Любовь брак семья-их роль в жизни людей

Содержание

Введение

1. Исторический аспект понятия брака в России

2. Все «За» и «Против» брака: гражданский брак, идеальная семья, мнение церкви

3. Знаменитые люди и их отношение к браку

Заключение

Список литературы

Введение.

«Исторические изменения вырабатывают общие

 совершенствования посредством блага отдельных лиц,

 семей, народов и государств».

Менделеев Д.И.

Во введении я укажу кратко некоторые вопросы моей темы, так как основная часть тоже требует большого внимания и разбора такой интересной на данном этапе развития Государства, темы, информации по моей теме много и вся интересная. Так что приступим!

Мудрые высказывания о любви

  Нет на свете силы более могущественной, чем любовь. И. Стравинский.

  Однажды вы поймете, что любовь исцеляет все, и любовь - это все, что есть на свете. Г. Зукав.

  Любовь - это бесценный дар. Это единственная вещь, которую мы можем подарить и все же она у тебя остается. Л. Толстой.

  Любовь - это светильник, озаряющий Вселенную; без света любви земля превратилась бы в бесплодную пустыню, а человек - в пригоршню пыли. М. Брэддон

  Великая цель всякого человеческого существа – осознать любовь. Любовь – не в другом, а в нас самих, и мы сами ее в себе пробуждаем. А вот для того, чтобы ее пробудить, и нужен этот другой. Вселенная обретает смысл лишь в том случае, если нам есть с кем поделиться нашими чувствами. Пауло Коэльо.

-Что такое семья? И что такое брак? Связаны ли эти понятия друг с другом? Бывает ли семья без заключения брака или всегда ли создается семья даже, если есть свидетельство о заключении брака. У каждого взрослого гражданина, несомненно, есть свое мнение в отношении этого вопроса: кто-то считает, что настоящая семья обязательно должна зарегистрировать свои отношения; а кто-то полагает, что в таком быстром течение жизни это просто пустая трата времени.

 Что представляет собой семья? Семья являет собой сложное социальное явление, в котором переплетаются многообразные формы социальных отношений и процессов. Трудно сравнить с ней любое другое социальное образование, в котором удовлетворялось бы столько разнообразных человеческих и общественных потребностей. Семья представляет собой такую социальную группу, которая накладывает свой отпечаток на всю жизнь человека. Все это приводит к тому, что по отношению к семье не так легко предпринять объективное научное исследование. Как отметил американский социолог Гуд «Мы знаем о семье слишком много, чтобы исследовать ее объективно».

Есть ли преимущества регистрации брака, только кроме того, что многие модницы могут делать себе прекрасные подарки на годовщину - покупать новые обручальные кольца (новая мода).

Вначале следует разобраться, что означают эти настолько знакомые нам понятия:

Брак - семейный союз мужчины и женщины, порождающий их права и обязанности по отношению друг к другу и к детям. В большинстве современных государств закон требует соответствующего оформления (регистрации) брака в специальных государственных органах; наряду с этим в некоторых государствах правовое значение придается также браку, заключенному по религиозным обрядам. В некоторых государствах (напр., во Франции) при оформлении брака нередко заключается брачный контракт. В Российской Федерации признается только брак, заключенный в государственных органах записи актов гражданского состояния (загсах). До 1944 к зарегистрированному приравнивался т. н. фактический (незарегистрированный) брак.

Брак (брачный союз) - постоянный союз мужчины с женщиной с целью создания семьи и продолжения рода. Люди, состоящие в браке, называются супругами или супружеской парой. Мужчина - муж, женщина – жена (согласно Брокгаузу и Ефрону).

Брак (предположительно от глагола брать) или брачный союз — регулируемая обществом (в том числе государством) постоянная связь между мужчиной и женщиной, как правило, основанная на сексуальных отношениях и преследующая цель создания семьи.

Виды брачного союза.

Брак и семья – два наиважнейших в нашей жизни понятие, определений которых очень и очень много. В зависимости от культуры того или иного места эти понятия могут различаться, но ясно одно – семья и брак в главном своем значении подразумевают под собой тесные взаимоотношения, в большинстве случаев конечной целью которых является рождение ребенка. Почему в главном своем значении? Потому что супруги также могут и не проживать друг с другом, и, тем не менее, находиться в браке, или же семья может существовать, даже если по работе одному из супругов надо надолго уехать. Но при всем разнообразии взаимоотношений людей брачные союзы можно легко классифицировать:

Церковный брак — освящённый какой-либо церковью брак. Во многих странах имеет юридическую силу, в некоторых является единственной легальной формой брака. Другие государства, в том числе и Россия, в настоящее время не признают юридической силы церковного брака, поэтому священники перед его заключением рекомендуют провести регистрацию в органах ЗАГС. В Православии и у католиков бракосочетание составляет одно из Таинств — Венчание.

Морганатический брак — брак между лицами неравного положения. В настоящее время это понятие сохранилось в династических регламентах и законах ряда стран.

Гражданский брак — брак, оформленный в соответствующих органах государственной власти без участия церкви. В разговорной речи так часто именуют сожительство и ведение совместного хозяйства без регистрации брака.

Временный брак — в отдельных странах законодательство признаёт его юридическую силу. Продолжительность определяется соглашением сторон и устанавливается в брачном договоре. Одновременно устанавливается размер выкупа, который супруг передаёт жене в таком браке. По истечении срока, на который он был заключён, брак, и правовые отношения между супругами считаются прекратившимися.

