Политические и правовые учения в Европе в начале ХХ века

Политические и правовые учения в Европе в начале XX в. 1. Введение В начале XX в. стала отчетливо проявляться намет ившаяся в предыдущий период тенденция социализации гражданского общес тва. К рубежу XIX– XX вв. ведущее место в промышленности и торговле перешло от частных предпринимателей и торговцев к индустриальным, торговым и фина нсовым корпорациям. В это же время организованный в профессиональные со юзы класс наемных рабочих сложился во внушительную силу, с которой вынуж дены были считаться предприниматели и на защиту интересов которого ста л притязать ряд политических партий и демократических движений. Значит ельные изменения претерпевало представительное государство. Расширен ие избирательного права, все более тесная связь представительных учреж дений с политическими партиями и рост воздействия общественного мнени я толкали буржуазное государство на путь социальных реформ. Государств о выступало уже не только как “ночной сторож”, осуществляя лишь охраните льные функции, но и отчасти как социальное государство, организующее упр авление народным образованием, здравоохранением, социальным обеспечен ием. С начала XX в. повышается роль государства и в регулировании экономиче ских отношений, в изживании кризисных явлений. Однако путь человечества никогда не был прямым и ровным; история знает не только рывки, скачки впер ед, но и стремительные откаты назад. Опираясь на трудности развития граж данского общества, нередко обусловленные эгоизмом правящего меньшинст ва, ряд экстремистских групп и партий стремился к установлению тоталита рного строя под лозунгами борьбы с плутократией и буржуазной демократи ей. В России и Италии, а позже в Германии эти группы и партии добились успе ха. Политико-правовые программы двух основных направлений идеологии носил и четко выраженный классовый характер. Буржуазная политико-правовая идеология строила теорию права и государ ства с ориентацией на развитие гражданского общества по капиталистиче скому пути. Главными идеями этой идеологии были сохранение классового д еления общества, проведение отдельных реформ для смягчения противореч ий между рабочим классом и буржуазией, продолжение демократизации пред ставительного государства и усиление его социальной деятельности. Социалистическая политико-правовая идеология основывалась на идее лик видации капитализма и преобразования общества в интересах трудящихся классов. Однако на рубеже веков в некоторых социалистических теориях об означилось реформистское направление, обосновывающее лишь социализац ию гражданского общества, сближающееся с буржуазной политико-правовой идеологией. В связи с критикой юридического позитивизма возникли различные по мето дологической основе и по тематике учения о праве; в целом они не выходили за пределы буржуазной политико-правовой идеологии, но часто не имели выр аженной социально-классовой окраски, поскольку сосредоточивались на р ешении технико-юридических или научно-методологических проблем, лишь о тдаленно связанных с социологией и политикой (соотношение психологии и права, доктрина толкования и применения закона и др.). 2. Социалистические политико-пра вовые учения В начале XX в. получили развитие все основные нап равления социалистической идеологии XIX в. А. Марксистская политико-правовая идеология (социал-демократия и больше визм). Деятельность двух Интернационалов, социалистических, рабочих и со циал-демократических партий способствовала утверждению марксизма как преобладающей социалистической доктрины начала XX в. Однако на рубеже веков среди сторонников марксизма возникли существен ные разногласия об исторических судьбах капитализма и социализма, о спо собах защиты интересов рабочего класса, в связи с чем в марксизме опреде лились различные направления. Эдуард Бернштейн (1850– 1932 гг.) – один из руководителей германской социал-де мократии и II Интернационала – в конце 90-х гг. XIX в. опубликовал в партийной п ечати серию статей “Проблемы социализма”, изданных затем книгой “Предп осылки социализма и задачи социал-демократии” (1899 г.). Исходя из вывода Марк са о том, что ни одна общественно-экономическая формация не погибает ран ьше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает дост аточно простора, Бернштейн утверждал, что капитализм еще далек от своего конца и завершения. “Если победа социализма является имманентной необх одимостью, – писал он, – то в основание ее должно быть положено доказате льство неизбежности экономического краха современного общества. Это д оказательство еще не дано, оно не может быть дано”. Бернштейн доказывал, ч то практика не подтвердила ни теории “крушения капитализма”, ни идеи “об нищания пролетариата”. Напротив, растущее профсоюзное и социал-демокра тическое движение вынуждает буржуазию к ряду уступок, способных заметн о улучшить положение рабочего класса, считал он. Это улучшение осуществл яется посредством отдельных реформ, из которых ни одна не будет последне й, исчерпывающе решающей все проблемы. По мнению Бернштейна, идея социал изма как идея далекого будущего отвлекает рабочее движение от борьбы за лучшее настоящее. Отсюда ставшее знаменитым его суждение о социализме: “ Эта цель .. для меня ничто, движение же – все”. Бернштейн был оппортунистом в том смысле, что являлся сторонником борьб ы за улучшение условий труда и жизни рабочего класса в капиталистическо м обществе. С оппортунизмом был связан и его реформизм: Бернштейн выступ ал за реформы, которые, как он полагал, приведут к врастанию капитализма в социализм. Из оппортунизма и реформизма органически проистекал ревизи онизм; обосновывая ряд положений своей программы идеями Маркса, цитатам и из его произведений, Бернштейн призывал к ревизии (пересмотру) тех поло жений марксизма, которые не соответствовали новой эпохе, к свободе крити ки теоретической части программы социал-демократии, составленной в дух е марксизма. Бернштейн писал, что в марксизме есть несомненный элемент б ланкизма и бабувизма к понятию естественной эволюции общества, протека ющей по объективным законам, присоединяется понятие переворота, навязы вания обществу программы, сочиненной революционной партией. Классовую борьбу Бернштейн рассматривал как одну из сторон историческ ого процесса, наряду с которой существует возможность сотрудничества к лассов во имя общего национального дела. Государство, по его мнению, тоже представляет собой не только классовую организацию, но и аппарат для упр авления страной. Поэтому социал-демократическая партия, выражая интере сы рабочего класса, должна принимать участие в деятельности современно го ей государства, участвуя в преобразовании общества посредством демо кратических и экономических реформ. Почти одновременно с публикацией произведений Бернштейна французский социалист Александр Мильеран в 1899 г. согласился занять пост министра торг овли и промышленности в правительстве Вальдека-Руссо (военным министро м правительства был палач Коммуны генерал Галифе). Мильеран заявлял, что стал министром для спасения республики, для пропаганды социализма и для проведения реформ в интересах рабочих. Санкционированные правительств ом расправы полиции с забастовщиками окончательно скомпрометировали М ильерана; в конце концов он был исключен из французской социалистическо й партии. Произведения Бернштейна, реформистские настроения ряда других социал- демократов, “казус Мильерана” остро поставили перед партиями II Интернац ионала вопрос об актуальности ряда марксистских положений, особенно ид ей революции, диктатуры пролетариата, замены капитализма социализмом. В 90-е гг. участились ссылки на Лассаля тех социал-демократов, в чьих глазах е го авторитет был равен авторитету Маркса. Переиздаются сочинения Ласса ля (наиболее полное издание предпринял Бернштейн). Остро встал вопрос о р еволюции и реформе, о классовой или нравственной, социальной сущности го сударства. Долгое время главной опорой революционного марксизма во II Интернациона ле была делегация социал-демократической