Вход

Информационная специфика деятельности или что мы называем сознанием

Реферат* по социологии
Дата добавления: 16 октября 2011
Язык реферата: Русский
Word, rtf, 126 кб
Реферат можно скачать бесплатно
Скачать
Данная работа не подходит - план Б:
Создаете заказ
Выбираете исполнителя
Готовый результат
Исполнители предлагают свои условия
Автор работает
Заказать
Не подходит данная работа?
Вы можете заказать написание любой учебной работы на любую тему.
Заказать новую работу
* Данная работа не является научным трудом, не является выпускной квалификационной работой и представляет собой результат обработки, структурирования и форматирования собранной информации, предназначенной для использования в качестве источника материала при самостоятельной подготовки учебных работ.
Очень похожие работы
Информацион ная специфика деятельности или что мы называем сознанием? Момджян К.Х. Большая часть ученых не сомневается в том, что главнейший признак деятел ьности, определяющий феномен и масштабы креативности последней, следуе т искать в характере ее регулятивных механизмов. Как и активность животных, деятельность представляет собой информацио нно направленный процесс, предполагающий способность социальных систе м ориентироваться в среде — воспринимать значимые сообщения и перераб атывать их в командные коды поведения, которые вызывают, направляют и ко нтролируют физическую реакцию системы. И в время механизмы информационного поведения человека обладают н есомненной качественной спецификой. Им присущи особые функциональные возможности, отсутствующие в живой природе, хотя и подготовленные ее эво люционным развитием — развитием способности самоуправляемых адаптив ных систем отображать и моделировать среду существования. Из курса общей психологии мы помним, что информационное поведение челов ека определяется сознанием, которое представляет собой высшую форму ра звития психики животных, обладающих нервной системой, способных ощущат ь, воспринимать и представлять окружающую действительность (психика, в с вою очередь, является результатом эволюционного развития различных до психических форм ориентации типа таксисов, присущих простейшим живым с уществам, у которых способность к информационному поведению еще не нашл а субстратной основы в специализированных анатомических органах, упра вляющих им). Не углубляясь в проблемы психологической науки, отметим, что сознание че ловека основано на способности к словесно-логическому, «вербальному» м ышлению, которая надстраивается над системой условных и безусловных ре флексов поведения и завершает собой простейшие формы «прологического» — наглядно-действенного и наглядно-образного мышления. Очевидно, что способность к «логицистике», проявляющаяся, в частности, в умении образовывать общие понятия, различна у народов, находящихся на ра зных этапах исторического развития (известны, в частности, этносы, в язык е которых наличествует множество слов, обозначающих разные состояния с нега, но отсутствует родовое понятие снега как такового; аналогична ситу ация, складывающаяся в процессе онтогенеза — индивидуального развити я, взросления человека). И тем не менее любой «ставший» человек в отличие от животного обладает н екоторым минимумом абстрактного мышления, позволяющего ему отображать среду путем создания логических моделей, идеальных образов действия, от носительно самостоятельных, независимых от сиюминутных поведенческих ситуаций. Результатом подобной работы сознания оказывается наличие в человеческ ой деятельности особого класса целей, отличных от объективных целей ада птивной активности животных (уже упоминавшихся нами предустановленных реакций и состояний живого организма, к которым он стремится под воздей ствием рефлекторных программ поведения). Речь идет о сознательных целях деятельности, связанных со способностью человека анализировать ситуац ию, т.е. раскрывать неявные, не поддающиеся «живому наблюдению» причинно- следственные связи ее значимых компонентов и основанные на ней регуляр ности. Эта способность позволяет людям заранее предвидеть результаты с воей деятельности, планировать их, т.