 Фактический брак (в российском праве - сожительство) или незарегистрированный брак, часто неправильно называемый «гражданским» — отношения между партнерами-«супругами», не оформленные в установленном законом порядке. Даже при ведении общего хозяйства и/или наличии общих детей признаётся не всеми религиозными направлениями. В СССР юридически признавался в 1926—1944 гг. Согласно ныне действующему Семейному кодексу РФ, незарегистрированное совместное проживание мужчины и женщины не порождает брачных прав и обязанностей, хотя права детей, рождённых в браке, не отличаются от прав детей, рождённых вне брака. Законодательством некоторых зарубежных стран признаётся на правах конкубината.

Фиктивный брак - притворное оформление брака без намерения создать семью для получения от государства связанных с ним преимуществ. Доказанное отсутствие намерения создать семью в России является основанием для признания брака недействительным.

Полигиния - одновременное состояние мужчины в браке с несколькими женщинами. Конечно, брак заключается мужчиной с каждой из женщин отдельно, причем возможны градации. В шариате есть ограничение на количество жён — не более четырёх (N≤4). Все остальные жительницы гарема жёнами не считаются, однако у них есть определённые гарантии (от хозяина гарема) признания ребёнка в случае его рождения. Тем не менее их положение существенно ниже, чем у жён, и скорее напоминает рабство.

Полиандрия - одновременное состояние женщины в браке с несколькими мужчинами. Встречается редко, например, у народов Тибета, Гавайских островов. Следы полиандрии замечены в «Махабхарате» (5+1: Драупади была женой всех братьев Пандавов).

Групповой брак - сожительство нескольких женщин (N) с несколькими мужчинами (M). В наше время является формой экспериментов молодежи. В русском языке называется «шведской семьей», хотя сами шведы выступают против такого определения. Ранее многие учёные утверждали, что групповой брак существовал в первобытном обществе при матриархате и предшествовал институту парного брака; в настоящее время эта теория промискуитета считается весьма сомнительной.

Однополый брак - сожительство гомосексуальной пары. Во многих странах Запада (Дания, Норвегия, Швеция, Гренландия, Исландия, Нидерланды, Франция, Бельгия, Германия, Финляндия, Люксембург, Новая Зеландия, Великобритания и Северная Ирландия, Чехия, Швейцария с 2007 года), а также некоторых регионах стран Северной и Южной Америки однополые пары могут заключать брак. Некоторые церкви также признают гомосексуальный брак (например, Шведская епископальная). В соответствующих национальных языках и законодательствах используется то же слово, которое переводится на русский язык как «брак»; заключение такого союза порождает сходные с браком юридические последствия. Впрочем, понятно, что из этих последствий есть ряд естественных исключений, поскольку в таком союзе не может быть общих биологических детей (но могут быть приемные). В большинстве стран, в том числе и в России, однополые браки не признаются и не регистрируются.

Обязательно ли регистрировать брак, чтобы создать полноценную семью?

 Многие граждане России, а тем более стран центральной и западной Европы скажут, что регистрация брака сейчас совершенно не обязательна, а многие социологи еще несколько лет назад предоставили нам статистику по этому вопросу: не для кого не оказалось секретом, что все меньше и меньше людей желают узаконить свои отношения. «А зачем?» - спросят они вам. «Это только небольшая формальность, но она отнимает время на приготовления и само торжество, деньги и прочее. Роспись - это пережиток прошлого». Но раньше понятие брака и создание семьи отождествлялось….

Какова сущность брака? В браке упорядочивается и реализуется естественная потребность людей в продолжении рода, преобразованная социальными условиями и культурой. Именно этим объясняется запрет на близкородственные (характер этого запрета, однако, различен в разных обществах) браки, существующий практически во всём мире, — он связан с большой вероятностью получения детьми в таком браке наследственных болезней.Как правило, брак подразумевает ведение супругами совместного хозяйства и наличие общего имущества, передаваемого по наследству, а также воспитание ими детей. Брак пользуется охраной и покровительством законов лишь при совершении по известным формам, с соблюдением установленных в законах условий; влечет за собой известные юридические последствия в области личных и имущественных прав и обязанностей супругов по отношению друг к другу и к детям (право на содержание, наследование и пр.).

В то же время в различных странах мира, помимо брака как союза мужчины и женщины, на различных исторических промежутках времени, а в некоторых странах — и в настоящее время практикуется полигамный брак. Кроме того, в ряде стран Европы с недавних пор регистрируют однополые гражданские партнёрства.

Брак, по мнению светских исследователей, изначально создан в древних догосударственных образованиях (как обычай) и государствах (как институт, зачастую имеющий религиозную форму) для регламентации вопросов, связанных с созданием и функционированием семьи, в том числе вопросов, связанных с детьми. Именно в связи с появлением парного брака, как считается, появилась возможность фиксации отцовства, что привело к распаду матриархата. Впоследствии отсутствие такой фиксации в традиционных обществах приводило к тому, что внебрачные дети были ущемлены в правах по отношению к «законным» (рождённым в браке) детям. С этим мнением светских исследователей во многом согласуется и религиозная точка зрения у адептов ряда мировых (т. н. авраамических) религий. Повеление «плодиться и размножаться» дополнено словами «будут двое одна плоть». Аналогично мыслят и некоторые другие конфессии, например, индуисты, с чем связан крах гос. политики ограничения рождаемости в Индии.

В ряде стран брачное законодательство ещё дифференцирует права детей, рождённых в браке или вне брака. В России у внебрачных детей те же права, что и у рождённых в браке, если их признают оба родителя. Однако при отказе отца признавать внебрачного ребёнка своим отцовство зачастую приходится специально доказывать в суде. Что интересно, семейное законодательство в России формально сильно ограничивает права родителей на распоряжение детскими правами, запрещая отказ законного представителя ребенка от принадлежащих ему прав и собственности. В значительном количестве стран для усыновления сироты требуется состоять в браке, одиноким усыновлять детей не разрешается.

