Пути исследования нарушений личности

Пути исследования на рушений личности Б.В. Зейгарник Вопрос о психологической характеристике изменений личности при различ ных психических заболеваниях не получил еще своего полного разрешения ни в теоретическом, ни в методическом плане. Несмотря на то что душевная б олезнь поражает в основном личность в целом, меняет систему ее потребнос тей, установок, исследования в области патопсихологии посвящены в основ ном нарушениям познавательной деятельности, хотя уже работы Л.С.Выготск ого направляли мысль психологов на то, что именно нарушения аффективно-м отивационной сферы характерны для изменения структуры мышления. Об это м свидетельствуют и работы патопсихологов (Биренбаум, 1934; Зейгарник, 1935; Мяс ищев, 1935; и др.). Недостаточно разработаны и экспериментальные методы иссле дования личностных изменений. Частично такое положение объясняется малой разработанностью проблем л ичности в общей психологии. Лишь в последнее время начинают проводить ис следования, посвященные психологической характеристике формирования личностных особенностей. Работы же зарубежных психологов, посвященные изменениям личности, проводятся в основном с позиций фрейдизма, экзисте нциализма и для нас мало приемлемы. Психологическое строение личности сложно. Оно связано с потребностью ч еловека и его направленностью, с его амоциональными и волевыми особенно стями. Несмотря на то что последние рассматриваются психологией как отд ельные процессы, они по существу являются включенными в строение личнос ти. Личность человека формируется и проявляется в его деятельности, пост упках, действиях. В потребностях материальных и духовных выражается свя зь человека с окружающим миром, людьми. Оценивая человеческую личность, мы прежде всего характеризуем круг ее интересов, содержание ее потребно стей. Мы судим о человеке но мотивам его поступков, по тому, к каким явлени ям жизни он равнодушен, по тому, чему он радуется, на что направлены его мы сли и желания Об изменениях личности мы говорим тогда, когда под влиянием болезни у бо льного скудеют интересы, мельчают потребности, когда у него проявляется равнодушное отношение к тому, что его раньше волновало, когда действия е го лишаются целенапраиленности, поступки становятся бездумными, когда человек перестает регулировать свое поведение, не в состоянии адекватн о оценивать свои возможности. Клинические формы изменения личности носят разнообразный характер: он и могут проявляться в виде изменении эмоций (депрессии, эйфория), в виде на рушений мотивационной сферы (апатия, бездумность), в виде нарушения отно шения к себе и окружающему (нарушение критики, изменение подконтрольнос ти), в виде нарушения активности (аспонтанность) и т. д. Из всего сказанного следует, что исследование личности, ее формирования и изменения чрезвычайно сложно и многослойно. Оно может проводиться в ра зных аспектах и направлениях. Поэтому прежде всего важно наметить такую область исследования личности, которая на данном этапе наиболее разраб отана в общетеоретическом плане. К таким теоретически наиболее разрабо танным проблемам относится проблема мотивации и отношения личности. Не менее важно найти те экспериментальные приемы, которые могут оказать ся адекватными в исследовании этой области. В данном очерке делается попытка наметить некоторые экспериментальные пути для исследования нарушений личности душевнобольных. Одним из таки х путей является наблюдение над общим поведением больного во время эксп еримента. Даже то, как больной «принимает» задание или инструкцию, может свидетельствовать об адекватности или неадекватности его личностных п роявлений. Ситуация психологического эксперимента всегда воспринимае тся больным (за исключением глубоко дементных) как некое испытание их ум ственных возможностей. Нередко больные считают, что от результатов иссл едования зависит срок пребывания в больнице, или назначение лечебных пр оцедур, или установление группы инвалидности и т. п. Поэтому сама ситуаци я эксперимента приводит к актуализации известного отношения. Так, напри мер, некоторые больные, опасаясь, что у них будет обнаружена плохая памят ь, заявляют, что «они всегда плохо запоминали слова». В других случаях нео бходимость выполнения счетных операций вызывает реплику, что они «всег да терпеть не могли арифметику». Любое задание в ситуации эксперимента м ожет вызвать личностную реакцию. Ситуация эксперимента приобретает ха рактер некой «экспертизы» (Зейгарник, 1971). Поэтому наблюдение за больными, выполняющими даже несложное задание, представляет собой интересный ма териал для суждения об эмоциональной сфере больного. Так, наш опыт показал, что наблюдение за больными, складывавшими «куб Лин ка» (методика, направленная на исследование комбинаторики), выявило разн ую реакцию больных шизофренией и психопатов. Больные с простой формой ши зофрении не обнаруживают эмоциональных реакций при складывании «куба Линка». Они несколько пассивно выполняют само задание, допущенные ими ош ибки не вызывают эмоциональных реакций. Они не реагируют на замечания эк спериментатора, указывающего на ошибку. Совершенно иначе выглядит поведение больного-психопата. В начале экспе римента его поведение, его способы работы могут быть аналогичными повед ению и реакциям больного шизофренией, однако его поведение резко меняет ся при появлении ошибочных решений: больной становится раздражительны м, нередко прерывает работу, не доведя ее до конца. И, наоборот, бывают случ аи, когда больные во что бы то ни стало стремятся окончить работу, даже есл