История России начала ХХ века

План 1. Ос новные направления и итоги попытки модернизации страны под социалисти ческими лозунгами. Политика «Большого скачка» и цена «подстегивания». С оциально-экономические итоги довоенных пятилеток 2 2. Характ ерные черты и особенности сталинского тоталитаризма 16 3. Специф ика и своеобразие (цивилизационные) советского общества 30-х годов 21 Литерат ура 27 1. Основные направления и итоги попытки модернизации страны под социалистическими лозунгами. Политика «Большого скачка» и цена «подст егивания». Социально-экономические итоги довоенных пятилеток Понятие «большой скачок» пришло в мир из Китая, руководимого Мао Цзедуно м. Он выдвинул идею в кратчайшие сроки достичь у себя в стране коммунисти ческого изобилия. «Большой скачок» бесславно провалился. Но Мао был не о ригинален. Первая попытка организовать «большой скачок» была предприн ята Лениным еще в период «военного коммунизма». Можно оправдываться, что это была вынужденная мера в годы войны. Действительно, война давала осно вания для этого. Но к концу 1927 г. внешних признаков, го ворящих о близком начале нового «большого скачка», не существовало. Не б ыло военной угрозы. Действовали, хотя и ограниченно, усеченно, рыночные м еханизмы. Все это позволяло предполагать, что возможны иные варианты раз вития, нежели возврат к военно-коммунистической линии. Но реальных альте рнатив не существовало. В любой из форм, в которых он проявлялся, рынок угр ожал подточить господство коммунистической партии. Первые сигналы это го раздавались и ранее. Так в 1926 г., нес мотря на то, что так называемые «кулаки» были лишены права участвовать в выборах в сельские Советы, а голосовали «бедняки» и «середняки», коммуни сты фактически проиграли эти выборы. Деревня в очередной раз стала отвор ачиваться от них. Крестьяне были недовольны налогами, произволом сельск их коммунистических ячеек. По-другому, по-своему проявлялось недовольство среди рабочих. Одна часть , в основном квалифицированные рабочие, считала, что им явно недоплачива ют, что продолжается политика уравнительности, сравнивала свой уровень жизни с уровнем жизни до революции. Масса малоквалифицированных рабочи х, наоборот, вносила мощный поток уравнительно-социалистического созна ния, считая, что нэп — предательство пролетарского дела. Они вместе с час тью крестьян создавали базу массового недовольства, приветствуя все ан тинэповские меры. Самой влиятельной силой, требовавшей свертывания рын ка и перехода к ускоренному коммунистическому и социалистическому стр оительству, были партийные низы. Они были воодушевлены идеей «строитель ства социализма в одной, отдельно взятой стране», означавшей, что уже не н адо жертвовать жизнью ради «мировой революции», а наоборот — за коротки й срок можно добиться общественного и личного процветания у себя дома. Окружающий мир стал рассматриваться как исключительно враждебный, пол ный заговоров против республики Советов и нового мира. Психология «осаж денной крепости» все прочнее проникала в сознание. Проявления такой пси хологии и послужили внешним толчком к окончательному слому нэпа. Летом 1927 г. Великобритания и СССР временно разрывают установленные незадолго до того дипломатические отношения. Партийная пропаганда создает полное ощущение того, что готовится напад ение на СССР. Объявляется мобилизация резервистов в армию. В стране начи нается товарная паника, показавшая неустойчивость усеченного рынка. Бу квально в несколько дней все товары были сметены с полок магазинов. В гор одах начинается товарный кризис. В этих условиях осенью 1927 г. после сбора урожая крестьяне придерживают х леб для продажи. Это было вполне естественно, ибо за вырученные деньги он и не имели возможности ничего купить. В городах с конца 20-х гг. вновь вводит ся карточно-распределительная система, что еще больше подрывает рыночн ые отношения. Эта цепь событий вынуждает коммунистическое руководство объявить о на чале «политики коллективизации». Суть этой политики — в создании крупн ых аграрных объединений, находящихся под контролем государства, регуля рно поставляющих хлеб в государственные закрома. Правда, первоначально предполагалось, что коллективизация будет идти достаточно осторожно. Н о уже к началу 1928 г., когда крестьянст во, отказавшись сдавать хлеб, показало нежелание возвращаться в военный коммунизм, партийная линия изменилась. Постоянным стал рост насилия по о тношению к крестьянству. Поездка Сталина по Сибири и Уралу зимой 1928 г. убедила его, что любые уступки п риведут большевизм на грань поражения. Следует учесть, что крестьянство Урала и Сибири было особым. Его предки не знали крепостного права, оно был о самостоятельно, имело опыт борьбы как с коммунистической продразверс ткой, так и с реквизициями белых. Оно считало себя истинным победителем в гражданской войне и не намеревалось идти на уступки властям. Аналогичны е настроения были и в Центральной России. Сталин убедился, что с таким кре стьянством необходимо покончить. Трудности хлебозаготовок имели и иные последствия. Советскому государ ству хлеб был нужен как важная статья экспорта. Вырученные средства шли на приобретение техники на Западе. Этот источник валюты оказался под угр озой. Наряду с хлебом важными статьями экспорта были лес, руды. На лесораз работках трудилось немало крестьян-отходников. В аграрное межсезонье о ни шли туда, чтобы подработать. За свой труд они требовали разумной оплат ы, что, по мнению хозяйственных и партийных руководителей, повышало себе стоимость продукции. Возникла «светлая» идея заменить наемных работни ков трудом заключенных. Начал создаваться ГУЛАГ (Главное управление лаг ерей) — прежде всего как организация, постоянно использовавшая принуди тельный труд. Наконец, несомненна связь «большого скачка» с объявленной попыткой уск оренной индустриализации страны. Партийные вожди, объявляя этот курс, пр екрасно отдавали себе отчет в том, что строительство новых фабрик и заво дов при отсутствии значительной строительной базы, основанной на механ изации, может вестись лишь при наличии большого числа людей, занятых на п римитивных землеройных, погрузочно-разгрузочных и иных работах. А это ма локвалифицированный, низкооплачиваемый