале или в процессе него. Ни о каком пренебрежении к этим обычаям не могло быть и речи, поэтому они во многом сохранились до XX века.

Но ритуалы и различные регламентации были связаны не только с обожествлением природы. Это обожествление касалось и сильных мира сего, прежде всего особы императора и его приближенных. Желание раз и навсегда упорядочить мир выливалось и в административное устройство государства. Це­лям упорядочения прекрасно отвечала строгая централизация, к которой Китай стремился еще со времен царства Инь (Шан).

Как и во всякой древней централизации, в Китае господство­вала сложившаяся с ранних времен иерархическая система. В эту систему со временем лишь добавлялись ступени, но сам порядок расстановки слоев общества, по существу, сохранялся. Среди разных социальных слоев можно выделить наследственную аристократию из числа людей, родов, получивших в свое владение землю от правителей-ванов. В их числе были люди, наделенные той или иной мерой власти. Как позже в средневе­ковой Европе, в Китае еще с VII века до н.э. появляются аристократы, не имеющие собственных владений и составляющие слой, напоминающий рьщарство, — они назывались да-фу, занимались преимущественно военным делом.

При разветвленной бюрократической системе, которую пред­ставлял собой Китай с древности, были просто необходимы чиновники — ши, которые не имели титулов и наследственных уделов, но были образованны и вхожи в высшие слои общества. Будучи лишенными богатств, да-фу и ши создали для себя особый кодекс чести, который строго соблюдали и гордились этим. Это была аристократическая этика, согласно которой существовали особые нормы поведения на поле боя и при исполнении государственных должностей, обязательной была верность и преданность господину до последнего дыхания.

В более поздние времена роль чиновников повышается, и уже в империи Цинь было 20 рангов чиновников, получавших твердое жалованье, чаще всего зерном.

К средним векам в Китае сложилась сложная, но стройная система управления страной, из всего массива которой стоит особенное внимание обратить на подготовку и отбор кандидатов на ту или иную должность. Во всем мире отбор кадров для государства осуществлялся в основном с учетом личных связей:

назначали родственников или единомышленников, по протекции и т.д. Но в Китае складывается к VII веку система экзаменов, позволяющая отбирать наиболее подготовленных. Тот тип экза­менов, который существовал в средневековом Китае, известен всему миру и успешно применяется до сих пор. Для прохождения экзамена нужно было знать наизусть сочинения древних, в особенности Конфуция, и уметь не только воспроизвести текст, но и дать ему толкование, нужно было рассуждать на философ­ские темы и сочинять стихи. Экзамены проходили в суровой аскетической обстановке: экзаменующийся находился в от­дельном помещении, где, кроме письменных принадлежно­стей, не было ничего, ему выдавалась особая одежда, поскольку экзамен — это тоже своего рода ритуал, вопросы не были известны заранее, каждый ответ давался письменно и под девизом. Лучшие удостаивались степени и получали право

сдавать экзамены на вторую ступень, а выдержавшие эту — на третью. В средневековом Китае сдавать экзамены мог человек из любой социальной среды. Получивший должность имел огромное влияние, так как на своем месте он был высшей властью, судьей, сборщиком налогов, назначал на работы, которые должен был выполнять каждый простолюдин на пользу государства. Высшая ученая степень называлась цзиньши и давала право на высокий государственный пост, так как на экзаменах присутствовал сам император.

Была в Китае и Академия наук — Академия ханьлинь, куда входили особо знаменитые ученые мужи, они толковали законы, составляли императорские указы, могли быть назначены настав­никами наследников престола или были советниками императора.

Основу той части общества, которая производила блага, составляли земледельцы. Долгое время (почти до настоящего времени), как и в Египте, они были организованы в общины. В общине, как и в целом государстве, все регламентировано, вплоть до личной жизни. Еще Шан Ян в своих реформах разбил каждое поселение на пять или десять дворов, и все должны были следить друг за другом и отвечать друг за друга. Чиновники разных уровней следили за тем, чтобы эта система круговой поруки со всей строгостью соблюдалась, а также и за тем, чтобы все отбывали общественные повинности, которых было немало. Для того, чтобы построить Великую стену, мобилизовали миллионы крестьян, которые в бесчеловечных условиях со всем старанием построили это сооружение с башнями и проходами, служившее не только для зашиты от северных кочевников, но и как транспортная магистраль: между наружными и внутренними зубцами могла проехать колесница. На строительстве гибли тысячи людей, но это не рассматривалось как нечто из ряда вон выходящее.

Еще одной особенностью менталитета в Китае было прене­брежение, невнимание к индивидуальности и личности. Лич­ностью мог считаться только властелин любого ранга или мудрец, а это давалось не каждому. Для простолюдина, да и для любого, вступавшего в конфликт с государством, оно становилось враж­дебной силой, сметавшей все на своем пути Можно было пробиться из низов к должности, но в массе все были безлики и бесправны.