и экспериментатор предлагает ее прекратить. Наблюдение за поведением испытуемого во время эксперимента важно еще и потому, что сам процесс выполнения задания вызывает неминуемо чувство к акого-то самоконтроля. Больные часто указывают, что им самим «интересно проверить свою память». Нередко бывает и так, что больной в процессе рабо ты впервые осознает свою умственную недостаточность. Фразы: «Я не думал, что у меня такая плохая память», «Я не предполагал, что я так плохо соображ аю» — являются нередкими. Естественно, что такое открытие является уже само по себе источником переживания для больного. Следовательно, само наблюдение за поведением и высказываниями больног о во время эксперимента может послужить материалом для его личностных п роявлений. Другой методический путь исследования изменений личности — это путь о посредованного выявления изменений личности с помощью эксперимента, н аправленного на исследование познавательных процессов. Этот путь каже тся вполне правомерным и оправданным, ибо познавательные процессы не су ществуют оторванно от установок личности, ее потребностей, эмоций. Касая сь мотивов и побуждений мышления, С. Л. Рубинштейн (1959) отмечает, что это «по с уществу вопрос об истоках, в которых берет свое начало тот или иной мысли тельный процесс». Указывая, что эта проблема требует специального внима ния, он подчеркивает, что процессуальный аспект мышления тесно связан с его личностным аспектом. Приведенные нами исследования в области патологии мышления показали, ч то некоторые виды нарушений мышления являются по существу выражением т ой аффективной «смещенности», которая была присуща этим больным. С особы м правом это положение относится к таким видам расстройств, которые назв аны «разноплановостью мышления», «выхолощенностью», «соскальзыванием », встречающихся у больных шизофренией (Зейгарник, 1962,1969). Опыт показал, что целый ряд методических приемов, направленных, казалось бы, на исследование познавательных процессов, позволяет исследовать и л ичностную реакцию больных. Поясним примером. Одна из наиболее распростр аненных методик, моделирующих мыслительную деятельность человека, — э то «классификация предметов». Выполнение классификации предметов выяв ляет «стратегию» мышления испытуемых, содержание их ассоциаций, уровен ь их знания, степень обобщенности их представлений, актуализируемых при решении этого задания. При анализе способов выполнения «классификации предметов» больными ши зофренией мы могли отметить случайный, бессодержательный характер при знаков и свойств предметов, на основании которых они проводили классифи кацию. Так, например, больной шизофренией объединял в одну группу автомо биль и ложку «по принципу движения», мотивируя, что «когда мы едим, мы движ ем ложку ко рту»; другой больной объединил кастрюлю со шкафом, потому что «у обоих вещей есть отверстия». Следовательно, классифицируя предметы, п одобные больные руководствовались не содержательными, а чисто формаль ными признаками, не отражавшими жизненные реальные отношения между пре дметами и явлениями. Описывая подобные нарушения мышления у больных шизофренией, Ю.Ф. Поляков (1974) объясняет это тем, что у них происходит актуализация «слабых», или «ла тентных признаков», нарушена ориентировка в «системе отражения прежне го опыта». При этом естественно возникает вопрос о том, почему у больных шизофрение й столь облегчена актуализация случайных связей, не отражающих истинно е отношение вещей и предметов? Еще И. М. Сеченов указывал на то, что ассоциации человека носят направленн ый характер. Процесс актуализации не является каким-то самодавлеющим процессом, не з ависящим от строения и особенностей личности. Наоборот, есть все основан ия думать, что процесс оживления того пли иного круга представлений, асс оциаций связан, как и всякий психический процесс, с установками, отношен ием и потребностями личности. Поэтому нам представляется возможным говорить о том, что облегченная ак туализация незначи. мых бессодержательных связей является проявлением той «осмысленной смещенности», которая присуща этим больным. Больной ши зофренией, выполняющий на обобщенном уровне классификацию предметов, м ожет одновременно с этим отстаивать, что ложку следует объединить с «тра нспортом по принципу движения», именно потому, что его измененное отноше ние к окружающему допускает эту мотивировку. Такой подход вовсе не означает, конечно, выведения патологии мышления из нарушений эмоциональной сферы. Однако следует напомнить, что мыслитель ная деятельность человека, здорового или больного, не может быть оторван а от его потребностей и стремлений. Сама стратегия мышления определяетс я до известной степени отношением личности; отношение личности включае тся в систему программирования мышления. Анализ «стратегии» мышления будет неполным, если не будет учтена личнос тная направленность мыслящего субъекта. Ибо, говоря словами Л. С. Выготск ого, «как только мы оторвали мышление от жизни и потребностей, лишили его всякой деятельности, мы закрыли сами себе всякие пути к выявлению и объя снению свойства и главнейшего назначения мышления — определять образ жизни и поведения, изменять наши действия» (1956, с. 47). Поэтому правомерно ожид ать, что измененные установки больного находят свое проявление в измене нной стратегии мышления; отсюда выполнение экспериментального задания , направленного, казалось бы, на исследование мыслительной деятельности , может давать материал для суждений о личностных установках больного. Само моделирование познавательной деятельности человека