труд. Привлечение миллионов лю дей к таким работам на добровольной основе было просто нереальным. Зато на такие работы можно было послать заключенных ГУЛАГа, контингент котор ого, следовательно, нуждался в расширении. Могли согласиться на такие ра боты и крестьяне, насильственно вытесненные из деревни. Безусловно, что сколько-нибудь цельного замысла «большого скачка» в ком мунистическом руководстве не существовало. Провозглашались яркие лозу нги, внедрение которых в сознание стало основной задачей «культурной ре волюции». Но неумолимая логика истории делала «большой скачок» неизбеж ным. Логика следующая: коммунистическая власть в силу своих политико-эко номических воззрений не могла сосуществовать даже с деформированным р ынком. Он грозил ей «буржуазным термидором». Но полный отказ от рынка мог быть произведен только в условиях жесткой дисциплины, опиравшейся как н а насильственные, так и на пропагандистские методы. Такая дисциплина обе спечивалась поддержанием в массовом сознании мифа о постоянной «внешн ей угрозе». Ее наличие требовало консолидации на военно-коммунистическ их началах, отказа от рынка, даже от частично свободных цен, введения жест кой плановой централизации. Эта централизация, доведенная до своего пре дела, вела к массовому использованию принудительного труда с помощью ГУ ЛАГа. Поскольку все население не удалось бы загнать в ГУЛАГ, было необход имо закрепить его на своих рабочих местах, а следовательно, и в местах про живания под жестким контролем. Это означало переход к всеобщему (тотальн ому) планированию, контролю, включая и контроль над мыслями, что могло быт ь достигнуто лишь при эффективной, с точки зрения власти, работе репресс ивных и идеологических органов. Конечной целью при этом стало не столько построение коммунизма, сколько выработка «человека нового типа», котор ым можно было бы свободно манипулировать в своих целях: дальнейшего упро чения собственной власти и дальнейшего распространения ее, при удобных обстоятельствах, за пределы страны. Рост давления на крестьянство с начала 1927 г. привел к некоторому брожению в составе партийной верхушки. Н. Бух арин и возглавлявший Совнарком после смерти Ленина А. Рыков, а также пред седатель огосударствленных профсоюзов Н. Томский, которые до этого пост оянно следовали в сталинском фарватере в его борьбе с оппозициями, начал и сомневаться в своевременности усиления давления на деревню. В их памят и еще были живы картины крестьянской войны 1920 г. Бухарин даже встречался тайком с опальным Каменевым. Собе седники пришли к неутешительным для себя выводам: «Если страна погибнет , мы все погибнем. Если страна сможет возродиться, он (то есть Сталин) покри вляется какое-то время, а мы все равно погибнем». Самое интересное, что Ста лин имел полный отчет об этой встрече, но ждал момента, когда можно будет и спользовать эти сведения наиболее эффективно. Скоро такой момент предс тавился. Робкая попытка Бухарина и его единомышленников высказать свои опасения насчет смены курса закончилась их осуждением. Проект же постан овления, осуждающего «правый уклон», написал сам Бухарин. Партийное един ство было восстановлено, но уже при почти полном единовластии одного чел овека. Укрепление партийной иерархии дало шанс продолжить курс давления на кр естьянство. Поскольку в 1929 г. это дав ление привело к еще большим, чем прежде, продовольственным трудностям, в ыбора не оставалось: надо было найти врага, обвинить его в преступлениях и окончательно подавить. Таким основным врагом стали «кулаки» и «подкул ачники». Было решено взять курс на их полное уничтожение. Передовым отрядом в проведении этой политики стали десантированные в д еревню «двадцатипятитысячники». Как правило, они отбирались из числа па ртийных рабочих-активистов не самой высокой квалификации, но вполне пре данных идее быстрого переустройства страны. «Двадцатипятитысячники» о пирались на актив сельской бедноты, мечтавшей о возврате комбедов. Им бы ла гарантирована в случае необходимости поддержка репрессивных органо в и специальных армейских частей. Коммунистов обязывали вступать в колх озы. В их простейшей форме — товариществах по обработке земли и коммуна х — удалось объединить какую-то часть сельской бедноты, надеявшейся с п омощью государственной поддержки поправить свое положение. В начале ян варя 1930 г. был разработан и объявлен график коллективизации. Он был оформлен в виде постановления ЦК партии к оммунистов. Это был простой, но на самом деле весьма двусмысленный докум ент. В первую очередь коллективизацию требовали провести в главных зерн овых районах: на Северном Кавказе, в некоторых районах Поволжья. Там она д олжна была быть закончена осенью 1930 г . или весной 1931 г. Такие же «двойны е» сроки указывались и по другим районам. Именно здесь подспудно и лежал а главная хитрость. Зная радикализм низовых активистов и их служебное и партийное рвение, можно было рассчитывать на то, что более поздний срок о кончания кампании они воспримут как личную, партийную неудачу. Более тог о — они неизбежно будут соревноваться за то, чтобы закончить ее даже не о сенью 1930 г., а гораздо раньше. Если это удастся, то это будет воспринято как победа партийного руководства. Если же нет — произойдет рост крестьянского недовольства — можно будет обв инить во всем местных «перегибщиков», а высшие партийные вожди останутс я в ореоле непогрешимости. Так оно и случилось. «Раскулачивание», начавшееся еще в 1929 г., с 1930 г. пр иняло необычайно ожесточенные формы. Семьи крестьян лишались всего иму щества, им не выдавалось питание, они ссылались в северные районы. Сразу ж е началось крестьянское сопротивление. В стране вспыхнули сотни регион альных восстаний, которые подавлялись. Один из руководителей НКВД (преем ник ВЧК и ОГПУ) прямо докладывал, что реки Северного Кавказа уносят в море тысячи трупов. Страна вновь оказалась на грани крестьянской войны. Здесь и пригодился заранее заготовленный маневр. Не снижая уровня репре ссивных мер, руководство страны пошло на временное отступление. Сталин в ыступил со статьей, названной «Головокружение от успехов», а вскоре посл е этого было принято специальное постановление, говорившее об имевшихс я «искривлениях