Государства нашего времени часто поддерживают семью в качестве «ячейки общества». Это связано с тем, что именно семья выполняет основную работу по воспитанию детей. Несмотря на то, что в ряде стран (включая Россию) эта поддержка мала, она существует, невзирая на финансовые трудности, поскольку востребована обществом. Многодетные семьи получают дополнительную поддержку.

Семья и дети – статистика и факты.

Конечно, из поколения в поколение «люди встречаются, люди влюбляются, женятся», чтобы создать семью (в не зависимости от того, зарегистрированы ли их отношения или нет) и вырастить своих детей. Статистика рождаемости как в России, так и в других многочисленных странах очень и очень плачевна:

В настоящее время в России насчитывается 40 млн. семей. Примерно 69 % состоят из супругов с детьми. Ежегодно без отца остается примерно 300 тысяч детей.Численность населения России к 2030 году может сократиться до 120 миллионов человек, заявила РИА Новости председатель комитета Госдумы по охране здоровья Татьяна Яковлева. «Один из вызовов ХХI века - тяжелейший демографический кризис, поразивший Россию. Если ситуация не изменится, численность населения страны может уже к 2030 году упасть до 120 миллионов человек, а примерно к 2075 году до 80 миллионов», - сказала Яковлева. Она напомнила, что, по предварительной оценке Федеральной службы государственной статистики, численность населения страны на 1 января 2006 года составила 142, 7 миллионов человек. Во вторник в Госдуме проходит «круглый стол» по проблеме демографического развития России. Как говорится в проекте резолюции, подготовленной к заседанию, к 2012 году численность населения может сократиться до 138 миллионов человек. В документе отмечается, что если в мире коэффициент превышения рождаемости над смертностью составляет 2, 6, то в России наблюдается противоположная тенденция: в минуту рождается около 3 человек, а умирает - 5. Таким образом, смертность превышает рождаемость в среднем по России в 1, 6 - 1, 8 раза, а в отдельных регионах в 2-3 раза.

Организация «Eurostat» опубликовала статистику, посвященную бракам и уровню рождаемости в ЕС. В 2004 году в среднем по ЕС заключалось 4,8 брака на 1000 жителей. Лидером являются Кипр (7,2) и Дания (7). Реже всего вступают в брак жители Словении (3,3), Бельгии (4,1) и Греции (4,2). Лидеры по количеству разводов в ЕС — Чехия и Литва, где на 1000 жителей было зафиксировано 3,3 развода. В Эстонии этот показатель составил 3,1, а в Латвии — 2,3. Реже всего разводятся ирландцы (0,7), итальянцы (0,8) и греки (1,1). В целом в 2004 году в ЕС на свет появилось 4,8 млн. детей, причем каждый третий из них родился вне брака. На каждую 1000 жителей Евросоюза родилось 10,5 детей. Наиболее высокий показатель у Ирландии (15,2), Франции (12,7), Дании, Люксембурга и Великобритании (все — 12). Самый низкий уровень рождаемости — в Германии (8,6 детей на 1000 жителей) и Латвии (8,8). Чаще всего вне брака рождаются дети в Эстонии (58%), Швеции (55%), Латвии, Дании и Франции (все — 45%), реже всего — на Кипре (3%), в Греции (5%) и Италии (15%), передает «Росбалт».

Если руководство Евросоюза и стран, входящих в ЕС, не изменят свою миграционную политику, а демографическая ситуация останется прежней, то уже в ближайшие 20 лет Европе грозит серьезный экономический спад. Об этом говорится в докладе, подготовленном Еврокомиссией. В документе отмечается, что число работоспособных жителей в странах Евросоюза постоянно уменьшается, а рождаемость падает. Уже сейчас без рабочих-мигрантов тяжело представить экономику ведущих европейских держав, однако и это количество перестает удовлетворять имеющиеся потребности. Как сообщил «еврокомиссар» по социальным делам Владимир Шпидла (Vladimir Spidla), в ЕС к 2030 году нехватка трудоспособного населения достигнет 20,8 миллиона человек. Людей в возрасте 80 лет и старше будет насчитываться 34,7 миллиона против 18,8 миллиона человек в настоящее время. То есть, через 25 лет на каждого трудоспособного европейца будет приходиться по два иждивенца.

1. Исторические аспект понятия брака в России.

Порядок заключения брака(РФ) - вытяжки из закона. О порядке заключения брака

- «п. 2 Заключение брака и государственная регистрация заключения брака производятся по истечении месяца со дня подачи совместного заявления о заключении брака в орган записи актов гражданского состояния.

- п. 3 По совместному заявлению лиц, вступающих в брак, срок, установленный пунктом 2 настоящей статьи, может быть изменен руководителем органа записи актов гражданского состояния по основаниям, предусмотренным пунктом 1 статьи 11 Семейного кодекса Российской Федерации».

Статья 27 Закона РФ «Об актах гражданского состояния»

О порядке заключения брака

- «п. 1 Заключение брака производится в личном присутствии лиц, вступающих в брак, по истечении месяца со дня подачи ими заявления в органы записи актов гражданского состояния. При наличии уважительных причин орган записи актов гражданского состояния по месту государственной регистрации заключения брака может разрешить заключение брака до истечения месяца, а также может увеличить этот срок, но не более чем на месяц.