включает в се бя моделирование его личностных компонентов. Весьма полезным оказалось и применение прожективных методик. Сущность прожективных методик заключается в том, что испытуемому предлагается з адание, не предусматривающее определенных способов решения. Задание да ется не с целью получения отдельных результатов, а для того, чтобы испыту емый проявил себя, свое отношение к ситуации, свои переживания, особенно сти личности и характера. Личность, по выражению Омбредана, отражается, « как объект на экране», отсюда и название методик — «прожективные». Резу льтативная сторона действия испытуемого не имеет значения, поскольку в прожективных методиках нет проблемы правильного и неправильного решен ия. Иногда этот метод называют еще «клиническим подходом к психике здоро вого человека» (Лягаш, Пишо и др.). Проективные методы используются за рубежом в двух аспектах. Во-первых, с целью установления индивидуальных характерологических особенностей, во-вторых, с целью выявления «вытесненных комплексов», «скрытых пережив аний». Эта линия смыкается с психоанализом. Результаты, полученные посре дством этих методик, трактуются в понятиях «бессознательных мотивов», « вытесненных комплексов». Одна из проективных методик, предложенная Морганом и Мерреем, получила н азвание тематического апперцепционного теста (ТАТ). Она состоит из отдел ьных картинок, на которых изображены ситуации с более или менее неопреде ленным содержанием. Испытуемому говорится, что он должен по картинкам со ставить рассказы. При интерпретации высказываний испытуемых Моррей исходит из того, что р ассказы испытуемых следует рассматривать как символическое отражение их переживаний, взглядов, их представлений о прошлом и будущем. Происход ит отождествление испытуемого с «героем» картинки. В исследовании Н. К. К иященко (1965) инструкция была изменена: испытуемым говорилось, что речь иде т об исследовании восприятия, им не задавались вопросы, а предлагалась « глухая инструкция»: «Я вам покажу картинки, посмотрите на них и расскажи те, что здесь нарисовано». Только после выполнения задания ставился вопр ос, что дало испытуемому основание для того или иного описания. Данные, полученные Н. К. Киященко, показали, что здоровые испытуемые подхо дили к заданию с общей направленностью на выяснение содержания картинк и. Интерпретация сюжета картины проводилась с опорой на позу и мимику из ображенных персонажей. Как правило, при выполнении этого задания здоров ые испытуемые выявляли свои отношения к изображенным событиям и лицам. Совершенно иные результаты получены Н. К. Киященко при исследовании с по мощью модификации методики ТАТ у больных шизофренией (простая форма). В о тличие от здоровых людей у больных этой группы соответствует направлен ность на поиски содержательной интерпретации. В ответах больных имеется лишь формальная констатация элементов карти н: «двое людей», либо человек в кресле», «разговор двух людей», либо формал ьно обобщенная характеристика: «отдых», «минута молчания». Больные не вы ражают, как правило, своего отношения к изображенной ситуации. Особенности восприятия больных шизофренией при предъявлении картинок ТАТ не были связаны со снижением уровня обобщения. Их описания не базиро вались на конкретных представлениях; наоборот, они сводились к формальн о-бессодержательной характеристике. Резюмируя, можно сказать, что применяемые в клинике экспериментальные п робы, требующие обобщения, выделения существенного, сравнения актуализ ируемых связей, составления рассказов и т. д., всегда включают в себя актуа лизацию личностных компонентов, мотивацию, отношения субъекта (Зейгарн ик, 1943, 1949, 1962, 1971; Pyбинштейн, 1949; Тепеницина, 1965; Соколова, 1976; Петренко, 1976; и др.). Еще одним путем исследования изменений личности является применение м етодик, направленных непосредственно на выявление эмоциональноволевы х особенностей больного человека, на выявление его измененного отношен ия к ситуации эксперимента. Эта группа методик взяла свое начало из результатов исследований аффек тивно-волевой сферы. С. Л. Рубинштейн указывал, что «результат исследован ия, вскрывающий какие-либо существенные зависимости исследуемой облас ти явлений, превращается в метод, в инструмент дальнейшего исследования (1959, с. 38). Так случилось и с рядом приемов, примененных в школе К. Левина для ис следования аффективно-волевой сферы. Несмотря на то что методологические позиции К. Левина для нас мало прием лемы, его экспериментальные методы оказались полезными. Хотя в теоретич еском плане К. Левин говорил лишь о динамическом аспекте исследования ли чности, однако при объяснении экспериментальных факторов он учитывал п редметное содержание деятельности. Еще в 1926 г. он писал; что нельзя за матем атическими рассуждениями отвлекаться от предметного психологическог о рассмотрения. Этот принцип был особенно четко реализован в исследован ии «уровня притязания», проведенном учеником К. Левина Ф.