е. продумывать наиболее целесообраз ные в данных условиях способы их достижения. В этом плане целью деятельности следует считать не только сам желаемый р езультат усилий, предмет человеческой потребности (будь то реальная бух анка хлеба, интересующая голодного, или прибыль, к которой стремится фин ансист). Целью называют также идеальный образ желаемого результата, кото рый создается рефлективными «отсеками» сознания (на основе ценностных предпочтений человека, соотнесенных с условиями среды) и контролируетс я его волевыми импульсами, направляющими физическую активность в задан ном, рассчитанном направлении. Соответственно информационным свойством человеческой деятельности с читают ее целенаправленность, отличную от «ординарной» целесообразнос ти в поведении животных, которые преследуют лишь объективные цели (потре бности) без соответствующей ментальной проработки, субъективирующей и х в сознании и как бы «удваивающей» причиняющие факторы поведения или «р аздваивающей» их (на потребность и ее логическое отображение). Характеризуя эту способность человеческой деятельности, советские уче ные нередко использовали принадлежащее Марксу сравнение архитектора с пчелой. Красотой, гармоничностью создаваемых ею сот, утверждал Маркс, пч ела вполне способна посрамить плохого архитектора, который, однако, отли чается от наилучшей пчелы тем, что, строя соты из воска, вначале «построит их в своей голове». Конечно, при желании мы можем считать это сравнение, призванное продемон стрировать информационные преимущества человека перед животным, не вп олне корректным. Его можно интерпретировать как известное «принижение » животных, покушение на присущую многим из них способность не только от ображать, но и моделировать среду, предвидеть возможное развитие поведе нчески значимых ситуаций. В самом деле, из того обстоятельства, что пчела, всецело подчиненная дейс твию безусловных рефлексов (т.е. генетически закрытой, не считающейся с о бстоятельствами времени и места видоспецифической информации), не обла дает «даром предвидения», не следует, что он вовсе отсутствует в живой пр ироде. Очевидно, что успех хищника, преследующего «маневрирующую» жертв у, был бы невозможным, если бы он не мог заранее «просчитывать в голове» во зможное направление ее бега. Хорошо известно, что условно-рефлекторная модель поведения позволяет в ысшим животным гибко приспосабливаться к ситуации, мобилизуя свой преж ний опыт для превентивной реакции на ее возможные изменения (кто-то из на туралистов утверждал в этой связи, что успех мангуста в поединке с кобро й во многом определяется более развитой нервной системой, позволяющей « оптимизировать» свои наступательные и оборонительные действия примен ительно к конкретным особенностям противника). Таким образом, целенаправленность человеческой деятельности есть нечт о большее, чем способность к информационному прогнозированию динамики среды. Суть дела в качестве этих «прогнозов», в степени их осмысленности, открывающей путь для инновационных изменений и символизации, т.е. «отчуж даемости» от конкретной поведенческой ситуации, в которой оказывается живое существо. Повторим еще раз — уровень развития человеческого сознания позволяет нам вырабатывать психические импульсы поведения, в которых отражаются не только объекты окружающей среды, их видимые свойства и состояния, но и неявная цепь детерминационных опосредований, связывающих разрозненны е явления в единую картину мира, подчиненного не видимым глазам регулярн остям. Единожды понятые, эти регулярности открывают возможности прогно стической ориентации в среде, беспрецедентные для животного мира. Эта ориентация основывается, естественно, не только на эвристических по тенциях логического мышления, но и на умении консервировать полученный опыт, т.е. символизировать свои психические импульсы, замыкать их в рамка х имманентности сознания, отделяя и обособляя от провоцирующих их услов ий среды. Саморегуляция поведения у человека дополняется и сопровождае тся имманентной саморегуляцией сознания, перестающего быть механическ им дериватом конкретных условий адаптации, обретающего собственную ло гику санкционирования и развития. В самом деле, животное способно «думать» о голоде или страхе, лишь испыты вая их, — и только для человека с его автономным сознанием существует «о пасность вообще» представляемая, переживаемая и анализируемая в ситуа ции ее фактического отсутствия. Лишь человек способен аналитически рас членять ближние и дальние цели поведения, предпринимая для этого нелепы е с позиций биологической целесообразности действия, — испытывая стра х, идти навстречу опасности или, будучи голодным, добровольно отказывать ся от пищи. Констатируя