партии Германии. На ряде съезд ов этой партии в самой Германии резко критиковались оппортунизм, реформ изм и ревизионизм Бернштейна. Карл Каутский (1854– 1938 гг.), один из лидеров германской социал-демократии и II И нтернационала, автор многочисленных произведений, посвященных пропага нде марксизма, опубликовал книгу “Бернштейн и социалдемократическая п рограмма Антикритика”, в которой отвергал высказывания Бернштейна про тив некоторых марксистских идей, писал о неизбежности социалистическо й революции, возражал против призывов превратить социал-демократическ ую партию в партию социальных реформ. При сохранении капитализма, утверж дал Каутский, реформы временны, частичны, носят поверхностный характер и в конечном счете только содействуют накоплению социальных противореч ий, обострению классовых антагонизмов и борьбы, ведущей к преобразовани ю общества в целом. Кроме того, рассуждал Каутский, без признания социализма как цели само с уществование социал-демократической партии лишается смысла. Основатели и вожди германско й социал-демократии (“эйзенахцы”) Август Бебель (1840– 1913 гг.) и Вильгельм Либк нехт (1826– 1900 гг.), защищая марксизм от критики, отстаивали основные положени я революционной теории, но отмечали практическую сложность сочетания б орьбы против капитализма за социализм и борьбы за реформы, улучшающие по ложение рабочего класса при капитализме. “Рабочие признают в нашей парт ии свое политическое представительство, – говорил Бебель на съезде пар тии, – так: как они видят, что уже теперь по мере сил мы стремимся к тому, чт обы поднять и улучшить их положение, поскольку это возможно на почве сущ ествующего буржуазного общества”. Лучшим средством “поддержать огонь воодушевления в массах” Бебель считал признание и провозглашение соци ализма конечной целью борьбы социал-демократии и рабочего класса, но в т о же время замечал: “Если мы станем от одвигать нашу прекрасную цель в туманную даль и постоянно подчеркивать, что только будущие поколения ее достигнут, тогда с полным правом масса от нас разбежится”. В том же духе вы сказывался Либкнехт, призывавший социал-демократию уже в настоящем доб иваться “преобразований в социалистическом смысле”, не бездействуя в о жидании “спелых плодов социальной революции”. Социализм, по его мнению, будет завоеван не в парламенте, а в уличных боях. Однако, утверждал Либкне хт, “существующее государство врастает в будущее совершенно так же, как будущее уже заключено в существующем”. Революционных марксистов, критиковавших реформизм Бернштейна, но не присоединившихся к большевикам, последние н азывали центристами. Основание для такого наименования давало и то, что Каутский, Адлер и другие социал-демократы этого направления называли се бя “марксистским центром”. Установление политической вла сти рабочего класса центристы связывали с высоким уровнем развития кап итализма, при котором рабочий класс составит большинство населения. Поэ тому целью политической борьбы социал-демократии они считали приобрет ение большинства в парламенте и превращение парламента в господина над правительством. Каутский полагал, что существующий буржуазный аппарат управления не может быть в одночасье заменен чисто пролетарским управл ением; поэтому пролетарская революция поначалу (на период перехода) созд аст коалиционное правительство. К центристам относился и Георгий Валентинович Плеханов (1856– 1918 гг.) – один из основателей Российской социал-демократической рабочей партии, видн ый теоретик марксизма Плеханов, как и многие другие марксисты, считал со циалистическую революцию возможной на той стадии развития капитализма , когда материальное производство достигнет высокого уровня и пролетар иат составит большую часть населения Вначале Плеханов полагал, что влас ть пролетариата будет осуществляться посредством прямого народного за конодательства; потом он от этой мысли отказался. Много шума вызвало зая вление Плеханова на II съезде РСДРП об относительности демократических п ринципов, которые могут (и должны) быть ограничены ради успеха революции. “Революционный пролетариат, – говорил Плеханов, – мог бы ограничить по литические права высших классов подобно тому, как высшие классы огранич ивали когда-то его политические права. Если бы в порыве революционного э нтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стр емиться сделать его Долгим парламентом; а если бы выборы оказались неуда чными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а ес ли можно, то через две недели”. Однако такие суждения для Плеханова являю тся, скорее, исключением, чем правилом; он был сторонником социализма, вве денного не по принуждению, а по решению и с согласия большинства народа. При всей остроте полемики между оппортунистами и центристами им были св ойственны некоторые общие политико-правовые идеи. Во-первых, все они были сторонниками демократии, использования в интерес ах рабочего класса всеобщего избирательного права, свободной борьбы па ртий на выборах, свободы слова, печати, собраний, полновластия представи тельных учреждений, а также развития социального законодательства и ак тивного вмешательства государства в экономику. Во-вторых, им было свойственно отрицательное отношение к революционном у экстремизму. Если, как отмечено, Бернштейн всех вообще революционных м арксистов обвинял в бланкизме, в стремлении навязать обществу искусств енную программу развития при помощи государственной власти, то Плехано в тот же упрек адресовал Ленину. Взаимные обвинения в отступлениях от марксизма усилились после октябр я 1917 г. После разгона Учредительного собрания Каутский написал книгу “Дик татура пролетариата”, содержащую резкую критику политики большевиков, противоречащей принципам демократии. Ленин ответил книгой “Пролетарск ая революция и ренегат Каутский” (1918 г.), в которой пролетарская демократия противопоставлялась так называемой чистой, т.е. буржуазной, демократии. Вскоре в книге “Терроризм и коммунизм” Каутский сетовал, что принудител ьное насаждение коммунизма порочит эту идею, ибо социализм – новый, про грессивный общественный строй невозможно ввести насильственно, вопрек и воле большинства. Лев Троцкий в книге с таким же названием (“поводом к эт ой книге, – писал он в предисловии, – послужил ученый пасквиль Каутског о того же наименования”) доказывал, что революционная диктатура сама в с ебе находит критерии самопроверки, поскольку в ходе революции не может с тавиться задача “статистически измерить группировку направлений”. Тро цкий писал, что Маркс не видел противоречия в том, что в 1871 г. Коммуна Парижа пыталась определить волю всей Франции; согласно теории Маркса, пролетар ская революция совершается в интересах большинства и потому неизбежно становится (в процессе развития) движением большинства. Каутский ответи л книгой, содержащей критическую оценку революционных событий в России: “От демократии к государственному рабству. Ответ Троцкому” (Берлин, 1921 г.). Большевики и социал-демократы – интернационалисты делали центристам II Интернационала тот упрек, что оппортунистическая позиция ряда социали стических депутатов побудила их, вопреки решениям II Интернационала, гол осовать за военные кредиты в начале мировой войны (август 1914 г.). Самостоятельным течением марксизма является большевизм, основателем и вождем которого был Владимир Ильич Ульянов (Ленин) (1870– 1924 гг.). “Большевизм, – писал Ленин, – существует, как течение политической мысли и как полит ическая партия, с 1903 года”. Основной идеей большевизма является идея “партии нового типа”, централ изованной организации профессиональных революционеров, стремящейся с тать правящей партией, осуществляющей марксистскую программу строител ьства социализма и коммунизма. Обоснование необходимости такой партии в том, что только она способна познать и постичь подлинные интересы рабо чего класса. В работе “Что делать?” (1901– 1902 гг.) Ленин называл глубоко справедливыми и важ ными рассуждения Каутского о неспособности пролетариата выработать со циалистическое сознание, научно выражающее его классовые интересы. Нос ителем науки является не пролетариат, подчеркивал К. Каутский, а буржуаз ная интеллигенция, обучающая социализму выдающихся по своему умственн ому развитию пролетариев, которые затем вносят его в классовую борьбу пр олетариата. Без помощи теоретиков (из буржуазной интеллигенции) пролетариат не спос обен познать свои собственные интересы и не знает, за что ему надо бороть ся. Его повседневная (стихийная) борьба за повышение заработной платы, ул учшение условий труда и жизни не устраняет подчинения труда капиталу. Ме жду тем, пояснял Ленин, “основной экономический интерес пролетариата мо жет быть удовлетворен только посредством политической революции, заме няющей диктатуру буржуазии диктатурой пролетариата”. Российская социал-демократия, писал Ленин, должна направить рабочее дви жение на путь политической борьбы. Для этого в России должна быть создан а конспиративная централизованная организация профессиональных рево люционеров, стремящаяся к руководству всеми кружками, союзами, объедине ниями рабочего класса. “Дайте нам организацию революционеров, – писал Л енин, – и мы перевернем Россию!”