Хоппе (1930). Разработанный Хоппе метод, широко применяемый в разных областях психол огии, позволил экспериментально подойти к изучению процесса целеобраз ования. Во многих работах (Эскалона, Фестингер, Аткинсон), в которых ставит ся вопрос о зависимости уровня притязаний от трудности задания, проблем а соотношения уровня притязаний и уровня достижения, влияния валентнос ти успеха и неуспеха на формирование уровня притязаний по существу ввод ится предметный план цели. Методика состояла в следующем: испытуемым предлагается ряд заданий (от 14 до 18), отличающнхся пo степени трудности. Все задания нанесены на карточки, которые расположены перед испытуемыми в порядке возрастания их номеро в. Степень трудности задания соответствует величине порядкового номер а карточки, Задания, которые предлагаются испытуемому, могут быть по своему содержа нию весьма различны в зависимости от образовательного уровня и професс ии испытуемых. Дается следующая инструкция: «Перед вами лежат карточки, на обороте кото рых написаны задания. Номера на карточках означают степень сложности за дания. Задания располагаются по возрастающей сложности. На решение кажд ой задачи отведено определенное время, которое вам неизвестно. Я слежу з а ним с помощью секундомера. Если вы не уложитесь в определенное время, я б уду считать, что задание вами не выполнено, и ставлю минус. Если уложитесь в отведенное вам время — ставлю плюс. Задание вы должны выбирать сами». Т аким образом, испытуемый был поставлен в ситуацию выбора цели. Экспериме нтатор может по своему усмотрению увеличивать или уменьшать время, отве денное на выполнение задания, тем самым произвольно показать, что задани е выполнено правильно, либо, ограничивая время, опорочить результаты. То лько после оценки экспериментатора испытуемый должен выбрать другое з адание. Анализ экспериментальных данных показал, что выбор задания (по степени т рудности) зависит от успешного или неуспешного выполнения предыдущего. Испытуемые всегда начинают работать с определенными притязаниями и ож иданиями, которые изменяются в ходе эксперимента. Совокупность этих при тязаний, которые перемещаются с каждым достижением, Хоппе называл «уров нем притязаний человека». Переживание успеха или неуспеха зависит, таки м образом, не только от объективного достижения, но и от уровня притязани я, который связан с теми целями, которые ставит человек. Хоппе писал, что у каждого человека существует «идеальная» цель, к которой он стремится, и конкретная цель, которой соответствует данное действие, переживание. В экспериментах Хоппе было выявлено, что испытуемые выбирают сложные за дания после успеха, но если нарастание уровня притязании иа-за структуры задания невозможно, то деятельность прекращается. После ряда неудач, ес ли потеряна малейшая возможность прийти к успеху, испытуемый выбирает л егкое задание. Хоппе объясняет эти особенности наличием тенденции «поддерживать» уро вень «Я» как можно более высоко. Из этой общей тенденции,' с одной стороны, рождается стремление реализовать успех при решении наиболее трудных з адач, с другой стороны — страх перед неудачами, который заставляет пони жать уровень притязаний и прекращать действие после единичного успеха, если нет надежды на успех при более высоком уровне притязаний. В целом, пр еобладает тенденция довольствоваться маленьким успехом, чем прекратит ь действие после неудачи, сохранив уровень притязаний. В работах, посвященных исследованию уровня притязаний у психических бо льных, показано, что динамика уровня притязаний зависит от многих фактор ов: от самооценки, отношения к ситуации эксперимента к экспериментатору и т. п. (Меерович, Кондратская, 1936; Зейгарник, 1965; Бежанишвили, 1967; Калита, 1974; и др.). П ри этом особенности уровня притязаний всегда сопоставлялись с характе ром деятельности больных во многих других методиках; содержание деятел ьности испытуемого служило критерием тех или иных выводов о тактике цел еполагания испытуемого. Исследование уровня притязаний показало, какую большую роль играет сод ержательная сторона экспериментальных заданий. Так, у больных эпилепси ей уровень притязаний выявляется отчетливо, если им предлагались задан ия манипулятивпого моторного характера. Уровень притязаний у этих боль ных не удается выявить в случае, если им предлагаются задачи, требующие и нтеллектуального напряжения (Зейгарник, 1957). В другом исследовании показа но, что уровень притязаний у детей-олигофренов выявить не удается, если и м предлагаются арифметические задачи, где они обнаруживают свою несост оятельность, но он выявляется на другом экспериментальном материале (вы резание из бумаги фигурок разной сложности) . Адекватным приемом для исследований личности особенностеи явились экс перименты ученицы К. Левина А. Карстен (1927). Если в опытах исследования уров ня притязаний па первый план выступала направленность на осуществлени е или приближение к более высокой (идеальной) цели, то в опытах А. Карстен ц ель была частной. Методика была направлена на выявление возможности уде ржания и восстановления побуждения. Эти опыты, известные под названием « опыты на пресыщение», заключались в следующем. Испытуемому предлагается выполнить длительное монотонное задание; как например, рисовать черточки или кружочки (при этом перед испытуемым леж ит большая стопка листов). Дается инструкция: «Чертите, пожалуйста, черто чки, кружочки вот так: (экспериментатор чертит несколько одинаковых черт очек или кружочков)». Цели испытуемый спрашивает, сколько же ему н.'1до чер тить, экспериментатор отвечает абсолютно бесстрастным голосом: «Сколь ко вам захочется, вот перед вами лежит бумага». Исследования, проведенные А. Карстен (1927), показали, что вначале испытуемые довольно аккуратно выполняют предложенное им задание; однако, спустя ко роткое время (5— 10 мин), они начинают пезаметно для себя менять задачу, изме няется внешняя структура задания (черточки или кружочки становятся мен ьше или больше), либо темп, ритм работы. Иногда испытуемые прибегают к «соп роводительным» действиям: они начинают напевать, посвистывать, постуки вать пальцами. Эти варианты свидетельствуют, по мнению Карстен, о том, что