При наличии особых обстоятельств (беременности, рождения ребенка, непосредственной угрозы жизни одной из сторон и других особых обстоятельств) брак может быть заключен в день подачи заявления».

Статья 11 Семейного кодекса РФ

О порядке заключения брака

Для уменьшения срока ожидания регистрации необходимо:

- обратиться в выбранный ЗАГС;

- объяснить причину, по которой необходимо срочно пожениться;

- предоставить подтверждающие эту причину документы (например, справку о беременности).

В случае, если одно из лиц, вступающих в брак, не имеет возможности явиться в орган записи актов гражданского состояния для подачи совместного заявления, волеизъявление лиц, вступающих в брак, может быть оформлено отдельными заявлениями. Подпись заявления лица, не имеющего возможности явиться в орган записи актов гражданского состояния, должна быть нотариально удостоверена.

Статья 26 закона РФ «Об актах гражданского состояния"

О церемонии заключения брака

Торжественная церемония проводится только по желанию. Зарегистрировать брак можно и без всякого ритуала. В назначенный день можно прийти в ЗАГС, поставить подписи, получить свидетельство и штампы в паспорте.

В случае, если лица, вступающие в брак (одно из лиц), не могут явиться в орган записи актов гражданского состояния вследствие тяжелой болезни или по другой уважительной причине, государственная регистрация заключения брака может быть произведена на дому, в медицинской или иной организации в присутствии лиц, вступающих в брак.

Брак в древности.

Возникновение городской цивилизации, развитие навыков письма и чтения привели к первым письменным законам о браке, появившемся в Древнем Вавилоне. Брак в те времена являлся и экономической сделкой: будущий муж должен был выкупить девушку у ее отца. Во всех древних культурах брак-соглашение и брак-сделка были обычным явлением.

В Древнем Египте брак также заключался по экономическим или политическим соображениям. Часто в брак вступали братья и сестры, чтобы не делить наследственную землю или наследуемые семьей государственные посты.

Первая историческая форма моногамии - патриархальная семья - управляется отцом, включает его потомков, их жен и детей, а также домашних рабов.

История знает и эпоху матриархата, когда в древнем обществе главенствующее положение занимала женщина, но на то были свои особые причины. Когда было наложено жесткое табу на кровосмешение, образовался род, как новая форма семьи, в основу которой как уже отмечалось, был положен принцип родства по материнской линии. Ввиду того, что мужья и жены были общими, отцовскую линию проследить было фактически невозможно, и поэтому действительно кровными родственниками можно признать было только мать и ее детей, которые оставались при ней и составляли ее, материнский, род. [3; 8]

В период матриархата наследование всегда шло по женской линии, а в брачных соглашениях собственность жениха часто передавалась во владение невесты. Многие фараоны женились в связи с этим на своих сестрах и даже дочерях, так как это помогало сохранить трон, династию и наследство.

Так Клеопатра (69 - 30 гг. до н. э.) сначала была женой своего старшего брата, затем после его смерти, - супругой младшего брата. Каждый этот брак давал им право владеть Египтом.

Первые законы римского права приписываются Ромулу, легендарному основателю Рима. В соответствии с этими законами женщина, соединенная с мужчиной священными узами брака, должна была стать частью его имущества, на нее распространялись все права мужа. Закон предписывал женам полностью приспосабливаться к характеру своих супругов, а мужей - управлять женами как необходимым своим имуществом. Законы Рима гласили, что брак существует исключительно ради деторождения, а также ради того, чтобы неделимой осталась семейная собственность. Много веков спустя Римское право легло в основу английского законодательства, которое по-прежнему закрепляло за мужьями большие права.

В период рабовладения в Древней Греции было известно 4 типа женщин: 1) жрицы - служительницы различных культов, мистические женщины. 2) матроны - респектабельные, замужние женщины, матери детей (мужа называли на вы, за измену могла поплатиться жизнью или продавалась в рабство); 3) рабыни, являвшиеся наложницами плебеев; 4) гетеры - образованные и одаренные женщины (так называемые женщины для наслаждения);

Нравы в Древней Спарте иллюстрируются следующим примером. Спартанец разрешал вступать в половую связь со своей женой любому мужчине, который его об этом просил. Женщина при этом оставалась в доме мужа, рожденный ею ребенок от постороннего мужчины также оставался в семье (если это был крепкий, здоровый мальчик). Объяснимо это с точки зрения единственной цели брака спартанцев, которая заключалась в рождении детей.

Приведем слова Ф. Энгельса: Ниспровержение материнского права было всемирно историческим поражением женского пола. Муж захватил бразды правления и в доме, а жена была лишена своего почетного положения, закабалена, превращена в рабу его желаний, в простое орудие деторождения. [10; 60]

С появлением частной собственности женщина становится бесправной домашней прислугой с многочисленными хозяйственными обязанностями, она не может даже распоряжаться личным имуществом без разрешения мужа, а в случае его смерти власть в доме переходила к сыну.

По свидетельствам историков, женщина могла делить с мужем ложе, но не трапезу. В Древней Греции красивая женщина стоила несколько голов рогатого скота.[3]

Европейский брак в средневековье и эпоху Возрождения.

На протяжении IV и V веков Европа постоянно подвергалась нашествию северных племен варваров, которые приносили свои представления о браке, свои брачные обряды. Например, в соответствии с традициями германских племен брак был моногамным, а супружеская неверность, как мужа, так и жены строго каралась моралью и законом. Французские племена, напротив, одобряли полигамию и разрешали куплю-продажу невест. При этом почти у всех варварских племен считалось, что брак существует ради семьи, ради сексуального и экономического удобства.