. Борьба Ленина и его сторонников за создание такой партии породила в росс ийской социал-демократии раскол на большевиков и меньшевиков. На работу Ленина “Что делать?” Плеханов отозвался работой “Чего не делать”, в кото рой упрекал Ленина и его сторонников за бланкизм, за подражание народник у Ткачеву. Политико-правовая идеология меньшевиков в основном тождественна идеол огии Каутского и других социал-демократов Западной Европы. Их объединял а мысль, что социалистическая революция возможна лишь в странах с достат очно высоким уровнем развития капитализма и многочисленным рабочим кл ассом. К таким странам Россия начала XX в., что очевидно, не относилась. Поначалу основные теоретические и организационные усилия Ленина были направлены на создание и обоснование партии нового типа. Партия большев иков, по выражению Ленина, это “ум, честь и совесть нашей эпохи”. В период п ервой русской революции (1905– 1907 гг.) Ленин доказывал, что под руководством п артии большевиков буржуазная революция в России будет перерастать в со циалистическую: “Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути”. Позже теоретические усилия Ленина сосредоточились на обосно вании свержения империализма (монополистического капитализма) в самое ближайшее время. Империализм, писал Ленин, – это такое состояние капита лизма, когда он, выполнив все для него возможное, поворачивает к упадку; “и мпериализм есть канун социальной революции пролетариата”. К специальному исследованию теоретическ их проблем государства Ленин приступил в эмиграции в 1916 г., составив консп ект ряда работ Маркса и Энгельса (так называемая “Синяя тетрадь”, или “Ма рксизм о государстве”). На основе этого конспекта была подготовлена и из дана в 1918 г. книга “Государство и революция”. Проблемы государства занима ют важное место в “Апрельских тезисах”, в статье “Удержат ли большевики государственную власть?” и других работах весны – лета 1917 г. Основное вни мание Ленин обратил на такие проблемы, как обоснование насильственной р еволюции против буржуазного государства, критика парламентаризма, нео бходимость слома старой государственной машины, создание Республики С оветов (республика типа Парижской коммуны), сосредоточение управления в сем народным хозяйством в руках “одного всенародного, государственног о “синдиката”, строжайший контроль со стороны государства над мерой тру да и мерой потребления. “Все общество будет одной конторой и одной фабри кой с равенством труда и равенством платы”. Ленин писал об использовании созданного капитализмом учетно-регистрационного апп арата тр естов, монополий, банков. Упрощение капитализмом учета и контроля д о простых операций, доступных грамотному человеку, входит в число услови й отмирания государства. В работах этого периода Ленин обосновывал унич тожение (взрыв, отмену) государства в связи со строительством социализма и коммунизма. “При социализме все будут управлять по очереди и быстро пр ивыкнут к тому, чтобы никто не управлял”. Поэтому пролетарское государст во – “полугосударство”, отмирающее государство, “неполитическое госу дарство”, “уже не есть собственно государство”. Ленин писал о замене пос тоянной армии всеобщим вооружением народа, об осуществлении управлени я без особого аппарата. Практика государственного стр оительства после прихода большевиков к власти не подтвердила многих ид ей, высказанных в предшествующий этому период. Вместо отмирания государ ства, замены его Советами и организацией вооруженных рабочих создавалс я строго централизованный аппарат управления, состоящий из многочисле нных профессиональных служащих. Вскоре была создана и постоянная армия. Пересмотр ряда прежних теоретических положений Ленин обосновывал обос трением классовой борьбы: “Нам пришлось осуществлять диктатуру в самой ее суровой форме”. В послеоктябрьских трудах понятию диктатуры уделяется повышенное вним ание. “Научное понятие диктатуры, – писал Ленин, – означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правил ами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть”. Втор ое издание книги “Государство и революция” (1919 г.) дополнено разделом, подч еркивающим значение идеи диктатуры пролетариата в теоретическом насле дии Маркса. Важным условием диктатуры пролетариата в России, где рабочий класс был о чень малочислен, Ленин считал партийное руководство: “Диктатура пролет ариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию”. Руководящ ее положение коммунистической партии большевиков он называл основой С оветской Конституции – юридической и фактической. “Ни один важный поли тический или организационный вопрос, – писал Ленин, – не решается ни од ним государственным учреждением в нашей республике без руководящих ук азаний Цека партии”. В работах Ленина немало суждений о демократии, но суждения эти, обычно вы сказанные в полемике, часто имели декларативный, лозунговый характер: “П ролетарская демократия в миллион раз, – подчеркивал Ленин, – демократи чнее всякой буржуазной демократии; Советская власть в миллион раз демок ратичнее самой демократической буржуазной республики”, В условиях, когда Советы рассматривались лишь как “приводные ремни от па ртии к массам”, Советская власть была номинальной. Даже в решениях РКП(б) р езонно подчеркивалось, что Советы стали органами только агитации и проп аганды, и намечалась “политика оживления Советов”. Партийно-администра тивная диктатура не дала Советам проявить себя как органы власти. Не слу чайно весной 1921 г. последний клич гибнущей в Кронштадте российской социал ьной демократии был: “Власть не партиям, а Советам!” Ленин видел, что не все первоначальные теоретические замыслы государст венного строительства адекватно воплощаются в практике; некоторые явл ения и процессы его явно тревожили: “Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это”. Развитие партийно-административной системы, опирающейся на насилие, за кономерно привело к декларативности демократических положений, содерж авшихся в марксизме и ленинизме, вопиющему противоречию практики и теор ии, высшим выражением которого явился сталинизм. Б. Анархизм. Это учение продолжало оставаться распространенным социали стическим учением. В конце XIX – начале XX в. сложился ряд разновидностей, те чений анархизма. Существенные возражения против партийно-государственного социализма, основанного на притязаниях социал-демократии на власть и руководство р абочим классом, выдвинул Ян-Вацлав Махайский (1867– 1926 гг.), опубликовавший по д псевдонимом А. Вольский книгу “Умственный рабочий” (1898– 1899 гг., переиздав алась в 1905 г.). Поначалу Махайский стремился уточнить некоторые положения учения марксизма и очистить его от реформистских наслоений. Основное вн имание Маркс уделял исследованию антагонизма между капиталистом и раб очим, рассуждал Махайский, и совершенно упустил из виду антагонизм между пролетариатом и буржуазным