все эти обстоятельства, ученые приходят к выводу, что именно способность к эвристическому символическому поведению составляет спе цифицирующий сущностный признак человеческой деятельности, позволяя н ам говорить о разумности человека, ставшей родовым именем Homo Sapiens. Оставляя в стороне многие тонкости психологии, мы можем квалифицировать разумно сть как возможность нестандартного поведения в нестандартной ситуации , предполагающего выработку эвристических реакций, не содержащихся в пр ошлом опыте — не только индивидуальном, но и коллективном, видовом. Конечно, в бытовой лексике мы говорим и о «разумном» поведении животных, имея в виду ситуации, когда, к примеру, лиса, «думая о дне грядущем», закапы вает про запас недоеденные остатки пищи. Не будем забывать, однако, что по добная «разумность», основанная на системе безусловных рефлексов, обра щается в нечто прямо противоположное в случае, если животное попадает из привычного леса в клетку зоопарка, где оно — с упорством, достойным лучш его применения, — стремится закопать недоеденное в бетонном полу, совер шенно не считаясь с недостижимостью этой цели. Очевидно, что даже не само му умному человеку в подобной ситуации будет достаточно одной попытки « раскопать» бетон руками, чтобы не повторять ее впредь. Конечно, мы знаем, что и животные способны вести себя «умнее», подниматьс я над шаблонами инстинктов — врожденных видоспецифических информацио нных программ, которые присущи всем без исключения представителям вида, не зависят от их индивидуальных особенностей и вызывают действия, котор ым не нужно обучаться, закреплять и подкреплять в поведении. Возможности психики позволяют высшим животным использовать выработанные в индиви дуальном опыте, прижизненные условно-рефлекторные схемы поведения и да же передавать их по наследству методами научения. Более того, зоопсихологи считают возможн ым рассуждать об интеллекте животных, имея в виду способность обезьян и других высших позвоночных решать нестереотипные задачи, раскрывая нек оторые неочевидные, прежде всего пространственные связи между компоне нтами среды. Такова, в частности, орудийная деятельность обезьян, предпр инимающих «биологически неоправданные» действия по поиску или изготов лению «орудий труда» — палок, с помощью которых сбивается или выковырив ается укрытое от животного лакомство. Тем не менее и в этих случаях (указывающих на генетические истоки человеческого сознания) экспериментаторы быстр о находят тот «порог понимания», т.е. логического обобщения наглядно-дей ственной информации, который вполне доступен ребенку, но неподвластен с амым «умным» животным. (Так, обезьяна не в состоянии мысленно определить длину палки, необходимую, чтобы достать банан, и получает результат путе м многочисленных проб и ошибок,, проверяя «руками» самые различные вариа нты, в том числе и заведомо нелепые с человеческой точки зрения. Далее, овл адев с грехом пополам «начатками геометрии», обезьяна оказывается впол не беспомощной в эмпирическом постижении простейших принципов физики: так, установив методом проб и ошибок пространственную связь между высок о подвешенным бананом и лежащей на полу клетки лестницей, она пытается и спользовать ее по назначению, но не «учитывает» законы центра тяжести, п озволяющие придать лестнице устойчивое положение.) Понятно, насколько способность человека продумывать свои действия, обобщать эмпирически данную инфор мацию расширяет границы и возможности его деятельности. Именно эта спос обность определяет колоссальную пластичность человеческого поведени я, умение искать и находить оригинальное решение для каждой отдельной за дачи. Конечно, говоря об «оригинальности» человеческих решений и действий, мы вновь имеем в виду родовое свойство деятельности, присущее любым сообще ствам людей, независимо от того, относятся ли они к внутрисоциальному ти пу «традиционных» обществ (в которых поведение людей подчинено сложивш имся стереотипам поведения) или «нетрадиционных» обществ, в которых гос подствует дух исторической инновации. Речь идет о том «минимуме оригинальности», который позволил самым косны м социальным структурам перешагнуть порог биологической специализаци и, присущий инстинктивному «труду» муравьев, пчел или бобров. В самом дел е, будучи от природы прекрасным «строителем» бобер не в состоянии освоит ь информационную программу никакой другой «профессии», что