С переходом от племенной к национальной общности, по мере усиления королевской власти, феодальные вожди постепенно утрачивали свою абсолютную власть, в том числе и право, принимать решение о браках своих вассалов и смердов.

Средние века овеяны ореолом рыцарства. Однако в брачной сфере ситуация выглядела следующим образом: рыцари должны были жениться на дамах своего круга. По существу брак был социально-экономической сделкой: с одной стороны девушка продавала свою девственность, целомудрие, с другой - мужчина брал на себя обязательства содержать и обеспечивать ее и будущих детей. Для аристократии брак был политическим актом, лучшим средством увеличить свое влияние и могущество. То же самое отношение к браку существовало и среди цеховых мастеров средневековых городов и среди купечества.

Представления о серенадах требуют уточнения в том плане, что их, как правило, распевали под окном чужих жен. Но в то время как женатый мужчина пел под окном чужой жены, под окном его собственной жены мог находиться другой. Представление о трубадурах средневековья неплохо совмещается с образом рогоносца.

К эпохе Возрождения и Реформации стали возможны браки, основанные на добровольном союзе. Одновременно стала распространяться и более либеральная точка зрения на брак, появились новые духовные и сексуальные веяния.

Ренессанс, по существу своему революционная эпоха, стало совершенно исключительным веком пламенной чувственности. Вместе с идеалом физической красоты, и как его следствие, в идеал была возведена производительность, плодовитость. Другими словами Высшими добродетелями считались вулканические страсти у обоих полов. Иметь много детей приносило славу и было обычным явлением, не иметь их считалось наказанием за какой-нибудь грех и встречалось сравнительно редко.

Семья в библейские времена

Исследователи древнееврейской семьи обнаружили в ней элементы фратриархата (когда главой является старший брат), матриархата, но в целом уклад древнееврейской семьи патриархален. Муж был хозяином своей жены: он спал с нею, она рожала ему детей, и он имел абсолютную власть над потомством. [5]

Семья не была замкнутой: в нее входили все кровные родственники, а так же слуги, рабы, приживалки, вдовы, сироты, имеющие отношение к семье. Все они находились под защитой семьи. Если урон, нанесенный семье, был настолько серьезен, что требовалась месть, это становилось прерогативой искупителя, избавителя. Месть могла осуществляться в виде вендетты - кровной мести.

Брачный сговор совершался членами семьи или их официальными представителями. Жених уплачивал семье невесты мохар (выкуп, компенсацию) - отчасти чтобы как-то компенсировать потерю дочери, но в основном из-за того, что все дети, которых она в будущем родит, будут членами семьи мужа.

В большинстве случаев жених не видел невесты до тех пор, пока брак не был заключен. На свадьбе происходил обмен дарами.

И мужчины и женщины вступали в брак молодыми. Смешанные браки имели место, но не поощрялись. Целью брака было укрепление семьи, предпочтительно состоящей из особ мужского пола. Внебрачные связи были запрещены, и за измену или блуд полагалось наказание.

Существовало четкое различение значимости мужчины и женщины. Мужчина обладал большей свободой и ценностью в глазах общества. Предназначением женщины было вынашивать и рожать детей для своего мужа и помогать ему во всех его делах. Она должна делать его счастливым, удовлетворять его сексуальные потребности и во всем следовать его приказам. Социально статуса у женщины практически не было, и все решения принимались мужчинами. Безусловно, - пишет Дж. Ларю, - многие женщины обладали большей властью, чем кажется, во внутрисемейных ситуациях. Чтобы высказать свои требования, в распоряжении женщины было множество средств - гнев, капризы, злой язык, однако идеалом всегда оставалась покорная женщина. [5; 85]

Языческая семья

Примером семьи, характерной для языческой культуры, является русская семья XII - XIV веков. Отношения мужа и жены в этой семье строились не на отношениях доминирования-подчинения, а на изначальной конфликтности, как подчеркивает В. Н. Дружинин в своей работе Психология семьи

Женщина обладала свободой как добрачной, так и в браке. Ограничивалась не только власть отца, но и власть мужа. Женщина имела возможность развода и могла вернуться к матери и отцу. В семьях главную роль играла большуха - старшая наиболее трудоспособная и опытная женщина, обычно жена отца или старшего сына, ей подчинялись все младшие мужчины большой семьи. При этом мужчина отвечал за внешнее природное и социальное пространство, женщина доминировала во внутреннем пространстве - доме и семье.

Аналогичную картину можно увидеть, как считает В. Н. Дружинин, в большинстве других языческих цивилизаций, например в древнегреческой. В античной мифологии соблюдается паритет полов: мужские и женские божества равноправны, а отношения между ними сложны и неоднозначны, включая и борьбу.

В отношениях же родителей и детей дети занимали подчиненное положение.

Христианская модель семьи

Победа христианской модели семьи над языческой характеризуется сменой типов отношений между отцом, матерью и ребенком.

В период раннего христианства были радикально изменены многие законы о браке. Например, под запретом оказались полигамные браки и левират - обычай, обязывающий брата умершего жениться на его вдове.

Во времена первых христиан концепция семьи мало отличалась от иудейской. Мужчина оставался главной фигурой, наделенной властью. Жена должна была ему подчиняться.

Патриарх - глава рода, отец семейства, выполняет и функции вождя. Слияние ролей Отца и Вождя, как и Отца и Учителя, является характерной чертой патриархальной культуры.