обществом. В результате не исследовано “вто ричное распределение”, за счет которого содержится интеллигенция, приб лижающаяся, как отмечает и Каутский, по своему жизненному уровню к буржу азии. “Образованное общество”, вся армия “умственных рабочих”, писал Мах айский, ведет такое же паразитическое существование, как и горсть капита листов и крупных земельных собственников. Образованное общество свои з нания, таланты и способности передает только своему потомству, воспроиз водя армию умственных рабочих. Превратив знания в источник доходов, инте ллигенция была и остается “чем-то вроде жреческой касты в древнем Египте , ревниво оберегающей свои тайные знания от непосвященного плебея”. Стре мясь к господству над всем обществом, интеллигенция выдвинула идеал гос ударственного социализма, используя в своих целях движение пролетариа та. По мнению Махайского, подлинная цель социал-демократов – обобществи ть средства производства и установить над всем обществом власть интелл игенции, живущей за счет эксплуатации пролетариата. Махайский и его последователи (анархистские группы в Иркутске, группа “Р абочий заговор” в Одессе и др.) ставили задачи самоорганизации рабочего класса, освобождения его от чуждых целей, навязанных пролетариату групп ами “умственных рабочих” (т.е. буржуазной интеллигенцией), руководящих с оциал-демократическими партиями. Видным теоретиком анархизма был Петр Алексеевич Кропоткин (1842– 1921 гг.). Пол итическая деятельность Кропоткина началась в самый первый период наро дничества; после ареста и побега он издавал в эмиграции газеты революцио нного и анархистского направления (“Бунтарь”, “Свобода”). Его политическ ие произведения стали активно издаваться в России и в других странах с н ачала XX в. В работах “Хлеб и воля”, “Записки революционера”, “Государство, его роль в истории”, “Нравственные принципы анархизма”, “Современная на ука и анархия” и других Кропоткин изложил и обосновал теорию анархо-комм унизма. Кропоткин писал, что в основе общества лежат всеобщее равенство, солидар ность и свобода. От общества отличается одна из его исторических форм – государство. Гос ударство он определял как “общество взаимного страхования, заключенно го между землевладельцем, воином, судьей и священником, чтобы обеспечить каждому из них власть над народом и эксплуатацию бедноты. Таково было пр оисхождение государства, такова была его история и таково его существо е ще и в наше время”. Сущность истории – стремление к личной свободе; этому стремлению вражд ебно государство, самый смысл которого заключается в “подавлении лично сти, в уничтожении всякой свободной группировки, всякого свободного тво рчества, в ненависти ко всякому личному почину и в торжестве одной идеи, к оторая по необходимости должна быть идеей посредственности...”. Особенностью исторической концепции Кропоткина является представлен ие о случайности и прерывности государственной организации общества, к оторое в отличие от государства существует необходимо и постоянно. Ориг инальность концепции и в том, что целые периоды истории, по Кропоткину, го сударства не было; античные республики Греции, средневековые вольные го рода, свободные сельские общины, по его мнению, не были государствами в со бственном смысле слова. Начало государственности в Европе положила Рим ская империя – централизованная бюрократическая иерархия, оторванная от народа и противостоящая ему. “Через всю историю нашей цивилизации пр оходят два течения, две враждебные традиции: римская и народная; императ орская и федералистская; традиция власти и традиция свободы. И теперь, на кануне великой социальной революции, эти две традиции опять стоят лицом к лицу”. Под великой социальной революцией Кропоткин понимал освобождение рабо тника от ига капитала и организацию общества на принципах коммунизма. В отличие от социализма (“мютюэлизма”) Прудона и “коллективизма” Бакунин а, идеалом Кропоткина был коммунизм, основанный на всеобщем труде и комм унальном производстве, свободном потреблении продуктов совместной раб оты, на свободной федеративной группировке от простого к сложному. Комму нистическое общество будет освобождено от религиозной морали. Отношен ия между людьми будет определять “свободная мораль, без принуждения и са нкции, развивающаяся из самой жизни общества и переходящая в состояние о бычая”. Золотое правило морали Кропоткин считал основой общежития. “Поступай с другими так, как бы ты хотел, чтобы в тех же условиях другие поступали с то бою” – это, писал Кропоткин, “не что иное, как начала Равенства, т.е. основн ое начало анархизма”. В коммунистическом обществе, утверждал Кропоткин, место правительства займут “вполне свободное соглашение и союзный договор; случаи же столкн овения неизбежно уменьшатся, а те, которые будут возникать, могут разреш аться третейским судом”. Переход к коммунизму Кропоткин считал длительным, сочетающим разрушен ие (бунты, стачки, ломка старой психологии, идеологии, нравственности) с со зиданием нового строя, организованного на свободных союзах и высокой нр авственности. Марксизм Кропоткин отвергал, видя в нем “государственный социализм”, ко торый неизбежно разовьется в экономический деспотизм, еще более страшн ый, чем политический. Коль скоро организация коммунизма опирае тся на естественные законы, строительство нового общества не может быть поручено каким-либо государственным учреждениям. Коммунистическое общ ество “должно быть делом всех, оно должно быть создано творческим умом с амого народа; коммунизм нельз я навязать свыше, – писал Кропоткин, – без постоянной, ежедневной поддержки со стороны всех он не мог бы сущест вовать: он задохнулся бы в атмосфере власти”. Особенностью концепции Кропоткина было п ризнание промежуточных ступеней между государством и анархо-коммунизм ом. Преданархическая фаза – эпоха государственного федерализма – вкл ючает распад больших централизованных государств, развитие общественн ых организаций, служащих разрушению монополии церкви и государства, коо перативное движение, создающее предпосылки перехода к коммунизму. Идеи анархо-коммунизма распрос транялись в России примерно с 1903 г. организацией сторонников Кропоткина “ Хлеб и воля”. В 1917 г. Кропоткин вернулся из эмиграции в Россию; на Государст венном совещании в Москве в августе 1917 г. он призывал к объединению револю ционных сил во имя идеалов “самоуправления и труда”, предлагал провозгл асить Россию федеративной республикой. Советы Кропоткин считал велики м завоеванием революции, органами, с помощью которых Россия сможет постр оить коммунистическое общество без государства. После Октябрьской революции в письмах к Ленину, в обращении к западноевр опейским рабочим, в других произведениях Кропоткин с тревогой писал о па ртийной диктатуре, о системе заложничества, о терроре, произволе ВЧК, мас совых расстрелах. Ссылаясь на уроки Французской революции, Кропоткин пи сал Ленину: “Террористы комитета общественной безопасности оказались могильщиками революции”. Кропоткин сетовал, что Россия стала Советской Республикой только по названию: “Теперь правят в России не Советы, а парт ийные комитеты, и их строительство страдает недостатками чиновничьего строительства”. Диктатура партии, полагал Кропоткин, безусловно вредна для создания нового, социалистического строя. Она препятствует местном у строительству местными силами, уничтожает влияние и созидательную си лу Советов, искореняет свободу печати и свободу предвыборной агитации, д опускает ошибки, за которые приходится расплачиваться тысячами жизней и разорением целых округов. “Если же теперешнее положение продлится, – с горечью писал Кропоткин, – то самое слово “социализм” обратится в про клятие. Как оно случилось во Франции с понятием равенства на сорок лет по сле правления якобинцев”. Анархо-коммунизм был влиятелен среди части социалистов-революционеров , организовавших в 1901 г. свою партию на основе идей народничества (“русског о социализма”). Партия ставила задачи свержения самодержавия, созыва Учр едительного собрания и создания демократической