вполне под с илу кроманьонцу, не говоря уж о современном человеке, легко чередующем с троительные работы на даче с сочинением музыки, преподаванием в универс итете или политической активностью. Итак, рассуждая о преимуществах информационной ориентации человека, мы свели ее к способности целеполагания, основанной на абстрактном мышлен ии, создающем превентивные логические модели желаемого результата. Сле дует, однако, сделать некоторые оговорки, без которых рассмотрение деяте льности как сугубо сознательного, целенаправленного процесса может по казаться заведомо ошибочным. В самом деле, у многих читателей может возникнуть подозрение, что эта схе ма излишне рационализирует поведение человека, превращает его в своеоб разную логическую машину, просчитывающую и рассчитывающую каждый свой шаг. Бесспорно, что такое представление с трудом совмещается с видимой и ррациональностью истории, полной алогизмов, едва ли объяснимых с позици й «врожденной разумности» человека. Оставляя «на потом» тему перипетий человеческой истории, ее зависимост и от целей и намерений своих творцов, внесем некоторые уточнения в сказа нное о свойствах человеческой деятельности. Прежде всего способность человека строить в голове предварительные пл аны собственных действий отнюдь не является синонимом или гарантией бе зошибочности поступков, основанных на этих планах. В своей повседневной жизни люди постоянно сталкиваются с тем прискорбным фактом, что результ ат предпринятых усилий не соответствует ожиданиям, а иногда и грубо прот ивоположен им. Причинами такой несогласованности могут быть как внешни е обстоятельства, становящиеся деструктивирующим «форс мажором» для с амых продуманных расчетов, так и внутренние дефекты целеполагания и цел ереализации (включая сюда ординарную человеческую глупость, чья роль в и стории трагически велика и не должна преуменьшаться). Важно понять, однако, что, рассуждая о целенаправленности человеческой д еятельности, мы имеем в виду сам факт наличия символизируемой цели дейст вий (отсутствующей у животных), а вовсе не качество, т.е. адекватность этих целей. Любой и даже самый глупый или неумелый человек, оставаясь в рамках этологической нормы, присущей Homo Sapiens, не может не действовать целенаправле нно, к каким бы губительным последствиям ни вела де факто эта обязывающа я способность. В самом деле, даже в том случае, когда неправильно подрубленное дерево па дает на голову лесорубу, мы не вправе отказать ему в способности к сознат ельной целенаправленной деятельности. Ясно, что, в отличие от бобра, он на чал валить дерево «головой», предпосылая физической активности серию п сихических импульсов, связанных с осознанием желаемости или необходим ости этой акции, ее реальной осуществимости и своевременности, характер а используемых средств, порядка и поэтапности операций, места и времени их начала и т.д. Фактическая неудача предприятия ничуть не меняет субста нциальных свойств этого сугубо социального типа поведения. Констатируя этот факт, социальные теоретики всех школ и направлений при знают важнейшую роль сознания как инициирующего и регулятивного механ изма деятельности, вне и помимо которого ее существование априори невоз можно. И «гиперидеалист» Гегель, и «гиперматериалисты» Маркс и Энгельс в равной мере принимали тезис, согласно которому «все, что приводит людей в движение, должно пройти через их голову», преломиться через их сознани е23. Конечно, утверждение о том, что вне сознания нет и не может быть деятельно сти, осуществляемой человеком как социокультурным субъектом (интересн ым обществознанию, а не медицине), нуждается в серьезных уточнениях. В сам ом деле, «композитивный» характер социального действия, осуществляемо го в соответствии с законами физики и биологии, а не вопреки им, заставляе т нас учитывать теснейшую связь взаимоопосредования, а зачастую и взаим опроникновения, между собственными социальными и природными измерения ми деятельности. В этом плане целенаправленная деятельность, свойственная людям, не искл ючает наличия у них полного набора досоциальных регуляторов поведения, альтернативных сознанию. В действительности деятельность содержит в с ебе в снятом виде не только признаки простейшего физического процесса, н о и свойства приспособительного поведения животных, активности не в ее р одовом, а в сугубо биологическом понимании. В этом нет ничего удивительного, если вспомнить, что деятельность осущес твляется людьми, каждый из которых представляет собой не только «микрок осм социальности», но и живой организм, наделенный как «витальными» потр ебностями животного, так и рефлекторными программами поведения — не то лько условными, но и безусловными. Человеческого младенца, только появив шегося из утробы матери, никто не учит дышать, кричать или сосать грудь; вп олне взрослые люди отдергивают руку от огня или инстинктивно сохраняют равновесие, ничуть не задумываясь над необходимостью или последовател ьностью предпринимаемых усилий, и т.