в колхозном строительстве». Крестьяне стали выходить и з колхозов, но оказалось, что земли и скот уже принадлежат колхозам безво звратно. Но за время «раскулачивания» деревня оказалась лишена авторит етных и энергичных вожаков, способных возглавить сопротивление. Оставш ихся же можно было вернуть в колхозы под относительно меньшим, чем ранее, нажимом. Сопротивление крестьян после этого принимает отчаянные и одно временно пассивные формы. Это проявилось в массовом забое скота. Отдать в «общественную», государственную, бесхозную собственность свое, нажит ое большинство крестьян просто не могли. Поголовье коров, лошадей, свине й, овец, коз за несколько месяцев 1930— 1931 гг. сократилось катастрофически. Он о было восстановлено только несколько десятилетий спустя. Стоимость за битого скота превышала стоимость всех новых заводов, построенных в конц е 1920-х и в 1930-е гг. Никакие трактора не могли тогда восполнить потерю тяглово й силы. Но власть, опять-таки припоминая крестьянские восстания, должна была про должить репрессии против крестьянства, чтобы уже навсегда обезопасить себя от вспышек крестьянской активности. Происходит имущественный раз дел. За колхозами остается только право пользования землей под контроле м государства, а также обязанность использовать рабочую силу колхозник ов за минимальную плату либо же практически бесплатно. Вся техника прина длежала государственным машинно-тракторным станциям (МТС), а за ее испол ьзование колхозы должны были платить. И это помимо обязательных государ ственных поставок и многочисленных налогов. В соответствии с доктриной марксизма-ленинизма крестьянин является одновременно и хозяином, и тру жеником. Задача состояла в том, чтобы освободить крестьянина от первого из этих качеств. Тогда он перестанет являться «мелким буржуа». В августе 1932 г. принимается закон, ставивший це лью «укрепление социалистической собственности». В соответствии с ним любое покушение на «социалистическую собственность», независимо от ущ ерба, каралось либо расстрелом, либо десятилетним заключением с конфиск ацией имущества. Действие закона распространялось на граждан начиная с 12 лет. В том же 1932 г. устанавливается паспор тная система, причем колхозники паспортов не получали и тем самым лишали сь права передвижения. Не случайно аббревиатура ВКП(б), то есть Всесоюзна я Коммунистическая партия большевиков, расшифровывалась народом как « второе крепостное право большевиков». К концу 1932 г. в деревне, в результате изъятия всего зерна в рамках хлебо заготовительной кампании, начался голод. Никогда в истории России голод не был столь велик. Районами голода были Дон, Кубань, Нижняя и Средняя Волг а, часть Центрально-Черноземной полосы, Южный Урал, юг Сибири, Казахстан и вся Украина. Оценка числа умерших от голода в 1932— 1933 гг. колеблется в пределах от 10 до 15 млн человек. Голод был сознательно орг анизован. В государственных резервах страны имелось достаточно зерна, н о оно шло за границу. Чтобы крестьяне не разбегались из деревень, наиболе е крупные села, станицы, целые районы блокировались войсками НКВД. В дома х жителей проводились систематические обыски с целью изъятия продовол ьствия. Партийно-государственная власть не только не обратилась за межд ународной помощью, но публично отрицала размах голода, организуя поездк и симпатизировавших СССР западных интеллигентов (Г. Уэллса, Б. Шоу), демонс трируя им «потемкинские деревни». Запад знал об этой трагедии мирового м асштаба, но предпочитал не замечать ее, так как правящий режим являлся ис правным поставщиком на западные рынки дешевого зерна, леса, руды и столь же исправным покупателем станков и оборудования. Коллективизация значительно ослабила страну, стала источником многих трагедий и противоречии не только в 30-е гг., но и в годы Отечественной войны , расколов немалую часть народа. Исходным пунктом тоталитарно-коммунистического варианта промышленно й модернизации являлось утверждение о глубочайшей промышленной отстал ости России до 1917 г. Признание того, ч то Россия набирала уверенные темпы роста, находилось под запретом. Это д авало идеологическое обоснование для применения любых, самых крайних м ер по проведению индустриализации в духе «большого скачка». Самым попул ярным лозунгом становится призыв «Догнать и перегнать! », — имеется в ви ду развитие стран Европы и США.Но для проведения такой политики в стране, испытавшей революцию, не было соответствующих условий. Не хватало капит алов для инвестиций, вложений в промышленное строительство и производс тво оборудования. Недоставало квалифицированных инженерных, конструкт орских кадров, сметенных волной эмиграции и вычищенных репрессиями и не доверием. Крайне узким был слой квалифицированных, подготовленных рабо чих. Даже те немногие кадры специалистов, что имелись в стране, находилис ь под постоянным ударом. Летом 1928 г. с остоялся так называемый «Шахтинский процесс». Несколько позже прошел т акой же фальсифицированный процесс «Промпартии», «Союзного бюро меньш евиков», «Трудовой крестьянской партии». Ни самих этих партий, ни «вреди телей», объединившихся в них, в реальности не было. Были репрессированы с ерьезные ученые, экономисты, производственники, практики промышленног о производства. Тем не менее индустриализация началась и стала фактом. Кажется невозмож ным, если смотреть с обычных экономических позиций, что это могло произо йти. Но в тоталитарной системе обычная экономическая логика принимает х арактер своей противоположности. Так, на Западе и в России промышленная модернизация начиналась лишь после того, как были накоплены соответств ующие капиталы для инвестиций. СССР, а точнее его политическое руководст во, не могло получить сколь-нибудь значительных кредитов на промышленно е строительство. Западные страны потребовали бы предварительных гаран тий выплаты долгов прежних правительств. Осуществлявшаяся же продажа д рагоценных металлов, художественных ценностей из отечественных музеев не приносила достаточных дивидендов. Главным способом накоплений стал о ограбление деревни, гулаговская экономика. B обычных условиях необходи мо платить за работу хотя бы на уровне прожиточного минимума, затратить немалые