республики, разрушени я централизованного бюрократического аппарата, замену постоянной арми и народным ополчением. На основе идей анархо-коммунизма с 1904 г. в партии соц иалистов-революционеров сложилась фракционная группа максималистов, о бразовавшая в 1906 г. самостоятельную партию. Максималисты отрицали програ мму-минимум и предполагали без промежуточных ступеней перейти к анархо- коммунизму через всеобщие стачки в городе и деревне, массовые экспропри ации, социализацию земли, фабрик и заводов. В 1919 г. партия максималистов рас палась; во второй половине 20-х гг. ОПТУ ликвидировало группы кропоткинцев , попытавшихся объединиться во Всероссийскую федерацию анархистов-ком мунистов (ВФАК). В начале XX в. возникло относительно новое направление политико-правовой идеологии – анархо-синдикализм. В 1895 г. во Франции профессиональные союз ы создали “Всеобщую конфедерацию труда”, в уставе которой, принятом в 1902 г ., говорилось, что эта организация объединяет рабочих “вне всякой полити ческой партии” Основой конфедерации были синдикаты (профессиональные союзы, объединения рабочих по профессиям), программной задачей – полное освобождение рабочих при помощи экспроприации капиталистов. Революци онное большинство съезда, принявшего устав, высказалось за “тактику пря мого действия” (всеобщая забастовка, захват рабочими фабрик и заводов). С тавилась задача “разбить законность, которая нас душит”. Конфедерация в ысказалась против всякой законности, против всякой власти, против класс а хозяев. Синдикализм (профсоюзное движение) нашел теоретическое обосно вание в анархизме. Вскоре были изданы основные труды теоретиков анархо-с индикализма. Жорж Сорель (1847– 1922 гг.), французский социальный философ, в 1906 г. опубликовал к ниги “Размышления о насилии” и “Иллюзии прогресса”. Сорель писал, что, согласно теории Маркса, внутренние законы развития ка питализма создают предпосылки замены его социализмом. Эта теория основ ывается на непримиримости и вражде классов. Сорель сочувствует теории М аркса, но его тревожит, что в капиталистическом обществе проводятся рефо рмы, устраняющие варварство раннего капитализма; взаимные уступки хозя ев и пролетариев сеют надежду на возможность их солидарности и тем самым подрывают победоносное шествие социализма. Если ослабевает классовая борьба – будущее мира становится неопредел енным, непредсказуемым, считал Сорель. Он писал, что только с помощью насилия над буржуазией пролетариат может осуществить идею классового раскола, “без которой социализму было бы не возможно выполнить свою историческую роль”. Более того, утверждал Сорел ь, “насилие пролетариата не только может обеспечить будущую революцию, н о, по-видимому, оно представляет из себя также и единственное средство, ко торым располагают отупевшие от гуманизма европейские нации, чтобы внов ь найти свою прежнюю энергию.. Насилие спасет мир”. Сорель и другие теоретики анархо-синдикализма (Лягардель, Берт) резко кр итиковали государство, демократию и парламентаризм. Ссылаясь на Прудон а, они называли политическое общество (государство) искусственной надст ройкой над экономическим обществом. Государство, писал Лягардель в книг е “Пролетариат и демократия”, насаждает социальный атомизм, так как поня тие “гражданин” безлико и абстрактно, не отражает классовой структуры о бщества, состоящего из групп реальных людей – рабочих, капиталистов, зе мельных собственников и др. Затушевывая классовые различия и антагониз мы, парламентский режим “укрепляет социальное равновесие, необходимое для развития капитализма”. Сорель утверждал, что демократия стремится уравнять всех “граждан” так, чтобы рабочие захотели стать похожими на буржуа. В результате смешения к лассов насаждается посредственность, отрезаются пути к новой, высшей ку льтуре, которую должен и может создать только пролетариат. Демократия нр авится тем политикам, которых она выносит к власти, дает возможность поп ользоваться им и их друзьям всеми выгодами, доставляемыми государством. Участие в правительстве социалистических депутатов (Мильеран и пр.) не и зменило природы государства, писал Лягардель: “Отделение представител ей от тех, кого они представляют, так велико, что между ними невозможна ник акая органическая связь”. Сорель резко порицал не только буржуазных теоретиков, обосновывавших и дею классовой солидарности, но и функционеров социалистических партий, страдающих “манией пророчества”, “возвещающих накануне каждого нового дня социальную революцию”. Великим средством борьбы за социализм теоретики анархо-синдикализма с читали прямое действие рабочего класса, социальную войну, всеобщую заба стовку, заключающую в себе “все то, что ожидает социалистическая доктрин а от революционного пролетариата”. Прямое действие рабочего класса исключает вмешательство посторонних с ил в его борьбу за свои, пролетарские интересы. “Существенная идея синди кализма, – писал Берт, – та, что невозможно использовать государство в ж елательном для рабочих смысле”. Анархо-синдикалисты отвергали политические реформы, парламентскую дея тельность социалистов, притязания социал-демократии на догматическое руководство пролетарским движением. “Перед нами нет более кадра интелл игентов, социалистического духовенства, облеченного задачей думать за рабочий класс, – подчеркивал Лягардель, – перед нами сам рабочий класс, который при посредстве своего опыта беспрестанно открывает новые гори зонты, непредвиденные перспективы, не подозревавшиеся ранее методы, одн им словом, новые источники молодости”. Главным средством борьбы рабочего класса против капитализма анархо-си ндикалисты считали всеобщую забастовку. “Идея всеобщей забастовки нас только могущественна, что она вовлекает в революционный водоворот все, ч его она коснется, – писал Сорель. – Благодаря ей социализм остается все гда молодым, попытки осуществить социальный мир кажутся детскими”. В ход е открытой социальной войны с капитализмом рабочий класс от пассивност и переходит к активности и, по мнению Берта, “приобретает качества, необх одимые для того, чтобы самому без всякой опеки управлять той огромной фа брикой, которую капитализм создал и должен ему завещать”. На место рухнувшего капитализма и политической организации станет эко номическая организация рабочего класса, объединенного в профессиональ ные союзы (синдикаты). Будущее общество представлялось как децентрализо ванная конфедерация автономных синдикатов, каждый из которых организу ет на основе добровольной дисциплины свободный труд без принуждения. Им енно в сфере производства, подчеркивали теоретики анархо-синдикализма, рабочие имеют общие, объединяющие их профессиональные интересы. В проце ссе борьбы против капитализма рабочие из своей среды выдвигают доверен ных лиц, руководящих движением. “При этом, – не забывает добавить Лягард ель, – в противоположность тому, что происходит с избирательной массой и партией, рабочая масса имеет способность и возможность судить о своих избранных”. Синдикализм, нашедший теоретическое обос нование в анархизме (французские теоретики анархо-синдикализма часто с сылались на Прудона, многое взяли у Бакунина), получил развитие в ряде стр ан Европы (а затем в США и Латинской Америке). С 1906 г. в Англии распространяют ся идеи “гильдейского социализма” (А. Пенти), ставящие целью переход пред приятий в управление объединенных работников этих предприятий (“национальных гильдий”). 