побуждение к выполнению задания начинает иссякать, наступает феномен « психического пресыщения». Спустя некоторое время (обычно 20— 30 мин), когда учащаются вариации, а их про явление приобретает выраженный («грубый») характер, дается новая инстру кция: «Это монотонное задание вам было предложено для того, чтобы исслед овать вашу выдержку. Продолжайте, если хотите, вашу работу». Новое осмысл ение задания часто приводит к тому, что вариации становятся реже, менее в ыраженными, а иногда и совсем исчезают. Об этом свидетельствуют как спон танные высказывания, так и самоотчет испытуемых. «Я хотел посмотреть, ко му скорее надоест. Вам (т. е. экспериментатору) или мне», пли «Я хотел провер ить себя, как долго я могу заниматься этим скучным делом». Следовательно,- у здоровых испытуемых образуется новый мотив для выполнения действий; э тот мотив начинает соотноситься с дополнительными мотивами. Побуждени е к действию вытекает из более отдаленных мотивов. Методический прием опыта на пресыщение оказался продуктивным для иссл едования мотивационной сферы больных. Так, выявилось, что у умственно от сталых детей обнаруживается «полярность» реакции. С одной стороны, выяв ляются грубые вариации, длительные паузы, временные уходы от работы при длительной выдержке и выносливости, а с другой — дети-олигофрены быстро бросают надоевшую работу, нс привнося в нес никаких вариантов, не изменя я ее (Соловьев-Элпидинский, 1935). Эти данные говорят о том, что олигофрен лише н возможности находить новые, дополнительные мотивы для продолжения де ятелькости. Интересные данные мы получили у больных эпилепсией. Они не только длител ьное время выдерживают монотонное задание, но и мало варьируют его. Мы им ели возможность наблюдать больного, который выполнял монотонное задан ие, чертил черточки в течение 1 ч 20 мин, не обнаруживая тенденции к вариации (Зейгарник, 1965). Если для нормальных испытуемых монотонная работа не представляет ника кого самостоятельного интереса и для ее продолжения требовалось привн есение более общего мотива, то для больных эпилепсией само по себе аккур атное и тщательное проведение черточек было достаточно действенным мо тивом и имело определенный смысл. Показательной оказалась такая реакция больных эпилепсией на вторую ин струкцию. Если у здоровых людей, взрослых и детей вторая инструкция прид авала новый смысл всей экспериментальной ситуации, то у больных эпилепс ией, так же как и у детей-олигофрснов, такого переосмысления не. наступало . Таким образом, приведенные данные показали, что исследование процесса «пресыщения» является удачным методическим приемом для исследования и зменения процесса смыслообразования. Опыты «исследования на пресыщение» вызвали ряд модификаций. Так, Л. С. Сла вина (1969) изучала с его помощью, при каких условиях сознательно) поставленн ая цель может выступить в качестве мотива, который преодолевает явления пресыщения. Оказалось, что предъявление цели позволяет ребенку выдержа ть монотонное задание, нo при одном условии— предъявление цели должно пр едшествовать актуализации положительной потребности. Данные проведенных экспериментов, особенно эксперимента по выявлению уровня притязаний, показали, 410 в своей деятельности человек научается ра зводить идеальную цель (т. е. перспективную) и реальную. Именно умение разв одить идеальную и реальную цели является залогом правильного развития личности. Как указывает Б. С. Братусь, неумение разводить разноплановые ц ели является характерной особенностью психопатических личностей (см. о черк IV). Несколько слов о принципах построения таких методик, образцами которых может служить метод исследования уровня притязании, психического прес ыщення и др. При построении подобных методических приемов главное внимание должно быть обращено на то, чтобы искусственно созданная ситуация эксперимент а возможно глубже способствовала формированию отношения больного. Как мы говорили выше, любая экспериментальная ситуация вызывает отношение испытуемого (поэтому и возможен путь опосредованного исследования его личностных реакций); однако если при иследовании познавательных процес сов мы стараемся, чтобы применяемые методические приемы представляли с обой модели познавательной деятельности человека. помогающие выявить качество и уровень его умственной работоспособности, то методические п риемы, направленные на исследование личности, должны представлять собо й модели неких жизненных ситуаций, вызывающих обостренное отношение ис пытуемого. Особенно плодотворным оказался еще один аспект: анализ личностных изме нений по данным историй болезни. Как известно, описания, содержащиеся в и сториях болезни психически больных, психический статус, данные анамнез а, катамнеза, дневник, являются ценным материалом, который недостаточно используется психологами, а между тем квалификация многих описываемых клиницистами фактов в понятиях современной психологической науки могл а бы во многом помочь анализу структуры потребностей; мотивов, столь изм ененных у многих больных (шизофрения, эпилепсия, хронический алкоголизм ). Остановимся на этом подробнее. За последнее время в патопсихологии применяется еще один метод — психо логический анализ данных, содержащихся в истории болезни больных шизоф ренией, хроническим алкоголизмом, эпилепсией, нервной онорексией и рядо м других заболеваний. Начальный этап подобных исследований — тщательное знакомство с истор иями болезни группы больных, выбранной для изучения. История болезни в психоневрологической клинике представляет собой осо бый — не только медицинский, по и