Возникает вопрос: чем же объясняется та мощная система гражданского послушания, которая характерна для Китая прак­тически всех времен? Надо отметить, что и в Китае были времена смут и кровавых восстаний, которые такими же кровавыми средствами подавлялись. Но в остальное время народ не только безмолвствовал, но и беспрекословно подчинялся власти. Не делая никаких категорических выводов, следует отметить, что главным регулятором гражданского послушания были этические нормы, прежде всего конфуцианского характера, возвеличиваю­щие совершенство мудреца, сохраняющего свое лицо, не подда­ющегося ненужным эмоциям, верного и почтительного.

4. Специфика художественной культуры Китая

Итак, блестящая культура Китая сложилась из удивительн поэтичной космогонической картины мира, всепроникающих этических норм, выраженных в глубокомысленных религиозно-философских теориях, разветвленной и стройной системы госу­дарственности. Еще одно основание культуры — это сохранение традиций, при котором новое возникает не путем ломки прошло­го, а в процессе бережного использования всех прошлых ценностей. Особенно явно это проявилось в искусстве, где весьма часто мы встречаем вечные сюжеты. Их новшество будет заключаться в том, чтобы показать какие-либо неизвестные грани, нюансы, стороны и оттенки известного. Существует особый жанр интерпретации: стихотворение пишется как бы «вслед поэту», картина — «вслед кисти», причем подражание невозможно отличить от подлинника. Искусство в Китае стано­вится актом проникновения в сущность вещей, проникновения не столько логического, сколько чувственно-интуитивного, выража­ющегося во внутренней готовности к охвату целого. Поэтому у китайских мастеров нет эскизов и черновиков, они творят сразу и в совершенстве. Во всех видах и формах китайского искусства поражает именно это стремление к совершенству сложного, многомерного, в котором одно перетекает в другое, одно и то же имеет множество смыслов и все вместе символично.

Как и в других странах Древнего мира, искусство в Китае было связано с практической деятельностью, складывающимися в обществе обычаями и ритуалами. Эта особенность принадлежит не только изобразительным и пространственным искусствам, но и литературе. В глубокой древности появились в Китае гадатель­ные надписи на панцирях черепах или бараньих лопатках. Затем всякие надписи стали делаться на бронзовых изделиях. Ведь письменность известна в Китае с первых шагов культуры, а основная иероглифика сложилась ко II тысячелетию до н.э. В I тысячелетии до н.э. для письма стали использовать бамбуковые планки. На каждой из них помещалось примерно по 40 иероглифов. Для того, чтобы составить книгу, нужно было нанизать планки на веревку и из них составить связку. Такие книги были громоздки, дороги и неудобны. Когда был изобретен шелк — а он был изобретен специально для письма, — книги остались дорогими, хотя и стали компактными (это появилось в III веке до н.э.). К началу новой эры была изобретена бумага, что привело к распространению литературы и возможности ее внимательного изучения. Самую большую значимость имели древнейшие книги, которые связаны с конфуцианской системой обучения, — это уже упомянутые нами «Шуцзин», «Шицзин», «Лицзы», «Юэцзин» и «Ицзин». Считается, что сам Конфуций включил в «Книгу гимнов» — «Шицзин» 305 песен древних царств, хотя современные ученые считают, что это — тексты гораздо более ранних веков. Во все эти книги, как видно из их названий, входят стихи и песни, поэмы, летописи, философские и эстетические суждения, нравоучения и легенды. Эти древней­шие тексты и их темы всячески варьировались в поздние времена, становясь все более изысканными, утонченными и символичны­ми, как и живопись на шелке, как и само искусство каллиграфии.

Иероглифическое письмо имеет одну особенность: оно не только несет смысловую нагрузку, оно изобразительно. Поэтому в переводе исчезает огромная часть содержания написанного:

важно все — как двигалась рука мастера, какое состояние он передал в начертании иероглифа, какой образ несет в себе, помимо собственно слова, этот знак. Поэтому литература Китая — не только выразительное, но и в какой-то мере изобразительное искусство, особенно поэзия.

Как и всякая литература, китайская содержала в себе и протест против жестокостей, и сатиру, осмеивающую пороки, в том числе и достаточно высокопоставленных людей. Худож­ники слова за это терпели всевозможные кары, как и все протестующие поэты во все времена, подвергались изгнаниям, о чем с горечью слагали стихи [75, с. 6]:

Цюй Юань (ок. 340— ок. 278 гг. до н.э.)

Скорбь изгнанника

Твой дикий нрав, властитель, порицаю, Души народа ты не постигал. Придворные, завидуя по-женски Моей красе, клевещут на меня.

Бездарные всегда к коварству склонны,

Они скрывают черные дела,

Всегда идут окольными путями,

Увертливость — единый их закон!..

(Перевод Т.Х. Томихай) Стремление китайского государства к централизации сказа­лось на всех сторонах общества, даже на организации художес­твенной жизни, В период империи Хань была сделана попытка собрать все древнекитайские памятники литературы, системати­зировать их, прокомментировать все, что осталось от наследия более ранних времен. В это время составляются первые словари, зарождается историческая проза, в которой описаниями охвачены не только события, но и личности, оставившие след в истории. Выдающийся историк Китая Сыма Цянь считается основопо­ложником жанра литературного портрета. После него писатели Китая начинают излагать династическую историю Поднебесной, которая предстает исключительно в истории правящих особ и их семей, приближенных, сановников и мудрых советников.