3. Политико-правовая доктрина сол идаризма Идеи солидаризма получили значительное распр остранение в конце XIX – начале XX в. Их теоретической основой была социолог ическая доктрина, взгляд Огюста Конта на общество как на единое целое. В и деологическом отношении они противостояли и индивидуализму, и социали зму (коммунизму). В противоположность индивидуализму и либерализму соли даристы скептически относились к субъективным правам, поскольку, по их м нению, эти права разобщают членов общества, придают самому обществу атом арный характер. В отличие от социалистов, призывавших к уничтожению бурж уазии и освобождению пролетариата, солидаристы считали эти классы взаи мосвязанными и равно необходимыми для общественного производства. Понятие “солидарность”, выдвинутое основателем cоциологии Огюстом Кон том, получило развитие в книге французского социолога Эмиля Дюркгейма “ О разделении общественного труда” (1893 г.). Дюркгейм стремился доказать, что классовая структура общества обусловлена разделением труда и тождеств енна ему; поэтому, коль скоро разделение труда неизбежно и общественно н еобходимо, классы (в том числе буржуазия и рабочий класс в современном об ществе) должны совместно и солидарно трудиться в системе общественного производства. Те же идеи развивались в книге французского политическог о деятеля Л. Буржуа “Солидарность” (1897 г.). Выступая против индивидуалистич еских доктрин XVIII и XIX вв., Л. Буржуа утверждал, что реально существуют не инди виды и не государство, взятые сами по себе, а ассоциации людей, связанных ф актом совместной жизни. Поскольку каждый участник ассоциации получает пользу от общежития, на нем лежат обязанности перед другими людьми, пере д обществом, перед предшествующими поколениями, перед потомками. Для пов ышения чувства долга людей перед обществом он считал необходимым допол нить Декларацию прав “Декларацией обязанностей”, призванной укрепить общее сознание солидарности. Под лозунгами идей солидарности в 1900 г. в Пар иже собрался первый “конгресс социального воспитания”; в следующем год у при Высшей школе социальных наук в Париже были организованы специальн ые лекции по “философии солидарности”. С резкой критикой понятия солидарности, как отмечено, выступили Сорель и другие французские анархосиндикалисты, звавшие пролетариат к открыто й классовой борьбе против буржуазии. Опровержение революционного синд икализма и попытку построить на основе идей солидарности политико-прав овую концепцию предпринял профессор юридического факультета в Бордо Л еон Дюги (1859– 1928 гг.). В книге “Государство, объективное право и положительны й закон” (1901 г.), а также в последующих произведениях Дюги писал, что основой общества является неравенство людей, что приводит к разделению обществ а на классы, каждый из которых выполняет социально необходимую функцию. Этим обусловлена социальная солидарность, понимаемая как “факт взаимн ой зависимости, соединяющей между собой, в силу общности потребностей и разделения труда, членов рода человеческого”. Осознанный факт солидарности порождает социальную норму, которую Дюги формулирует таким образом: “Ничего не делать, что уменьшает солидарност ь по сходству и солидарность через разделение труда; делать все, что в мат ериальных силах личности, чтобы увеличить социальную солидарность в об еих этих формах”. Эта норма солидарности стоит выше государства и положи тельных законов, которые лишь служат ее осуществлению: “Норма права возл агает на всех обязанности не делать ничего, что противоречит общественн ой солидарности, и делать все для развития этой солидарности”. Свои идеи Дюги противопоставлял учению о классовой борьбе, которое назы вал “колоссальным заблуждением”, “отвратительной доктриной”. “Преступ лением является проповедовать борьбу классов, – писал Дюги, – и я думаю, что никоим образом мы не идем к уничтожению одного класса другим, а напро тив, к режиму координации и иерархии классов”. Дюги осуждал то направлен ие в современном ему синдикалистском движении Франции и других стран, ко торое вело бескомпромиссную борьбу с буржуазией. Он враждебно относилс я и к государственному социализму: “Если бы восторжествовала коллектив истская доктрина, она бы даровала государству власть еще более могущест венную, чем та, которой одарила его революция; это было бы равносильно уни чтожению личности и возврату к варварству”. По теории Дюги, предприниматели и капиталисты столь же необходимы общес тву, как и пролетарии. Всеобщая забастовка, захват рабочими фабрик и заво дов, насилие по отношению к буржуазии, к чему призывал революционный син дикализм, грозят обществу разрушением. Но Дюги сочувственно цитирует те произведения Прудона, где речь идет о естественности экономической орг анизации, о ее первенстве по отношению к государству. Дюги – не сторонник социализма, но он признавал и одобрял мирное, ненаси льственное синдикалистское движение, имеющее целью обуздание эгоизма частных предпринимателей и ставящее разумные границы требованиям наем ных рабочих. Задачи синдикализма – компромисс между трудом и капиталом . Характерной чертой XX в. Дюги считал все более широкое развитие синдикато в, объединяющих по профессиональному признаку рабочих, предпринимател ей либо тех и других. В конечном счете, утверждал Дюги, возникнет федераци я классов, организованных в синдикаты, отношения между которыми будут ре гулироваться соглашениями, основанными на взаимных уступках. Дюги ссыл ался на индийские и египетские касты, а также на феодально-сословный стр ой XIII в. как на пример иерархии классов, связанных между собой системой дог оворов, что, по его мнению, сводит к минимуму социальную борьбу. Выступая против индивидуалистических доктрин, Дюги особенно яростно н ападает на идеи равенства и естественных прав человека, выдвинутые в рев олюционную эпоху и закрепленные в Декларациях прав человека и граждани на. Люди не равны от природы, занимают соответственно этому разные полож ения в обществе и должны иметь разное, а не одинаковое юридическое состо яние. Что касается прав личности, то Дюги вообще отрицает это понятие. Нео днократно ссылаясь на Огюста Конта, он призывал заменить понятие субъек тивного права понятием социальной функции, тождественной обязанности “исполнять ту работу, к которой обязывает социальная норма”. “По солидаристской доктрине, – рассуждал Дюги, – индивид не имеет ника кого права, он имеет лишь социальные обязанности”. Эти взгляды Дюги разв ивал особенно обстоятельно применительно к собственности, которая, ост аваясь частной, рассматривается им не как субъективное право индивида, а как его обязанность “свободно, полно и совершенно выполнять социальную функцию собственника”. Дюги стремился доказать нужность и полезность ч астной капиталистической собственности. “Существует и, вероятно, долго будет существовать исключительно капиталистический класс, – писал Дю ги, – и я в этом не вижу ничего дурного... Капиталистическому классу отвод ится особая роль: собирать капиталы и отдавать их в распоряжение предпри ятий. Капиталист-собственник исполняет особенную социальную функцию; я отрицаю его субъективное право собственности, но признаю его социальны й долг. Покуда капиталистический класс будет выполнять предназначенну ю ему функцию – он будет существовать”. Дюги ссылался на то, что закрепленное Гражданским кодексом Наполеона (1804 г.) понятие собственности (права “наиболее абсолютным образом” пользова ться и распоряжаться вещами) в современную эпоху устарело – на собствен нике лежит ряд обязанностей и ограничений, возлагаемых обществом; резул ьтатом вмешательства публичной власти в имущественные отношения стала “социализация частной собственности”. Однако собственность все же ост ается частной. В приведенной выше цитате под “капиталистом-собственник ом” понимается не предприниматель (организатор производства), а рантье, вся забота которого состоит во владении денежными средствами, акциями и другими ценными бумагами и в получении процентов и дивидендов. По теории Дюги, это тоже является “социальной функцией”, ибо должен же кто-то владе ть капиталом и рисковать им, вкладывая в различимые предприятия. Дюги во спроизводит обширные рассуждения Огюста Конта, стремившегося в полеми ке с сен-симонистами “облагородить” собственность, представить владен ие капиталом как социальную функцию, почетную обязанность перед общест вом. Из теории Огюста Конта Дюги делал самые крайние выводы. Он вообще не приз нает понятие субъекта права и утверждает, что индивиды лишь “составные к леточки социального организма”. “Мы обладаем весьма ясным сознанием то го, что индивид – не цель, а только средство, – писал Дюги, – что индивид е сть не более как колесо той огромной машины, какой является социальный .