д. и т.п. Велик соблазн заявить, что подобные рефлекторные программы поведения о твечают лишь за жизнедеятельность человеческого организма, внутренние и внешние реакции нашего «тела», и никак не вмешиваются в собственно дея тельность, т.е. поведение людей как социальных существ. Однако подобное з аявление едва ли соответствует истине, поскольку значимые социокульту рные реакции человека вызываются отнюдь не только логическими расчета ми и планами. Мало того, что система человеческого сознания не сводится к способности вербального понятийного мышления, но включает в себя совокупность эмоц иональных и волевых факторов, сопровождающих процессы целепостановки и существенно влияющих на него. Следует признать, что необходимым внутре нним компонентом человеческого сознания является обширная сфера так н азываемых бессознательных импульсов, без учета которых картина социал ьного поведения человека будет явно неполной. Понятие бессознательного по-разному трактуется в современной психолог ии. Не претендуя на безупречную точность формулировок, мы можем утвержда ть, что разные психологические школы включают в сферу «бессознательног о» различные психические импульсы «надсознательного», «внесознательн ого» и «подсознательного» типа. Примером «надсознательного» в социокультурном поведении людей могут с лужить нередкие случаи «озарения» или творческой интуиции, позволяющи е человеку «проскочить» фазу логических размышлений между постановкой умственной задачи и ее решением — к примеру, получить искомое решение в о сне, как это нередко бывало с учеными в истории науки. Очевидно, что «бессознательными» такие реакции могут именоваться сугу бо условно, при самой узкой трактовке «сознательности» как систематиче ского рассудочного мышления, контролирующего каждый шаг в своих логиче ских построениях. Подобная «бессознательность» ничуть не сближает чел овека и животное — напротив, она подчеркивает колоссальную разницу меж ду «безмозглым» существом, вовсе не способным к логическим умозаключен иям, и существом с «избыточной» силой ума, которой хватает на его латентн ую работу «вне расписания», осуществляемую как бы «между прочим», в своб одное от специальных усилий время. Иначе обстоит дело со сферой психических импульсов, которые можно условно назвать «внесознательными», — они куд а ближе к рефлекторным формам поведения, в некотором смысле основываютс я на рефлексах и все же не сводятся к ним, представляя собой специфически социальный способ их сознательного использования в поведении. В самом деле, каждому из нас известен экран ный образ ковбоя, выхватывающего револьвер и открывающего стрельбу при первых интуитивно распознанных симптомах надвигающейся опасности, не отягощая себя продолжительными, мучительными сомнениями в духе шекспи ровского принца Гамлета. Известна способность тренированных борцов и б оксеров мгновенно реагировать на внешнюю угрозу, применяя приемы защит ы, многие компоненты которых в момент исполнения не опосредуются сознат ельным расчетом. Да и обычный человек, отправляясь по привычной, исхожен ной дороге в ближайшую булочную, движется фактически «на автомате», пере ставляя ноги с минимальной степенью участия сознания, — во всяком случа е значительно меньшей, чем при движении по незнакомому болоту. На языке психологии подобные с тереотипизированные поведенческие реакции, в которых отсутствует «поэ лементарная сознательная регуляция и контроль» каждого из необходимых движений, именуют навыками. Место сознательного расчета в них занимает автоматизированное восприятие действительности в форме так называемы х перцептивных и интеллектуальных навыков, являющихся информационной основой собственно «двигательных» навыков — полноценной предметной д еятельности во внешней среде. Но означает ли это, что сугубо социальное по своим целям, средствам и