психологический документ. В ней, помимо сугубо медицинских данных, по возможности подробно собраны сведения, ха рактеризующие жизненный путь больного человека, типичные для него спос обы действия, общения, разрешения конфликтов, круг его интересов, их изме нение в течение болезни, а ретроспективно и до болезни, его взаимоотноше ния в семье, на работе(см сноску №2). Так или иначе для врача-психиатра важна любая деталь, мелочь из жизни пациента, так как она помогает ему составит ь целостное представление о данном больном и сопоставить это представл ение с опытом психиатрии, отнести его к определенной нозологии, определе нному типу психического расстройства или дает основание представить э тот случай как казуистический, открывающий новый ряд (тип) душевных стра даний. Это очень сложная работа, опирающаяся не только на научные знания, но и на особое искусство, тонкую интуицию, которая столь характерна для х ороших психиатров. Конечно, история болезни, взятая из архива психиатрической клиники, не я вляет собой связного изложения развития и изменения образа больного на подобие художественного произведения, рисующего нам образ героя. Истор ия болезни — прежде всего оперативный, рабочий документ, и сведения, пом ещенные в нем, по своей сути редко могут быть развернутыми и полными. Но им енно эти отрывочные сведения пунктирами намечают сложный рисунок псих ического расстройства, документально раскрывают драму душевной болезн и и борьбы с ней, и потому тщательное знакомство с историями болезни необ ходимо и его отсутствие ничем не может быть восполнено. Нельзя, однако, составить представление об особенностях личности и хара ктера, минуя непосредственное общение с человеком, не посмотрев, как рас крываются его качества в специальных экспериментах. Поэтому знакомств о с историями болезни должно дополняться опытом общения и эксперимента ми с больными выбранной нозологии или группы. Следует признать, что. к сожалению, сказанное является справедливым дале ко не для всех историй болезни, а лишь для наиболее полных, составленных п о всем правилам психиатрического искусства. Следующей задачей данного этапа исследований является составление под робных, достаточно типичных для этой группы больных, историй протекания личностных изменений, в которых, в отличие от медицинских историй болезн и, представлены не отрывочные сведения, а связанный, документированный к онкретными клиническими и экспериментальными фактами рассказ о возник новении и развитии интересующих нас особенностей психики. Может возникнуть возражение, что в работах психиатров уже есть системат изированные истории болезни, в которых, порой с художественной яркостью , дано описание развития и становления болезненных симптомов. И они, безу словно, ценны для психолога и должны служить образцами составления исто рий болезни. Но даже на этом этапе исследования, где психолог многому учи тся у психиатра, не следует избегать различий в профессиональном мышлен ии психолога и психиатра, в их апперцепции, восприятии исследуемого мате риала. Нередко для психиатра важно показать течение определенного боле зненного симптома на фоне своеобразных изменений личности, тогда как дл я психолога главным выступает все, относящееся к развитию и становлению личности, а не своеобразие болезненной симптоматики. Поэтому материал, и звлекаемый психологом и психиатром из одного первоисточника — истори и болезни, редко бывает одним и тем же. что объясняется разными плоскостя ми психиатрического и психологического анализа. Таким образом, психоло г не может подменять психиатра при составлении нужных ему клинических о писаний. После того как типичные истории интересующих личностных изменений сос тавлены, необходимо тщательно их сопоставить, «синтезировать» все те ос новные «осевые» моменты, через которые проходит большинство изучаемых случаев (при алкоголизме, например, это определенные этапы изменения кру га общения, интересов; при нервной онорексии — последовательность смен ы способов борьбы «за похудание» и т. п.). Речь идет о тех моментах, которые я вляются общими для всей изучаемой группы клинических явлений, хотя, разу меется, в каждой конкретной истории болезни эти моменты могут быть выраж ены в большей или меньшей степени, выступать явно или, напротив, в неявном , стертом виде. Восстановление, «синтезирование» единой, наиболее типичной внешней ло гики развития интересующего нас феномена и должно явиться конечным вых одом, продуктом данного этапа анализа. Лишь после этого можно переходить к второму этапу — квалификации полученных данных в понятиях современн ой психологической науки. В рамках отечественной психологии основополагающими для характеристи ки личности являются понятия деятельности и тесно связанные с ним понят ия потребности, мотива, личностного смысла (Выготский, 1965; Леонтьев, 1959; Руби нштейн, 1959). Опираясь на теоретические разработки общей психологии, психолог на это м этапе должен уметь вычленить различные виды деятельности исследуемы х больных, дать психологическую характеристику их строения, структуры. Но даже тщательное изучение отдельных деятельностей недостаточно для характеристики личности. Необходимо раскрыть существующие между ними отношения. Как подчеркивает А. Н. Леонтьев (1975), именно иерархические отноше ния деятельностей наиболее полно характеризуют личность, именно они об разуют ядро личности. Поэтому важнейшим пунктом этого этапа исследован ия должно быть построение гипотезы об определенном соподчинении, иерар хии деятельностей больного человека. В последней работе А. Н. Леонтьева (1975) выделены еще некоторые основополага ющие параметры личности: широта связей человека с миром, степень их иера рхизированности, общая их структура. «Конечно, — замечает А. Н. Леонтьев, — эти параметры еще не дают дифференциально-психологической типологи и, они способны служить не более чем скелетной схемой, которая еще должна быть наполнена живым конкретно-историческим содержанием» (1975, с. 224). Думает ся, патопсихология сумеет применить эту важную теоретическую схему в св оих исследованиях. Опыт такого применения может быть полезен в общей пси хологии, иллюстрируя теоретические построения живым, конкретным матер иалом, который профессионально квалифицирован, переведен на «язык» пси хологии. Психологическая квалификация данных клиники душевных заболеваний име ет существенное значение и для психиатров, способствуя сближению, соотн ошению понятий обеих наук. Известно, насколько продуктивным для развити я науки является подключение к ее исследованиям категорий и выводов дру гих наук(см сноску 2) в данном случае, к анализу психопатологических явлен ий подключается категориальный аппарат, выработанный современной псих ологией, что может продвинуть разработку целого ряда проблем психиатри и, например, установление содержательных научных критериев степени дег радации взамен бытующих интуитивных оценок типа «более (менее) выраженн ое спижение уровня личности». Однако при всей своей значимости, этап психологической квалификации кл инических данных не является конечным для анализа изменений личности. Сделав «перевод» описания явления с языка клинического на язык психоло гии, мы по сути еще остаемся в рамках феноменологического подхода, хотя п онятно, что возможности применения языка научной психологии значитель но перспективнее для решения многих задач, чем возможности оперировани я образным языком существующих клинических описаний. Напомним, что сущн ость явления раскрывается лишь, когда известны пути его формирования. «П ознать предмет, — указывает Сноска 2: Достаточно назвать классическое исследование Л. Пастера, котор ый применил к изучению солей виноградной и винной кислоты опыт кристалл ографии, что привело к ряду важных открытий и возникновению в дальнейшем стереохимии. Ю. М. Бородай (1972), — значит вскрыть реальный механизм его образования; знач ит узнать, как, почему и из чего он «делается», т. е. раскрыть реальный путь и способ его естественного «производства», а в идеале и искусственного «в оспроизводства» в условиях эксперимента. Собственно психологическая с ущность может быть раскрыта, если мы узнаем, По каким психологическим за кономерностям возникает данное явление, что движет этим процессом, каки е психологические составляющие его образуют. Нельзя надеяться получить ответы на эти вопросы путем простого «подстр очного» перевода описательного текста драмы болезни (пусть это будет да же описание «динамики» — последовательности событий), поскольку внешн е наблюдаемые факты и события, как и их определённая последовательность , не указывает прямо на психологические закономерности, реализующие пов едение человек ка. (В противном случае отпала бы необходимость в научной психологии личности, в особом психологическом способе анализа человеч еской жизни.) Поэтому встает новая задача — создание собственно психоло гической «модели» формирования данного клинического феномена. Разумее тся, первоначальная гипотеза всегда предшествует исследованию, но лишь после прохождения всех описанных стадий можно выдвинуть достаточно по лное и аргументированное представление. Итак, вслед за сбором и первичной обработкой клинического и эксперимент ального материала — этап «синтезирования» типичной истории развития интересующего нас феномена; за психологической квалификацией наблюдае мых состояний, их последовательной смены — рассмотрение внутреннего д вижения процесса, его собственно психологических закономерностей и со ставляющих. О необходимости подобного направления хода анализа клинических данных писал еще Л. С. Выготский. В его книге «Диагностика развития и педологичес кая клиника трудного детства» (1936) дан целый ряд тонких рекомендаций для и сследований, в котором центр тяжести должен быть перенесен с внешних соб ытий (с равным успехом констатируемых психиатром, педагогом или родстве нником больного) на изучение и установление внутренних психологически х связей. Надо идти от внешнего к внутреннему, от того, что дано, к тому, что задано, от феноменалистического анализа явлений к определяющим их внут ренним причинам. Важно подчеркнуть, что такого рода работы— специфическая работа патоп сихолога, малодоступная для представителя смежной профессии, например психиатра, который обычно не владеет столь глубокими знаниями законов о бщей психологии, соответствующими методами и стилем мышления. Психиатр- клиницист, что мы уже отмечали, по роду своей профессии, чаще должен опери ровать образными представлениями конкретных больных. Картина изменени й личности составляется для него не из абстрактных рассуждений, а из ряд а фактических наблюдений за отдельными случаями. Психолог же располага ет средствами членения целостных образов на отдельные деятельности, мо тивы, потребности, эмоции и т. д., средствами соотнесения этих единиц между собой и тем самым получает возможность перейти к усмотрению внутренней (т. е. собственно психологической) механики строения личности(см сноску 3) При этом психолог может ставить перед собой разные общие задачи и конкре тные цели, ради которых он строит ту или иную «модель» данного клиническ ого феномена. В одних