средства, особенно при размахе строительных работ. Если же огран ичиться выдачей минимальной лагерной пайки, образуется огромный капит ал, перекачивающийся в инвестиции. Тоталитарное государство получало о громные доходы, образующиеся за счет невыплат колхозам за сельхозпроду кцию при обязанности колхозов кормить себя и свои семьи. Эта экономия бы ла столь велика, что давала возможность начинать одновременно не один де сяток крупнейших строек, организовывать массовые закупки техники и тех нологий у «буржуазного» Запада. Она позволяла создать минимальный уров ень социальных гарантий для поддержания политической стабильности и п ромышленного развития некоторых групп населения. Другим важным фактором, обеспечившим индустриализацию, стала «великая депрессия» на Западе. Большинство капиталистических стран попали в пол осу циклического развития, проявившегося в классическом кризисе переп роизводства. Цены на промышленную продукцию на мировом рынке стремител ьно падали. Продавцы были заинтересованы в ее скорейшем сбыте. Концентра ция в руках тоталитарного государства огромных сумм делала его привлек ательным партнером и до кризиса. Теперь же, в конце 20 — начале 30-х гг., такой партнер стал во много раз привлекательнее. По подсчетам, в этот период не менее 40% продукции машиностроения США закупалось советскими внешнеторг овыми организациями, Горьковский автозавод практически был полностью оборудован американскими конвейерными линиями. То же самое можно сказа ть об абсолютном большинстве знаменитых строек первых «сталинских» пя тилеток. В решающие годы индустриализации (1928— 1938 гг.) до трех четвертей все го установленного на новых предприятиях оборудования было импортным. З начительная часть закупок осуществлялась за счет продажи сырья, продов ольствия. А это значит, что, став индустриальной страной, СССР превращалс я одновременно и в сырьевой придаток западных стран. Таким образом, львиную долю в тоталитарной индустриализации занимало м ассовое использование бесплатной или необычайно дешевой рабочей силы на строительных работах, прокладке дорог, коммуникаций, установке в пост роенных корпусах, как правило, импортного оборудования. Отечественное о борудование, выпускавшееся под маркой «Догнать и перегнать!», встречало сь нечасто, но служило предметом особой гордости. Тоталитарная индустриализация, в отличие от модернизации, проходящей в условиях рынка, не имела комплексного характера. Она была «прорывной», о существляясь лишь на некоторых участках, преимущественно приспособлен ных к производству вооружений и боеприпасов. Вне ее сферы оставались зна чительная часть легкой промышленности, где сохранялся дореволюционный уровень, а также аграрный сектор с преобладанием ручного труда. Ручной т руд широко использовался и на вспомогательных работах. Государство с конца 20-х гг. приступило к средне-срочному планированию. Нач али вырабатываться пятилетние планы развития. Их родоначальником явля лся составленный еще в 1920 г. план эле ктрификации, одобренный Лениным (план ГОЭЛРО). Характерной чертой этого плана был принципиально внешнеэкономический характер. Он не имел реаль ных финансовых расчетов, выдвигая на первый план технические показател и. Попытки плановиков из числа «буржуазных специалистов» обратить вним ание на экономические аспекты планирования закончились их осуждением. Пятилетние планы приобрели характер твердых заданий по производству п ромышленной продукции, без учета издержек. Официальная пропаганда сист ематически объявляла об их выполнении и перевыполнении, но это было ложь ю. Тем не менее относительная простота техники и технологий периода ранн ей индустриализации придавала планированию роль ориентира, а завышенн ые планы создавали постоянную угрозу для их исполнителей. Ведь его невып олнение могло привести к обвинению во «вредительстве», последующим реп рессиям. Таким образом, планирование «по пятилеткам» играло прежде всег о мобилизационную роль, а само народное хозяйство приняло военно-мобили зационный характер. Наряду с этим расширение строительства позволило в быстрые сроки ликви дировать безработицу, что преподносилось как победа социалистических методов хозяйства. Особенно выигрышным это было на фоне непрекращающей ся безработицы эпохи «великой депрессии». Наконец, экстенсивный путь ра звития промышленности требовал значительного числа инженеров, технико в, шире говоря — специалистов, что открывало дорогу для получения образ ования и обретения самоуважения для тысяч и тысяч людей. Давая им шанс, то талитарный режим требовал от них полной профессиональной самоотдачи, а также абсолютной преданности коммунистической идеологии и практике. П оявление слоя «успешных», по советским меркам, людей создавало стимулы д ля молодежи, делало привлекательной карьеру на производстве. Сильная пс ихологическая мотивация в сочетании с идеологическими стереотипами фо рмировали энергию, энтузиазм, чувство искренней благодарности «товари щу Сталину и советской власти» за то, что им удалось выбиться в люди. Среди таких энтузиастов пятилеток было действительно немало способных, энер гичных конструкторов, технологов, инженеров. В гораздо меньшей степени удавалась выработка психологической мотивац ии у рабочих. Начавшаяся с 1929 г. кампа ния организации «социалистического соревнования», которое было призва но стать заменителем рыночной конкуренции, широко пропагандировалась, а имена ударников, искренних и работящих людей, становились широко извес тны. Однако среди рабочих наблюдалось глухое недовольство. Ведь из-за уд арников часто пересматривались в сторону повышения нормы выработки. По этому НКВД тщательно отслуживал эти настроения, и число «дел» против раб очих, «подрывавших социалистическое соревнование», постоянно увеличив алось. Таким образом, в советской индустриализации различаются несколько ист орических пластов, тоталитарные методы и их последствия сказываются и п о сей день в искаженной структуре промышленности, ее отраслевом и геогра фическом распределении. Замкнутость индустриализации на внутреннее по требление привела к хронической неконкурентоспособности многих видов продукции на мировом рынке. Ценой за индустриализацию и связанную с ней «сплошную