В примитивном, дописьменном обществе, где нет сильной государственной власти, отец может быть (а может и не быть) главой семьи. Государство, будь то монархия или тирания, делает главу семьи опорой власти, формируя в семье миниатюру общественных отношений. Члены семьи повинуются отцу, как подданные монарху или диктатору и, далее, как все люди - единому Богу, Отцу Небесному. Триада - Отец - Правитель - Бог - основа патриархальной идеологии. С одной стороны, на отца (реального отца семьи) возлагаются функции монарха в миниатюре, с другой - правителю, а далее и Богу приписываются отцовские качества: сочетание строгости и справедливости, умение разрешить все конфликты по-семейному.

Вообще, как точно подмечено В. Н. Дружининым, ни одна мировая религия не отводит столь важное место семье в системе вероучения как христианство. Поэтому особенно интересно рассмотреть модель или, точнее модели христианской семьи. Как отмечает В. Н. Дружинин, христианское вероучение предписывает миру две модели семьи: идеальную божественную и реальную, земную.

Идеальная христианская семья включает: Отца, Сына и Мать (Богородицу). Реальная, земная семья это Святое семейство: Иисус Христос, приемный отец Иосиф, Дева Мария. Христианство разделяет отца-воспитателя, несущего ответственность за жизнь, здоровье, благосостояние семьи (в первую очередь - ребенка), и отца генетического, духовного, функцию которого реализует Бог-отец. Земная модель христианской семьи является классическим вариантом детоцентрической семьи.

Интересно, что в католицизме особое значение имеет культ Богородицы, Девы Марии и напротив, почти все протестантские вероучения игнорируют какую бы то ни было ее роль. Семья протестантов - это отношение мужчины к мужчине: отца к сыну, хозяина к наследнику, потенциально равному. Протестантский деятель Мартин Лютер (1485 - 1546) выступал против традиционного таинства брака, считал, что целью брака является рождение детей и совместная жизнь супругов во взаимной верности. Отношение к женщине (жене, супруге, дочери) осталось за пределами сферы отношений, освященных религией. Вместе с тем к XVII веку в Германии, Голландии и Шотландии стал распространяться взгляд на семейные отношения как духовное единство мужа и жены.

Некоторые ограничительные традиции в брачных отношениях принятые в Европе были перенесены в Новый Свет первыми поселенцами. Что интересно, например, догматическое осуждение Кальвином интимных удовольствий господствовало в умах американцев, особенно пуритан, в течение многих лет. Антисексуальные и морализаторские установки достаточно долго господствовали в колониях. В начале периода колонизации браки заключались исключительно из соображений удобства. Женщины занимали бесправное, подчиненное положение.

По мере того как в США женщины получали все больше прав, отношение к браку радикально менялось. Этому способствовали сначала борьба женщин за избирательные права, а в дальнейшем набирающее силу феминистское движение.[14]

В христианском писании большее внимание уделяется взаимоотношениям супругов, нежели родителей и детей и тем более сексуальным отношениям. Последние принимаются как неизбежная данность, хотя в некоторых стихах мы можем встретить совет вообще избегать сексуальных отношений:

А о чем вы писали ко мне, то хорошо человеку вообще не касаться женщины. Но во избежание блуда, каждый имей свою жену, и каждая имей своего мужа. :Не уклоняйтесь друг от друга, разве по согласию, на время, для упражнения в посте и молитве, а потом опять будьте вместе, чтобы не искушал вас сатана невоздержанием вашим. Впрочем, это сказано мною как позволение, а не как повеление

И по возможности лучше избегать и брака, так как :Неженатый заботится о господнем, как угодить Господу, а женатый заботится о мирском, как угодить жене.

Брак и семья относятся к числу таких явлений, интерес к которым всегда был устойчивым и массовым. Для общества вопрос о знании этих социальных институтов и умении направлять их развитие имеет первостепенное значение уже потому, что от состояния их в значительной мере зависит воспроизводство населения. У трудящихся классов семья активно участвует в сохранении, накоплении и передаче новым поколениям трудовых навыков, т. е. является одним из факторов, обеспечивающих преемственность, а следовательно, и прогресс в развитии рабочей силы как важнейшего элемента производительных сил общества.

Особенно велико экономическое значение семьи в области организации потребления и быта. В семье не только удовлетворяются, но отчасти и формируются материальные потребности человека, создаются и поддерживаются определенные бытовые традиции, осуществляется взаимопомощь в ведении домашнего хозяйства.

Активная роль семьи не ограничивается лишь областью общественного бытия, а продолжается в других сферах общественной жизни. Как первичная форма общности людей, семья непосредственно сочетает в себе индивидуальное и коллективное начала. В этом смысле она является звеном, связующим не только биологическую и социальную, но также индивидуальную и общественную жизнь людей, служит для них первым источником социальных идеалов и критериев поведения. При этом семья не только передает, но и создает духовные ценности, такие, как супружеская и родительская любовь, уважение и любовь детей к родителям, семейная солидарность.

Поскольку социалистическое общество больше, чем любая другая социальная система, заинтересовано в прогрессе экономики и культуры, в освоении и передаче будущим поколениям накопленных человечеством духовных богатств, во всестороннем я гармоническом развитии личности, оно стремится к тому, чтобы всемерно укреплять брак и семью, повышать их авторитет и значение.

Высшей нравственной целью коммунизма является счастье всех трудящихся. Факт органического слияния конечных целей общества и личности может служить ярким доказательством глубочайшего гуманизма коммунистических идеалов, их общечеловеческого характера и значения. При этом люди справедливо видят одно из главных условий счастья в правильности индивидуальных решений, связанных с созданием и сохранением семьи, в серьезности и обоснованности своего поведения не только в трудовом коллективе, но и в личной жизни.