случаях это может быть задача выявления механизмов формирования доминирующей патологической потребности (обширный матер иал здесь дает изучение наркоманий), в других — проблема взаимоотношени я «биологического» и «психологического» (скажем, на при Сноска 3: Видимо, поэтому (что наблюдается не столь уж редко) психиатр-клин ицист, который по одному внешнему виду, даже жесту пациента тонко понима ет его душевное состояние, может при этом оказаться малоспособным к теор етическому мышлению. И, напротив, ученый-психолог часто обладает весьма посредствееным даром видения людей. мере влияния нарастающей инертности на характер деятельности у больны х эпилепсией), в третьих — выделение первичных и вторичных нарушений пс ихики (например, в ходе аномального развития ребенка) и т. д. Выполнение такой задачи, построение в каждом случае своей гипотезы, «мод ели» формирования клинического феномена, помимо теоретического, несом ненно, имеет практическое, прикладное значение, прежде всего в разработк е важнейшей проблемы трудовой и социальной адаптации людей с отклонени ями психики, поскольку успешное продвижение в этой области немыслимо бе з квалифицированного психологического анализа тех явлений, которые по длежат коррекции. Какое место занимает описанный подход в ряду других методов исследован ия личности? Большинство существующих методов, независимо от их конкретного постро ения и способов обработки полученных результатов, объединяет направле нность на изучение уже сложившегося психического явления. Констатируя начие определенной черты личности, выясняя характеристику ее психолог ических составляющих, эти методы оставляют в стороне проблему возникно вения психологического феномена. Между тем согласно принципу, провозгл ашенному Л. С. Выготским, к психологическим явлениям нельзя подходит как к «готовым», сложившимся формам, для того чтобы понять их природу, их след ует изучать в развитии, в становлении(см сноску 4). Реализация этого основополагающего принципа в исследованиях личности пока что явно недостаточна, хотя потребность в такого рода исследования х налицо. В самом деле, если эксперимент есть определенным образом постр оенное испыта Сноска 4: Мысль о том, что природа предмета раскрывается в изучении истори и его развитая, достаточно известна в философии. Гегель писал, что целое — это Werden, т. е. весь процесс становления, а результат— только конечная точ ка этого процесса, поэтому познавание сути явления закрыто для того, кто хочет иметь дело только с результатом процесса. ние и регистрация ответа на него, то ясно, что всякая вариация характера и спытания приведет и к некоторому изменению реконструируемого ответа. П оле эксперимента неограниченно, как и природа исследуемого явления, и, б есконечно варьируя условия эксперимента, мы получаем все новые и новые ф акты, которым в психологии уже не счесть конца. Однако эти факты ни взятые вместе, ни в отдельности не могут составить психологию личности как пред ельной целостности, как субъекта психической жизни. Путь создания такой психологии лежит в изучении самого процесса формирования личности, ее к ачеств, а не в одном лишь испытании и анализе различных сторон «готового » продукта этого процесса. Сказанное не умаляет значения лабораторного эксперимента; мы лишь хоти м подчеркнуть, что этот метод не является единственным в научном изучени и природы личности. Как и любой метод, он имеет свои ограничения и область применения. Самое тонкое экспериментирование не может заменить необхо димости теоретической работы, призванной проанализировать процесс ста новления данного феномена и построить гипотезу о его психологической п рироде. Эксперименты, в свою очередь, совершенно необходимы, поскольку м огут подтвердить или опрокинуть наше построение, могут служить контрол ьными «срезами», диагносцирующими промежуточные результаты постоянно идущего процесса психической жизни(см сноску 5). С известным основанием м ожно утверждать, что психологический анализ становления и развития — э то не еще один метод познания психического, а ведущий метод, поскольку он прямо направлен на раскрытие сущности предмета: метод, без которого все другие — лишь «выхватывание» частей без попытки понять целое. Сноска 5: Заметим, что простая констатация и статистическое сопоставлени е промежуточных результатов, «срезов» развития составляет содержание большинства так называемых лонгитюдинальных (продольных) исследований личности, поэтому не следует смешивать их принципы с описанным выше под ходом к анализу клинических данных. Исключением могут служить эксперименты, созданные на основе теории П. Я Гальперина (1959, 1966) о поэтапном формировании умственных действий. В этих экс периментах, точнее специально организованных способах обучения, непос редственно контролируется процесс формирования заданного качества и т ем самым раскрывается его психологическая сущность. Вряд ли, однако, мож но формировать качество личности в условиях лабораторного эксперимент а. «Экспериментом» здесь является реальная жизнь человека, который форм ирует, проявляет себя, как личность. Поэтому нельзя раскрыть природу лич ности, не обратившись к клинике нормального и аномального развития личн ости. В заключение хотелось бы подчеркнуть, что в данном очерке перечислены ли шь некоторые из возможных методических подходов к проблеме аномалий ли чности и что исследование столь сложной проблемы может и должно проводи ться в разных аспектах и направлениях. Список литературы Для подготовки данной работы были использованы м атериалы с сайта http://www.terpsy.ru/