коллективизацию» стали многомиллионные людские потери, срав нимые лишь с потерями в разрушительной войне. Внерыночная индустриализация достигла своих целей в краткосрочном ист орическом плане: она укрепила тоталитарный политический режим, создала новый слой советской технической интеллигенции, крепко привязанной к п роизводству, закрепила рабочих на их местах. После хаоса 20-х гг. общество к азалось жестко структурированым. Каждый знал свое место. По сравнению с недавним прошлым все это воспринималось как огромный успех. Индустриал изация создала военно-мобилизационную экономику, проявившую себя во вт орой мировой войне, когда она столкнулась с германской, нацистской военн о-мобилизационной экономикой. В исторической перспективе тоталитарная индустриализация показала, что созданная ею система хозяйства оказала сь маловосприимчива к технологическим революциям и неэффективна при н еизбежном возвращении страны на рыночный путь развития. «Третьим фронтом» в годы тоталитарного «большого скачка» считалась ку льтура. В начале 30-х гг. с высоких трибун делается торжественное заявление о ликвидации неграмотности. Это было заведомой неправдой, хотя и следуе т признать, что потребности страны, промышленный рост требовали работни ков, умеющих читать, писать, обладающих минимумом квалификации. Школу пр одолжало лихорадить. С конца 1929 г. бы л принят новый курс в образовании — преимущественно на профессиональн ое обучение. Считалось, что прикладные навыки важнее общих знаний. Школь ники больше времени проводили на практике, чем в классах. Впрочем, через 3 — 4 года начался откат от этого курса, так как он был бесперспективным. Но этот откат привел к началу восстановления традиционных, во многом скопи рованных со старой школы методик образования, хотя они дополнялись пред метами, носившими пропагандистскую направленность. «Культурная революция» как низвержение всего «буржуазного», идеологич ески вредного затронула и высшую школу. За годы первой пятилетки (1928— 1933 гт .) в высшие учебные заведения было направлено до 150 тыс. молодых рабочих — к оммунистов и комсомольцев. Они ощущали свое несомненное превосходство над «старорежимными» преподавателями, устраивая им обструкции и требу я от них отчета в идеологической верности режиму. Но и здесь через коротк ое время началось упорядочение и подавление вольницы. На первое место ст авились знания, дисциплина и преданность режиму. Подобные шараханья от крайней революционности в культуре до восстанов ления в новом идейном обличье традиционных форм характерно для «больши х скачков» во всех странах, где они происходили. Особенно ярко они прояви лись в художественной культуре. Ее идеологические наставники пытались во всем подражать ходу пятилетки. Пропаганде коллективизма служило нап исание коллективных романов, где каждый из писателей готовил по одной гл аве. Начинается «призыв ударников» в литературу. РАПП объявляется главн ой коммунистической писательской организацией. Рядом с ней функционир уют организации «пролетарских музыкантов», художников. РАПП организуе т откровенную травлю поэта В. Маяковского, поэтов, продолжавших русскую традицию в искусстве. Даже после смерти они продолжали ненавидеть Есени на. Посмертную же славу Маяковского спас Сталин, провозгласив его «лучши м и талантливейшим» поэтом советской эпохи. Все это означало, что перест ал существовать даже подконтрольный художественный либерализм. Но РАП П и его вожди, осмелев, решили давать указания в области культуры самому Ц ентральному Комитету партии коммунистов, что было заведомо неприемлем о для власти. ЦК партии принимает решение закрыть РАПП, а заодно и все друг ие писательские организации. В начале 30-х гг. появляется новое определени е для нового искусства: «социалистический реализм». Всячески проповедо валась «учеба у классиков», в ходе которой использование приемов и метод ов писателей XIX века должно было сочетаться с коммунистической идеологи ей. Такая комбинация была призвана создать произведения доходчивые, но в то же время оказывающие постоянное воздействие на сознание читателей. Таким образом, кратковременная «культурная революция» конца 20 — начала 30-х гг. пыталась возродить разрушительно-революционный дух первых лет ре волюции. Но очень скоро власти почувствовали опасность такого возрожде ния, ибо это могло привести и к возрождению внутрипартийной борьбы тех л ет. Начинается поворот к внешнему использованию традиционных форм в обр азовании, художественной культуре. Это стало возможным потому, что идейн ые установки были выработаны, сформировалось поколение, почти полность ю подчиненное им. Традиционные формы, имитировавшие дореволюционные, ок азались наиболее эффективными как для достижения практических, утилит арных целей, так и для закрепления в массовом сознании основных идеологи ческих стереотипов. 2. Характерные черты и особенности сталинского тоталитаризма В январе 1934 г. в Москве работал XVII съез д ВКП(б). Каждый съезд партии коммунистов объявлялся «историческим» и «с удьбоносным». Однако данный съезд отличался от предыдущих тем, что вперв ые в истории таких мероприятий на нем не было даже намека на какую-либо оп позицию. Наоборот, оставшиеся коммунисты-оппозиционеры дружно каялись в своих прошлых прегрешениях. Все выступавшие пели дифирамбы Сталину ка к «великому вождю». Может быть, самым ярким в этом отношении было выступл ение руководителя коммунистов Ленинграда С. Кирова. Он демонстрировал л ичную сверхпреданность Сталину. Сам Сталин не то с радостью, не то с сожал ением отмечал в своем выступлении, что теперь-то «и бить некого». Одновре менно он говорил и о кадровой политике, намекая на то, что многие руководя щие работники слишком успокоились. Таким .