Но преобразование и укрепление брачно-семейных отношений в масштабе всего общества и создание прочной, дружной семьи в каждом отдельном случае требуют помимо желания еще и определенных знаний. Развитие семьи как в социальном, так и в индивидуальном плане — это сложный и противоречивый процесс. Конечно, каждый человек обладает каким-то индивидуальным опытом жизни в семье, но этот опыт не всегда совпадает с социальным опытом и данными науки, а главное — его обычно недостает как раз тогда, когда он особенно нужен при вступлении в брак и в первые годы жизни молодой семьи.

Разумеется, речь идет не о выработке каких-то правил поведения человека в браке и семье, не о мелочной опеке над личной жизнью людей, а о том, чтобы возможно полнее исследовать современные брачно-семейные отношения, закономерности и перспективы их развития. Известно, что условием подлинной свободы является познание объективной необходимости. Брак и семья выступают для каждого человека и в качестве социальной, и в качестве индивидуальной необходимости. Значит, чем больше они изучаются и чем в большей мере результаты их изучения становятся достоянием масс, тем полнее и прочнее обеспечивается свобода людей в одной из самых важных для них сфер жизни. В свою очередь степень свободы в принятии решения прямо и непосредственно определяет как степень ответственности за него, так и величину тех усилий, которые будут направлены на его реализацию.

Таким образом, научное исследование семьи и распространение социологических знаний о семье имеют не только познавательное, но и огромное нравственно-воспитательное значение, служат одним из средств формирования коммунистической личности и коммунистических общественных отношений.

Разумеется, в одной книге практически невозможно дать полную и всеобъемлющую картину брачно-семейных отношений в таком огромном и многообразном по своим условиям и традициям государстве, как Советский Союз. Да это вряд ли и входит в задачи социологии семьи. Поэтому объектом исследования были в основном общие тенденции в данной области социальной жизни. Наряду с положениями, истинность которых можно считать доказанной, работа содержит ряд идей и выводов, которые нуждаются в дополнительной проверке и должны быть уточнены и конкретизированы в ходе дальнейшего исследования истории и современной практики брачно-семейных отношений.

Социальная сущность брака и семьи

Необходимой предпосылкой всякого исследования является определение сущности изучаемого объекта. Первый вопрос, который встает в связи с этим перед социологией семьи,- как соотносятся понятия «семья» и «брак»? То, что семья включает в себя хотя бы одну брачную пару, которая служит «ядром» семейной группы, не может вызвать сомнений. Семьи, образуемые группами братьев, сестер или других кровных родственников, а также матерями-одиночками и их детьми, являются следствием чрезвычайных, ненормальных обстоятельств. Более сложный характер имеет другая сторона этого вопроса: является ли брак лишь «элементом» семьи, или же каждый из этих институтов имеет свою качественную специфику?

Ученые, признающие вечность и изначальность моногамии, как правило, отождествляют брак и семью, точнее, сводят различия между ними к чисто формальному моменту. Самым ярким выразителем данной концепции в истории науки является Гегель, который считал брак лишь образом непосредственного понятия семьи (1). Успехи, достигнутые в XIX и XX вв. в изучении истории брачно-семейных отношений, показали несостоятельность этой точки зрения: было установлено, что брак и семья возникли исторически не одновременно.

Известный русский этнограф Л. Я. Штернберг писал, что «половое общение между определенными лицами разных полов, хотя бы и регулярное, еще не составляет признака брака. Для того чтобы половое общение превратилось в брак, необходимо, чтобы оно санкционировалось в той или другой форме данной общественной средой... чтобы оно было правомерным» (2).

Первой в истории социальной санкцией отношений менаду мужчиной и женщиной было «исключение из полового общения родителей и детей, равно как и дедов и бабок с их внуками и внучками» (3). Эту санкцию можно считать исторической границей между добрачным состоянием общества, когда половая жизнь людей определялась лишь их природой, и браком как социально регулируемым отношением между полами. Но возникновение брака еще далеко не означало возникновения семьи, так как «сам по себе брак на данной стадии, очевидно, представляет собой еще лишь случайное, эпизодическое соединение мужчины и женщины» (4).

Даже в эпоху раннего матриархата, как указывал М. Ковалевский, «связь между мужчиной и женщиной, составляющими индивидуальную чету, была очень слабой. Очень часто муж покидал жену еще до рождения ребенка и нисколько о них не заботился» (5).

Правда, Ф. Энгельс вслед за Л. Морганом говорит о «кровнородственной семье» и «пуналуальной семье», но по тому, как раскрывается содержание понятий, можно судить, что под ними он имеет в виду или кровнородственную и пуналуальную форму брака, или совокупность тех лиц, между которыми в соответствии с этими формами могли иметь место брачные отношения, т. е. фактически родо-фратриальную структуру общества. О семье как специфическом социальном явлении Энгельс говорит лишь в связи с парным браком. Причем парная семья, отмечал он, «отнюдь не упраздняет унаследованного от более раннего периода коммунистического домашнего хозяйства» (6), которое было свойственно родовому строю.

Первой исторической формой семьи можно считать материнскую семью, которая, по предположению ряда исследователей, существовала в составе рода в эпоху развитого матриархата. Она представляла собой сравнительно большую группу ближайших родственников по женской линии, состоявшую из женщин и мужчин с потомством первых в четырех-пяти поколениях. Численность ее могла доходить до двухсот и даже трехсот человек (7). Следовательно, исторически семья появляется значительно позднее брака, и уже по одному этому она не может служить исходным пунктом при его определении.