о рганизм, что смысл существования каждого из нас заключается только в вып олнении известной работы в деле социального строительства”. Обращаясь к теории государства, Дюги подвергает критике взгляды Эсмена, Еллинека и других либеральных государствоведов, отвергая “метафизичес кие” концепции общественного договора и государственного суверенитет а. “Догма суверенитета”, “мистическое преклонение перед большинством” являются, по его мнению, основой деспотизма, о чем свидетельствует приме р якобинской диктатуры. Дюги вообще отрицал суверенитет как признак гос ударственной власти. Правовым основанием публичной власти, по теории Дю ги, является только осуществление социальной солидарности. Дюги довольно едко критикова л различные стороны государственного строя Франции и парламентаризма вообще. Он замечал, что закон выражает не всеобщую волю, а волю нескольких человек, голосующих в парламенте, представляющих к тому же меньшую часть избирательного корпуса; кроме того, политическое всемогущество принад лежит не парламенту, а кабинету министров, ответственность которого ста ла пустым звуком. Разложение парламентского ре жима означа ет, по мнению Дюги, гибель римской, королевской, якобинской, наполеоновск ой, коллективистской формы государства, на смену которой приходит более широкий и более гибкий государственный строй, обеспечивающий социальн ую солидарность. Дюги признавал, что в определенный момент истории Франц ией управляла буржуазия; однако политическая эволюция, по его мнению, дв ижется к такому политическому строю, “где главная сила будет принадлежа ть не какому-либо привилегированному классу, но действительному больши нству из представителей всех классов и всех партий. Господству класса до лжен наступить конец, – заявлял Дюги, – мы отказываемся от господства к ак пролетарского класса, так и буржуазного”. Дюги предлагал ряд преобразований в государс твенном строе Франции. Палата депутатов должна избираться по пропорцио нальной системе, чтобы в ней полнее были представлены все существующие п артии. Сенат должен стать представительством синдикатов; это будет “выс ший трибунал, составленный из представителей всех классов поровну и при званный судить о законности закона”. Отношения между классами будут рег улироваться договорами, конвенциями, санкционированными государством с точки зрения их соответствия социальной норме солидарности. В противоположность теоретикам либерализма Дюги уделял большое внимание положительным обязанностям государства. Он считал, что норме солидарности соответствуют законы о всеобщем образ овании, здравоохранении, социальном обеспечении, охране труда и др.; прин ятие этих законов, рассуждал Дюги, свидетельствует о социализации права. В учении о праве Дюги резко отходит от принципов и понятий юридического позитивизма. Ставя норму социальной солидарности выше государства и со зданного им права, Дюги утверждал, что закон, не соответствующий этой нор ме, “как бы не существует”. Многочисленными примерами практики он доказы вал, что многие новые отношения и институты не вмещаются “в узкие заплес невелые рамки старой юридической техники”. Дюги одобрял судебные решен ия, которые, хотя и противоречат “запретительным устаревшим текстам”, но соответствуют, по его мнению, общественной солидарности. Идеи Дюги, изложенные к тому же в довольно дерзкой манере, произвели силь ное впечатление на современников. Сторонники социализма поначалу отве ргали их целиком и полностью. Буржуазные теоретики отнеслись к ним скепт ически; декан Тулузского университета Морис Ориу (см. гл. 23, § 3) даже усмотре л в концепции Дюги “проповедь одного из видов анархизма и к тому же наибо лее опасного из всех”. Однако влияние теории Дюги на политико-правовую и деологию и практику было глубоким и долговременным. В России идеи Дюги н ашли своеобразное преломление в концепции М.М. Ковалевского (см. гл. 20, § 4). На идеи Дюги о “социальных функциях” права благожелательно ссылались А. Г. Гойхбарг и другие советские юристы 1918 – 1920 гг. Затем доктрина синдикалист ского (корпоративного) государства была воспринята в Италии фашистской партией, пришедшей к власти в результате октябрьской революции 1922 г. “Хар тия труда” (1927 г.) провозглашала моральное, политическое и экономическое е динство итальянской нации в корпоративном государстве. Труд и частное п редпринимательство объявлялись социальным долгом; сотрудничество кла ссов работодателей и работников обеспечивалось системой корпоративны х органов и синдикатов, представленных в структуре высших органов фашис тского государства. По существу, это государство было полутоталитарным, диктаторским, основанным на режиме личной власти Муссолини и партийных функционеров. К некоторым идеям корпоративного государства склонялись также (при режиме Франко) испанские фалангисты, рассматривавшие государ ство как совокупность публичных служб, выполняющих социальные функции. Использование идей Дюги (фактически умеренно реформистских) фашистски м, франкистским и другими антидемократическими режимами подорвало дов ерие к идее синдикалистского представительства вообще. 4. Неокантианские концепции прав а. Р. Штаммлер Поиск обновленных теоретических основ правов едения и других общественных наук еще во второй половине XIX в. привел к воз рождению ряда идей Канта. Неокантианство противопоставляло науки о при роде, где применяется закон причинности (предшествующее явление порожд ает последующее), наукам об обществе, где действует закон целеполагания ( свободная воля людей стремится к целям; волевые действия обусловлены не тем, что было, а тем, что должно быть). Лозунг “назад, к Канту!” особенно популярен был в Германии, где к концу XIX в. оформились две основные школы неокантианцев: фрейбургская (баденская, ю го-западная) школа (Виндельбанд, Риккерт и пр.) и марбургская (Коген, Наторп и другие, именовайшие свое учение “научным идеализмом”). Идеи марбургской школы нашли свое выражение в книге немецкого юриста Ру дольфа Штаммлера (1856 – 1938 гг.) “Хозяйство и право с точки зрения материалист ического понимания истории” (1896 г.). Особенность этой книги в том, что ее целью было опровержение притязаний исторического материализма на научность, на постижение объективных за кономерностей развития общества. Штаммлер почти не касался революцион ных идей марксизма; материалистическое понимание истории излагается и м в духе оппортунизма и реформизма. Основная его критика была направлена против учения о базисе и надстройке, об общественно-экономических форма циях и закономерностях их смены. Главной целью своего труда Штаммлер счи тал защиту права. Исходя из кантианского разрыва и противопоставления “мира причинности ” и “царства свободной воли”, Штаммлер отрицает причинную обусловленно сть явлений общественной жизни. “Сущность социального бытия людей закл ючается в воле и преследовании целей, – отмечал Штаммлер. – Не может быт ь иной высшей закономерности социальной жизни, помимо закономерности е е конечной цели”. Отрицание объективных закономерностей причинеобусловленности разви тия общества в концепции Штаммлера связано с его критикой марксизма, при знающего необходимость сознательной деятельности, направленной на пре творение в жизнь программы коммунизма. Обвиняя марксизм в непоследоват ельности, Штаммлер писал: “Если научно предусмотрено, что известное собы тие в совершенно определенной форме должно наступить, бессмысленно в та ком случае еще и желать или содействовать именно этой определенной форм е этого известного события. Нельзя основать партию, которая поставит себ е цель “сознательно содействовать” наступлению точно вычисленного зат мения луны”. Отрицая марксистское учение о базисе и надстройке, Штаммлер утверждает, что так называемые производственные отношения всегда выступают в прав овой форме и потому носят волевой характер. “Правовой порядок и экономич еский строй – безусловно одно и то же”. Поэтому “марксистской триаде: те хнология – материальные