образом, стабилизация режима, по Сталину, была далека от завершения. Особенностью тоталитарных режимов является не только наличие «харизма тического» лидера, чьи слова воспринимаются как истина в последней инст анции. Умело формируя партийный аппарат и направляя пропаганду, Сталин с умел стать таким лидером. Наряду с этим «харизматическому» лидеру требу ется особого типа аппарат. Он должен состоять из людей преданных, исполн ительных и достаточно безликих, так как любые проявления индивидуально сти, даже в рамках личной преданности вождю, становятся опасны. Наконец, э тот аппарат должен находиться под постоянной угрозой, каждый должен чув ствовать, что он может быть заменен на другого. Только так обеспечиваетс я подлинная лояльность. Но поскольку подобное объяснение причин период ических перемен в аппарате не способно держать в напряжении население, т о все аппаратные замены в тоталитарных режимах могут происходить по обв инению либо в «измене родине», либо в «измене идеям». Все эти признаки тот алитарного режима начали последовательно реализоваться с 1934 г. Партийные руководители, сидевшие в президиумах рядом со Сталиным в 1934 г., были преданы ему и коммунистич еской идеологии, которую он олицетворял. Однако многие из них были доста точно неординарными личностями и не вписывались полностью в тоталитар ную схему. Поэтому начало репрессий в партийном и государственном аппар ате было неизбежно. Требовалось лишь найти повод. К середине 30-х гг. окончательно утвердилась «номенклатура», то есть списо к должностей, для занятия которых требовалось утверждение высших парти йных инстанций, а значит — лично Сталина. Те, кто пришел в номенклатуру в начале 20-х гг., вытеснив из политической жизни своих предшественников — р еволюционеров из числа эмигрантов и подпольщиков, к середине 30-х гг. занял и ведущие посты. Их материальное положение было превосходным не только п о сравнению с большинством населения страны, но и по сравнению с многими государственными деятелями дооктябрьской поры. Они были уверены, что та кое положение выгодно и необходимо стране и народу, которые обязаны забо титься о своем «авангарде». Все это вызывало глухое недовольство масс, к оторое чутко уловил Сталин. Наконец, выросло новое поколение, рвавшееся в политику, к власти, к заняти ю должностей. Они вышли из числа тех, кто начал заниматься политикой в год ы борьбы с оппозицией. Их сознание требовало внутренних врагов, постоянн ой борьбы. В иных условиях они, возможно, нашли бы себе другое применение, но теперь они считали, что места наверху принадлежат им, а другие занимаю т их не по праву. Сталин опробовал эту партийную молодежь в конце 20 — начале 30-х гг. во время «культурной революции». Но он понял, что давать ей вольницу нельзя, так ка к ее порыв может перекинуться на самый верх. Этой партийной молодежью не обходимо было управлять. Смена кадров в тоталитарном режиме могла идти лишь через репрессии. Пово дом для них стало убийство С Кирова в конце 1934 г. Нет никаких оснований считать доказанной версию о Сталине как об органи заторе убийства Кирова. Скорее всего, он погиб от пули неврастеника- один очки из числа коммунистов, которые считали себя незаслуженно обделенны ми. Столь же нелепа была версия об убийстве по заданию антисталинской оп позиции. Первым итогом этого убийства стали репрессии против всех тех, к то уцелел в «красном терроре» : бывших дворян, священнослужителей, офице ров, торговцев, старой интеллигенции. Одновременно с этим прошла массова я чистка партии, в ходе которой уцелевшие обязаны были беспрекословно до казать свою преданность руководству. В 1935 г. отменяются продовольственны е карточки, что укрепляло сталинский режим. Правда, уровень питания был к райне низок. По данным советской статистики тех лет, среднее потребление хлеба и круп составило немногим больше 260 кг в год, в то время как сельский батрак Саратовской губернии по треблял в 1892 г. 419 кг таких продуктов. Но отмена карточек подавал ась пропагандой как победа сталинской линии. Начинается разработка новой конституции, названной Конституцией «побе дившего социализма». К ее подготовке были привлечены некоторые недавни е «уклонисты». Она была принята без всякого референдума 5 декабря 1936 г. Впрочем, если референдум и прох одил бы, можно не сомневаться в ее единодушном одобрении. Новая Конститу ция декларировала всеобщее избирательное право при прямом, равном и тай ном голосовании, свободу слова, собраний, союзов. Она формально отменяла институт «лишенцев». Эти общедемократические декларации были рассчита ны на внешнее употребление, а также использовались во внутрипропаганди стских целях. Оговорки об использовании политических свобод «в интерес ах трудящихся» давали основу того, чтобы полностью нивелировать эти дек ларации. Принятая Конституция 1936 г. законода тельно оформила проведение так называемого «большого террора». В Москв е прошла серия процессов, в которых выявлялись «главари» «предателей и в редителей». Три «московских процесса» в августе 1936 г., январе — феврале 1937 г . и в марте 1938 г. физи чески покончи ли с Каменевым, Зиновьевым, Пятаковым, Бухариным и другими «старыми рево люционерами». Революция пожирала своих детей и создателей. Однако проце ссы были открытыми, все обвиняемые в .той или иной степени признавали инк риминируемые им преступления. Во-первых, сказывалась изощренная систем а пыток и психологического воздействия, которую выдерживали единицы. Во- вторых, подсудимые шли на любые признания ради «высших интересов партии ». В июне 1937 г. тайным судилищем против «красных маршалов» М. Тухачевского, А. Егорова начались массовые репресс ии по отношению к кадрам армейских и флотских командиров. В итоге команд ный состав армии, вплоть до батальонного и ротного уровня, был уничтожен. Начались внутриусобипы в репрессивных органах, затронувшие десятки ты сяч их сотрудников. Партийные и хозяйственные руководители, научные раб отники и деятели культуры — ни одна категория «номенклатуры» и примыка ющих к ним лиц не осталась обойдена «большим террором». Отличие «большого террора» 1935— 1938 гг. от «красного террора» состоит в том, что «красный террор» был направлен против тех, кто реально или потенциал ьно сопротивлялся или мог сопротивляться коммунистическому режиму. Пр одолжением «красного террора» была коллективизация и насильственное н аправление миллионов людей в ГУЛАГ для использования их как бесплатной рабочей силы. «Большой террор» носил внутрисистемный характер и затрон ул десятки тысяч людей, взращенных коммунистическим режимом и преданны х ему. С помощью «большого террора» тоталитарный режим поддерживал стра ну в состоянии мобилизационной тревоги, создал всеобъемлющую систему к онтроля за поведением людей. Во второй половине 30-х гг. «красный террор» и «большой террор» слились в единый поток. Сочтя основную задачу в кадрово й революции, проведенной в ходе «большого террора», выполненной, Сталин отдал на растерзание ее главных исполнителей, обвинив их, как всегда, в «п ерегибах». Накануне «большого террора» место руководителя НКВД занима л Н. Ежов («ежовщина»), после его расстрела на этот пост был выдвинут Л. Бери я. Несколько тысяч человек были даже освобождены, хотя это составляло ни чтожную долю от числа погибших и содержавшихся в концлагерях. 