резу льтатам действие (к которому, несомненно, относятся стрельба из револьве ра или спортивные единоборства) может не основываться на сознании, напом инать активность животного, основанную на рефлекторных механизмах пов едения? Безусловно, это не так. В работах психологов прекрасно показано, что навы ки включают в себя рефлекторные механизмы поведения, но не редуцируются к ним; в этом смысле автоматизированные поведенческие реакции являются не альтернативой, а всего лишь «дополнением» к сознательной деятельнос ти человека, своеобразной формой ее проявления, которая основана на «эко номии сознания», но непредставима вне и помимо его механизмов24. Наконец, еще одна сложность, с которой сталкивается констатация сознате льности человеческого действия, связана не с психомоторикой его осущес твления, а с мерой осмысленности, рефлексивности информационных импуль сов поведения. Речь идет о полноте отчета в побудительных мотивах своей деятельности, который отдает себе сознательно действующий субъект, той связи между сознанием и осознанием, которая различна в разных актах чело веческого поведения и позволяет говорить о его «подсознательных» импу льсах, активно изучавшихся 3. Фрейдом и его последователями. В этом случае речь идет о действиях, в которых активность человека иници ируется смутными, плохо или никак не осмысленными влечениями, относящим ися к тем «подвалам» сознания, которые 3. Фрейд характеризовал как област ь «Оно», отличную от сфер рациональной мотивации (личностной — «Я» и над личностной — «Сверх-Я»). О роли подобной подсознательной мотивации, имеющей немалое значение в ч еловеческом поведении (не только в индивидуальном, но и в совместном, как показал К. Юнг в учении об архетипах «коллективного бессознательного»), мы поговорим ниже. Пока же отметим, что наличие неосознаваемых влечений не ставит под сомнение информационную специфику деятельности, так как « подсознательное» в ней — лишь особая акциденция, «инобытие» сознания, п рисущее лишь человеку и отсутствующее у животных, у которых нет и не може т быть ни «озарений», ни «комплексов», анализируемых фрейдизмом и неофре йдизмом25. Таким образом, постулируя сознательный характер деятельности, мы вовсе не сводим информационные механизмы человеческого поведения к сугубо р ациональному, рефлективному мышлению. Важно, однако, понимать, что именн о способность мыслить, создавать абстрактно-идеальные, понятийные моде ли мира является системообразующим основанием всей совокупности психи ческих функций, присущих человеку как социальному существу. Декартовск ое cogito, конечно же, не исчерпывает собой все содержание сознания, но оно сос тавляет его сущность — источник тех субстанциальных свойств, которые п рисущи любому компоненту человеческого сознания (включая те из них, кото рые, казалось бы, аналогичны психическим функциям животных)26. Итак, несмотря на все оговорки, мы можем утверждать, что сознание — в разн ых своих проявлениях — является необходимым информационным механизмо м действия, вне и помимо которого его осуществление априори невозможно. Конечно, в каждом конкретном случае в действии могут преобладать различ ные формы, полюсы сознания: от трезвой рефлексии до смутных влечений, от а налитического расчета до аффективных импульсов и т.д. Как бы то ни было во всех возможных случаях поведение людей остается сознательным и целена правленным (что не мешает ученым классифицировать социальные действия по принципам их информационной организации, на основании доминировани я в них того или иного типа мотивации или целепостановки27. Итак, подводя итоги сказанному, мы видим, насколько силен соблазн связат ь специфику человеческой деятельности, ее отличие от адаптивной активн ости животных с наличием сознания — совокупностью высших психических функций, в основе которых лежат способность к абстрактно-логическому мо делированию мира. Нужно сказать, однако, что не все ученые считают такой подход правомерны м. Оставим в стороне фанатичных последователей вульгаризированного «и стмата», для которых мысль о специфицирующих свойствах сознания являет ся априори неприемлемым проявлением «идеализма». Укажем на взгляды уче ных, которые приводят в обоснование своей точки зрения серьезные научны е аргументы, и прежде всего фактические обстоятельства антропосоциоге неза — одновременного, «параллельного» становления человека и общест ва.
© Рефератбанк, 2002 - 2024