В управленческий аппарат империи, среди других, входило ведомство, ответственное за организацию общегосударственных культов в противовес местным [27, с.275]. Была 'создана музыкальная палата, где собирались и обрабатывались народные песни, поэтому сохранилось огромное количество древних песен­ных творений. Им тоже подражали поэты, создавая песни о любви, о повседневных делах, светские сочинения, сказочные и мистические стихи.

Китайская музыка так же, как и другие явления культуры, уходит своими истоками в глубь веков. Раскопки представили нам различные инструменты, например, шицин (каменный цин), изготовленный около XII века до н.э. Это инструмент, состоящий из каменных пластин, которые издают звук с металлическим оттенком. Известны струнные инструменты; излюбленным в разные времена был цисянь-цинь, струнный инструмент с семью шелковыми струнами, отдаленно напоминающий будущую цит­ру. Считается, что на таком инструменте играл Конфуций. Основу музыкального строя в Китае составляла пентатоника — система из пяти звуков. Получить о ней представление можно, если сыграть на рояле гамму из черных клавиш. Может быть, потому, что китайская музыка не знает полутонов, ее звучание кажется европейскому слушателю шатким, неустойчивым, но передающим удивительно утонченную систему чувств.

Сделать в довольно коротком очерке культуры Китая полный обзор всех искусств и их особенностей — дело утопическое, поскольку художественная китайская культура представляет собой целую Вселенную со своими бесчисленными стилями и направлениями, со своими шедеврами и бессмертными именами. Существует богатейшая литература на всех языках мира по этим вопросам. Мы отметим лишь одно: из всей культуры Востока китайская культура оказалась менее всего повторимой и более всего узнаваемой. Например, изобразительное искусство с его желанием передать временные изменения, с его прозрачными, почти незаметными переходами оттенков цвета друг в друга и той гармонией, которую невозможно «алгеброй проверить», потому что она не поддается вычислениям и связана с пониманием космических отношений изображаемых явлений. Однако в изо­бразительных искусствах Китая есть свои каноны, имеющие дело не с показом статического состояния, а с действием, в котором (независимо от того, изображаются люди или животные) выяв­ляются не характеры, а условные типы,среди которых боги всегда больше людей, где явно чувствуется поиск Абсолюта, знакомый нам по учениям великих мудрецов древности. И, несмотря на поиск такого Абсолюта, главная особенность изобразительного искусства Китая — это недосказанность, незавершенность, предо­ставляющая зрителю простор для сотворчества.

Представление о культуре Китая не будет полным, если хотя бы в общих чертах не рассмотреть достижения в области науки и техники. Мы уже называли некоторые успехи китайской астрономической науки — усовершенствование лунно-солнечно­го календаря. В 28 г. до н.э. было отмечено существование солнечных пятен. В этот же период был изобретен компас в виде квадратной железной пластины с магнитной «ложкой», ручка которой указывала на юг. Ученый Чжан Хэн (I век н.э.) изобрел прототип современного сейсмографа, сконструировал небесный глобус, описал 2500 звезд, включив их в 320 созвездий. Математики этого времени знали десятичные дроби и отрица­тельные числа. Первые труды по медицине содержат 35 трактатов по разным болезням, а во II веке н.э. разработана диагностика заболеваний по пульсу и сделаны попытки лечения эпидемических заболеваний. Поиски монахами-даосами лекарст­ва «бессмертия» позволили изучить и описать огромное количес­тво лекарственных растений и даже составить первые пособия по лечебному голоданию.

Особые достижения китайской культуры — это, во-первых, древнее лаковое производство, которое позволяло сохранять дерево, ткани и металл от воздействия окружающей среды. Китайские лаки могли противостоять воздействию кислот и высоких (до 500 градусов) температур. Кроме того, Китай —это родина шелка, известного со 11-1 веков до н.э. Необходимо еще раз вспомнить изобретение бумаги, подарившее миру все богатство литературы и графики. Среди чисто китайских изобре­тений нужно отметить и тушь.

Современный Китай бережно сохранил свои традиции, не­смотря на все перипетии истории, войны, нашествия, смены типов и форм правления и, наконец, определенную западную культур­ную экспансию. Причем Китаю удалось сохранить своеобразие без особенной изоляции, как это было в Японии. Главной была установка — каждое новшество рассматривать через призму традиций, имеющих тысячелетнюю историю. Для этого не нужны особые государственные вердикты и постановления — это особенности китайского менталитета, желание «сохранить свое лицо». «Лицо» китайской культуры, в отличие от тех культур, которые исчерпали себя в истории человечества и после расцвета угасли или перешли в совершенно иное качество, сохранилось во всем своем богатстве и многообразии до наших дней.