3. Специфика и своеобразие (цивил изационные) советского общества 30-х годов. Ко второй половине 30-х гг. советское общество представляло собой весьма п ротиворечивое социальное явление. Формально оно было жестко структури ровано на два «дружественных класса»: рабочий класс и колхозное крестья нство, а также социальную «прослойку» — интеллигенцию. На деле же прохо дили глубокие социальные катаклизмы, ломавшие традиционные социальные устои. Несмотря на прописочно-паспортную систему, массовая миграция нас еления не только не останавливалась, но и усиливалась. С 1926 по 1936 г. население городов возросло на 30 млн челов ек, из которых не менее 25 млн были крестьянами, бежавшими из деревни. Город а были необычайно переуплотнены, заселялись подвалы, чердаки и бараки. Н е более 3% городского населения имело возможность проживать в отдельных квартирах. В целом городское население не приобрело, несмотря на индустр иализацию, черт, характерных для урбанизированных (то есть привыкших к к омфортным условиям) жителей. Оно имело двойственный характер, оторвавши сь от земли, но так и не впитав в себя городской образ жизни. Такая промежу точная психология была взрывоопасна, но при наличии мощной репрессивно й машины находила выход в криминальной сфере. Лагеря стали своеобразным источником пополнения бытовой городской культуры. В повседневный быт м олодежи входил «блатной» жаргон, место городского романса начала века з аняла «блатная» песня. Незримо шла криминализация сознания и подсознан ия. Маргинальность (то есть промежуточное положение) большинства городс кого населения вела к разрыву, ослаблению семейных связей, резкому сниже нию социальной роли семьи. Это происходило еще и потому, что с 1926 г. действовало ультрареволюционное (даже п о сравнению с 1918 г.) законодательство о браке и семье, уравнивавшее зарегистрированный брак с бытовым сожител ьством. Лишь во второй половине 30-х гг. власти начинают пропаганду « здоро вой советской семьи ». 9/10 городских рабочих имели в лучшем случае четырехклассное образование. Безусловно, что в их среде неграмотность была почти ликвидирована, однак о отсутствие значительного опыта и квалификации не давало им высокого с оциального статуса. Заменой ему была настойчивая и весьма успешная проп аганда, подчеркивающая ведущую роль «класса-гегемона» в обществе. Эта пр опаганда в немалой степени долгие годы компенсировала реальные низкие заработки, бытовые неурядицы и высокий уровень норм выработки, насаждав шихся на предприятиях. Другой формой компенсации стало начавшееся в 1935 г. стахановское движение. Оно прес ледовало, как и ударничество начала 30-х гг., одну цель: поднять снижавшуюся производительность труда путем создания стимулов для повышения социал ьного и материального статуса наиболее отличившимся рабочим. Но, во-перв ых, большинство стахановских рекордов тщательно подготавливалось, а са ми они были труднодостижимы для рядовых рабочих. Во-вторых, через полтор а — два года после его начала уровень материальных благ для передовиков резко снизился. Показателем фактического провала этого движения служи т введение в конце 30-х гг. репрессивных норм для нарушителей трудовой дисц иплины, лиц, опаздывавших на работу, и т. п. Были введены, по образцу нацистс кой Германии, трудовые книжки для всех работающих, где отмечались поощре ния и наказания. Данные миграции не учитывают миграцию насильственную, гулаговскую. Рук ами людей, оказавшихся в ГУЛАГе, были построены новые города на Севере и Д альнем Востоке, каналы, железные дороги. Модернизация не затронула деревню. Она оставалась на стадии патриархал ьного общества. Социальные отношения, которые складывались в российско й деревне в годы становления хозяина-фермера, характеризовались включе нием этих хозяев в современные связи: самостоятельное заключение догов оров с банками, кредитными обществами, сбытовыми организациями и фирмам и. Заключение договоров, контрактов юридически оформлялось. Уста- Д новл енный же патриархальный уровень отношений отличался господством не пр ава, а обычая. Таким обычаем стал неоформленный, словесный приказ «начал ьника» о выходе на работу и о ее оплате. Оборотной стороной искаженной па триархальности стала нарастающая внутренняя утрата чувства хозяина зе мли. Колхозное имущество не было своим. Колхозники мечтали о переселении з город как о лучшей доле для своих детей, способе хоть как-то гарантирова ть их будущее. И все же в деревне еще сохранялись традиции крестьянской с амоотверженности, взаимопомощи. Смена социального статуса и его повышение могли произойти лишь при нали чии образования. Поэтому наиболее энергичные, активные, удачливые молод ые люди имели стимулы для повышения образовательного уровня. И хотя пред ставители «народной интеллигенции» находились под постоянным контрол ем и угрозой репрессий в случае, например, невыполнения цехом или отдело м плановых заданий, их более высокий материальный достаток был гарантир ован. «Полуудачники», пополняли разраставшийся слой малоквалифицирова нных служащих в многочисленных управленческих и исполнительных структ урах. Номенклатура после выучки «большим террором» была хорошо дисциплиниро вана, понимая, что только ее умелое руководство всеми отраслями производ ства, всеми сферами жизни способно спасти ее от повторения массовых репр ессий по отношению к ней. И интеллигенция, и малоквалифицированные служа щие, и номенклатура воспринимали продолжающиеся аресты в своей среде ка к привычные, закономерные. Выработалась психологическая модель приспо собления к ним: оставшиеся вне репрессий, пережившие несколько волн репр