производственные отношения – юридические за коны” он противопоставлял соотношение хозяйственной жизни – “аморфно й материи” и права – как “совокупности формальных условий, при которых осуществляется общественное сотрудничество”. Поскольку деятельность наделенных свободной волей людей определяется не развитием техники, а с тремлением к достижению целей, источник общественного развития следуе т искать в целеполагании, а тем самым в выражающем это целеполагание пра ве; значит, заключал Штаммлер, общественный прогресс осуществляется лиш ь в области права, которое и является определяющим фактором общественно го развития. Представители другой неокантианской школы обоснованно упрекали Штамм лера за смешение гносеологического и онтологического аспектов: из того, что история постигается через изучение “формально определенного права ”, вовсе не следует, что именно право, а не “аморфное хозяйство” является д вижущей силой истории. Не лишены убедительности возражения Плеханова и других марксистов рассуждениям о “партии содействия лунному затмению” , поскольку в число условий, необходимых для лунного затмения, человечес кая деятельность не входит и входить не может. Однако верно и то, что Штамм лером замечено одно из неясных положений марксистского учения о базисе и надстройке: если в основе производственных отношений (т.е. базиса) лежат отношения собственности, а право собственности в классовом обществе вс егда оформляется и охраняется законом, то куда относятся отношения собс твенности – к базису или к правовой надстройке? Именно эта неясность пр идавала убедительность имманентной критике “марксистской триады” и вы водам Штаммлера о том, что понятие общественного строя тождественно пра ву и означает лишь совокупность действующих в данный момент правовых но рм. Штаммлер дает абстрактное, формальное определение права: “Право есть та кое принудительное регулирование совместной жизни людей, которое по са мому смыслу своему имеет не допускающее нарушения значение”. Это опреде ление не содержало для того времени ничего принципиально оригинальног о. Но Штаммлеру принадлежит заслуга обоснования нового понятия – “есте ственное право с меняющимся содержанием”, понятия, органически связанн ого с его представлениями об историческом процессе, определяемом разви тием права. Штаммлер, в отличие от теорет иков XVII – XVIII вв., утверждал, что естественное право имеет “изменчивое содер жание”. Временами возникают социальные конфликты (столкновения между х озяйством и правом, однородные массовые явления, противоречащие конечн ой цели ответственного за них права). Эти социальные конфликты и явления порождают идеи изменения права (так, размышления о рабстве негров в США в ызвали его отмену). “Естественным правом с изменчивым содержанием” явля ются принимающие массовый характер идеи изменения содержания права, ко торые должны осуществляться применительно к конечной цели. “Естествен ным правом” называются, отмечал Штаммлер, исторически складывающиеся и меняющиеся идеи, содержащиеся в общественном правосознании, требующие реформы права с точки зрения общественного идеала (“конечная цель”). В итоге Штаммлер утверждал, что прогресс общес тва определяется неким абстрактным правовым идеалом: “Это было бы такое социальное общество, каждый член которого в своих общественных решения х и поступках руководился бы только объективно правомерными соображен иями, – общество свободно хотящих людей”. Иными словами, идеалом, по Штам млеру, является такое общество, где преодолено извечное противоречие ме жду волей и желаниями, между разумом и чувствами, между должным и сущим. Дл я достижения этой цели Штаммлер призывал выдвигать проекты, приближающ ие общество к идеалу, распространять соответствующие идеи путем учения и примера, морально совершенствоваться. Особенно пагубными для прогрес са человечества Штаммлер считал борьбу классов и гражданскую войну, пов ергающие общество в кровавый хаос бесправия и произвола. Следуя идеям Канта о всеобщей истории, Штаммл ер утверждал, что этот идеал вообще никогда не может быть достигнут, так к ак его достижение означало бы конец истории человечества. “Общество сво бодно хотящих людей”, согласно Штаммлеру, представляет собой только “ре гулятивную идею”, к которой человечество вечно стремится. “И впоследств ии люди никогда не увидят ее осуществления. Но, тем не менее, идея эта служ ит путеводной звездой для обусловленного опыта... Так, моряк следует за По лярной звездой, но не для того, чтобы достичь ее, а стремясь найти правильн ый путь для своего плавания”. Теория Штаммлера неоднократно критиковалась за методологические прос четы, за абстрактность идеала, за чрезмерную полемичность Однако именно абстрактность неокантианского идеала создавала возможность соединит ь его с идеей свободной личности (“человек не средство, а цель”) как общего ориентира исторического процесса и прогресса; кроме того, правоведение XX в. восприняло идею “естественного права с меняющимся содержанием”, дав шую возможность конкретизировать общечеловеческий идеал в связи с ист орическими условиями его реализации. Эта идея нашла широкое развитие и о боснование в трудах известного русского правоведа П.И. Новгородцева (см. гл. 20, § 4). 5. Психологическая теория права Возникновение психологических концепций пра ва было связано с процессом становления психологии как самостоятельно й отрасли знаний. Интерес обществоведов к проблемам психологической на уки заметно возрос на рубеже XIX – XX вв., когда в ней возобладали эксперимен тальные методы исследований и начали складываться крупные научные шко лы, разошедшиеся в трактовке психики человека (рефлексология, бихевиори зм, фрейдизм и др.). Воспринятые социологами и юристами, идеи этих школ пол ожили начало формированию новых направлений в общественно-политическо й мысли. Оригинальную психологическую теорию права выдвинул Лев Иосифович Петр ажицкий (1867 – 1931 гг.) – профессор юридического факультета Петербургского университета, депутат I Государственной думы от партии кадетов. Его взгл яды наиболее полно изложены в книге “Теория права и государства в связи с теорией нравственности” (1907 г.). После Октябрьской революции он переехал в Польшу и возглавил кафедру социологии Варшавского университета. Петражицкий исходил из того, что право коренится в психике индивида. Юри ст поступит ошибочно, утверждал он, если станет отыскивать правовой фено мен “где-то в пространстве над или между людьми, в “социальной среде” и т.п ., между тем как этот феномен происходит у него самого, в голове, в его же пси хике, и только там”. Интерпретация права с позиции психологии индивида, с читал Петражицкий, позволяет поставить юридическую науку на почву дост оверных знаний, полученных путем самонаблюдения (методом интроспекции) либо наблюдений за поступками других лиц. Источником права, по убеждению теоретика, выступают эмоции человека. Сво ю концепцию Петражицкий называл “эмоциональной теорией” и противопост авлял ее иным психологическим трактовкам права, исходившим из таких пон ятий, как воля или коллективные переживания в сознании индивидов. Эмоции служат главным побудительным (“моторным”) элементом психики. Име нно они заставляют людей совершать поступки. Петражицкий различал два в ида эмоций, определяющих отношения между людьми: моральные и правовые. М оральные эмоции являются односторонними и связанными с осознанием чел овеком своей обязанности, или долга. Нормы морали – это внутренние импе ративы. Если мы подаем из чувства долга милостыню, приводил пример Петра жицкий, то у нас не возникает представлений, что нищий вправе требовать к акие-то деньги. Совершенно иное дело – правовые эмоции. Чувство долга (об язанности) сопровождается в них представлением о правомочиях других ли ц, и наоборот. “Наше право есть не что иное, как закрепленный за нами, прина длежащий нам – как наше добро – долг другого лица”. Правовые эмоции явл яются двусторонними, а возникающие из них правовые нормы носят атрибути вно-императивный (предоставительно-обязывающий) характер.