ессивных акций люди наряду с глубоко затаенным страхом стали испытыват ь чувство благодарности властям за то, что репрессии их не коснулись. Сам о это воспринималось как благодарность властей, признание благонадежн ости. Отсюда и возникновение у многих людей комплекса «единства партии и народа». Репрессированных и членов их семей старались не замечать, а чащ е всего к ним относились по меньшей мере с подозрением. В сочетании с мощн ой пропагандой это вырабатывало тоталитарный тип личности с его наркот ической привычкой к указаниям «сверху» отказом от анализа как действий «верхов», так и своих собственных. Однако выработка тоталитарного типа личности не была повсеместной. Нем алое число людей достаточно формально отдавало дань общепринятым риту алам, стараясь сконцентрироваться на семейных проблемах, личной жизни, п роизводстве. Как и в любом другом обществе, проявлялись как негативные с тороны человеческой натуры: зависть, доносительство, ложь, так и благоро дные черты: сострадание, бескорыстие, взаимовыручка. Существует также понятие «большой стиль» в культуре.. Оно применяется дл я общей характеристики тоталитарной культуры в СССР, утвердившейся в се редине 30-х гг. Элементы «большого стиля» характерны также для культуры на цистской Германии, фашистской Италии и некоторых других стран. Основным и чертами «большого стиля» становятся пышность, демонстративный оптим изм, использование внешне реалистических форм и их обязательность в худ ожественной жизни. «Большой стиль», искусственно сконструированный ис ходя из политических потребностей, начинает жить своей жизнью и более то го — оказывать существенное воздействие на мироощущение и поведение м ногих людей. После краха тоталитарных режимов «большой стиль» начинает замещать их реальность и в глазах немалого числа людей; олицетворять «сч астливую жизнь» и «успехи» тоталитаризма, мифологизируя и оправдывая е го. Окончательная победа тоталитаризма сделала совершенно ненужными ново му обществу левацкие, революционные, авангардистские изыски, характерн ые для первых послеоктябрьских лет. Укрепившаяся власть нуждалась во вн ешних признаках стабильности. Неустойчивость и противоречивость аванг ардизма во всех сферах не соответствовала ее идеалам. Поэтому уже с нача ла 30-х гг. наблюдаются первые признаки возврата к внешне традиционному в к ультуре. Начинается пересмотр отношения к истории. Peволюция проходила на отрицан ии российской истории, которая рассматривалась как цепь ошибок и престу плений. Сталин, обосновывая курс на индустриализацию, утверждал, что «Ро ссию всегда били...» Теперь, для того чтобы придать законность своей власт и, он начинает искать контакты с прошлым. История России представляется сплошной цепью побед. Петр I, ранее трактовавшийся как человек, полный пор оков, предстает в книгах и фильмах как былинный герой, заботящийся о стра не и народе. Если в начале революции выбрасывались мощи Александра Невск ого, то теперь он становится новым национальным героем. В конце 30-х гг. бытовал такой своеобразный анекдот: ребенок задает вопрос: «Папа, а кто еще из царей, кроме Петра I, был за большевиков?» Он точно отража ет подход к истории и ее отражению в искусстве, установившийся в те годы. « Большой стиль» ярко проявился в запечатленных хроникой массовых шеств иях, празднествах, спортивных парадах. Умело организованные, они служили отдушиной для людей, чья жизнь была не слишком праздничной, были свидете льством силы, мощи, уверенности в будущем, в победах во всех сферах. Важней шую роль стал играть кинематограф. Талантливейшие режиссеры, операторы, актеры создавали кинофильмы, оказывавшие неизгладимое воздействие на сознание людей. Члены партийного руководства лично просматривали почт и все выпускавшиеся киноленты и были высшими цензорами, чутко улавливая все отступления от «генеральной линии». Обязательным был показ преодол ения трудностей, разоблачения врагов. Кино было многожанровым. Наряду с историко-революционными фильмами выпускались приключенческие ленты о борьбе с «вредителями и диверсантами», комедии в пышном «голливудском» стиле. Новый Союз писателей, особенно после того как под пресс «большого террор а» попали многие его участники и создатели, играл роль как эстетического , так и идейного цензора. Наиболее приближенным к власти писателям обесп ечивались высокие гонорары, просторные квартиры и дачи, высококлассное медицинское обслуживание. То же относилось и к популярным художникам, де ятелям театра. Так тоталитарный режим приручил многих, особенно столичн ых, деятелей культуры. Стала формироваться «советская художественная и нтеллигенция», целиком в материальном отношении зависевшая от коммуни стической партии и государства, структурированная по иерархическому п ринципу. Выпадение из этой иерархии означало прекращение доступа к чита телю, зрителю. Живопись, скульптура так же жестко контролировались. Особенно ценились картины и скульптуры историко-революционного содержания, портреты вож дей и передовиков труда. Многие художники уходили в пейзажную живопись, в иные нейтральные темы, но и там они обязаны были строго блюсти установл енные формы. В архитектуре прекратились модернистские или конструктивистские поис ки и начал возрождаться неоклассицизм. Самым грандиозным, хотя и неосуще ствившимся, стал замысел возведения Дворца Советов в Москве на месте взо рванного храма Христа Спасителя. Дворец предполагалось увенчать огром ной статуей Ленина. Литература 1. Боффе Дж. История Советского Союза. Т. 2. От Отечественной войны до положения второй мировой державы. Ст алин и Хрущев. 1941 – 1964 гг.: Пер. с итал. – М., Международные отношения, 1990. 2. Верт Н. история Советского госуд арства. 1900 – 1991: Пер. с фр. 2-е изд. – М.: ИНФРА – М, Издательство "Весь Мир", 2000. 3. Моряков В.И., Федоров В.А., Щетинов Ю .А. История России: Пособие для старшеклассников и поступающих в вузы. – М .: Изд – во Моск. ун – та, Издательство ГИС, 1996. 4. Большой энциклопедический слов арь – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: "Большая Российская энциклопедия"; СПб.: "Но ринт", 1999. 5. Геллер М. История России. Т. 1 – М., 1996 6. 30-е годы. Взгляд сегодня. Под ред. В оолкогонова Д. – М., 1990