Кроме того, существует еще одно различие между браком и семьей, которое особенно хорошо видно на примере собственнической моногамии. «...При переходе от брака к семье,- пишет, например, западногерманский социолог Кениг,- парная связь вступает в конкуренцию с собственно групповой связью, которая составляет сущность семьи». Далее эта мысль уточняется следующим образом: «Брак, после того как он поднялся на эмфатическую духовно-моральную высоту, вступил в сильное противоречие с семьей, своеобразные групповые обязанности которой при случае даже стали подвергаться риску» (8).

В этих высказываниях отмечается отличие брака как парного отношения, которое во многом эгоистично по своему характеру, от семьи как группового отношения, в котором личность уже должна в какой-то степени раствориться в общем, стать его частью. Не случайно в условиях буржуазного общества с его антагонизмом между личным и общественным это различие, как признается в приведенном высказывании Кенига, превращается в противоречие.

В то время как брак является только отношением, семья представляет собой еще и социально организованное объединение людей. Главное отличие простого социального отношения от социальной организации (такой, как род, семья, государство, партия и т. д.) состоит в том, что последняя может выступать в качестве субъекта других общественных отношений и осуществлять определенную деятельность.

Как социальная организация, семья отличается от брака не только тогда, когда в нее входит какое-то количество людей кроме супружеской пары, но и тогда, когда она ограничивается лишь мужем и женой. Это означает, что семью нельзя рассматривать лишь как разросшийся вширь брачный союз и, решая вопрос о соотношении понятий «брак» и «семья», нужно учитывать не только количественное, но и качественное различие между ними.

В силу того что семейные отношения отличаются большой сложностью и многогранностью, при попытке дать определение брака и семьи социолога всегда подстерегает опасность односторонности. Эта односторонность может направить исследователя на метафизический путь изучения всей проблемы и породить неверные выводы. Поэтому, прежде чем приступить к выяснению вопроса о природе и сущности брака и семьи, полезно остановиться на наиболее типичных ошибках в этом вопросе.

Гегель в «Философии права» указывал, что раньше брак «рассматривался, в особенности в большинстве сочинений о естественном праве, лишь с физической стороны, со стороны того, что он представляет собой от природы. Его рассматривали, таким образом, лишь как половое отношение, и всякий путь к другим определениям брака оставался закрытым» (9). Кантовское понимание брака как гражданского контракта, по словам Гегеля, «столь же грубо», ибо, согласно этому пониманию, «брак низводится к форме взаимного соответствующего договору потребления» (10).

Но, выступив против метафизической абсолютизации какой-либо одной стороны брака и игнорирования других его сторон, Гегель в собственном определении брачных отношений также не сумел избежать подобной ошибки. По его мнению, брак есть «правовая нравственная любовь» (11). Снабдив любовь этими двумя эпитетами, он попытался исключить из нее все, «что в ней преходяще, капризно и лишь субъективно» (12). Но в его определении речь идет, собственно, о браке не как социальном институте, а как о некоем идеале, весьма далеком от исторической реальности. Об ограниченности гегелевской формулы свидетельствует и тот факт, что любовь, как и право, через которое определяется понятие брака, исторически возникла значительно позднее. Кроме того, как доказали еще К. Маркс и Ф. Энгельс, в классовом обществе браки по любви представляют собой не единственный и даже не господствующий тип брачных отношений: среди собственнических классов в гораздо большей степени распространены браки по расчету, которые при всем желании нельзя «подвести» под указанное определение.

Аналогичные ошибки повторяются в различных вариантах у многих социологов. Так, М. Ковалевский пишет: «Характерным для индивидуальной семьи является то, что она представляет собой союз, заключенный по добровольному соглашению, что члены ее тесно связаны между собой, что в ней соблюдаются взаимные права и обязанности, что отношения между мужем и женой стремятся к известной степени равенства, что вся семейная группа подчинена контролю государства и его судебной власти» (13).

В этом определении к индивидуальной семье как общесоциальному явлению относится лишь то, что она «подчинена контролю государства и его власти». Что же касается добровольности семейного союза, прочности связи между его членами, соблюдения взаимных прав и обязанностей и равенства отношений между мужчиной и женщиной, то эти признаки характерны далеко не для всех исторических форм индивидуальной семьи и поэтому не могут характеризовать ее.

Таким образом, у философов и социологов прошлого встречаются две формы метафизической односторонности при определении брака и семьи: отождествление целого с одной из его сторон, составных частей, или же отождествление сущности с одним из ее конкретно-исторических проявлений. Эта односторонность оказалась неопределенной и в современной буржуазной социологии. В одной из сравнительно недавно вышедших работ брак определяется, например, как «личная преданность индивидов противоположного пола» (14). Из этой типичной для многих западных исследователей сексуального поведения методологической позиции, абсолютизирующей личностный момент супружества и практически игнорирующей его социальный аспект, следует, что браком является по сути дела любое сожительство. Причем если одни авторы все же связывают брачные отношения с половым диморфизмом, то для других и эта деталь оказывается малосущественной.

По-видимому, подобные теоретические новшества имеют своим источником некоторые тенденции сексуальной практики современного буржуазного общества, поскольку, как пишет один из американских авторов, «явление группового секса как формы игры» призвано «устранить различия между гомосексуалистами» и «гетеросексуалистами» (15).

Об отказе рассматривать брак в качестве социального явления свидетельствует и то обстоятельство, что, хотя буржуазное общество в своей официальной морали и религии и не ставит под сомнение принцип единобрачия, в буржуазной социологической литературе термин «брак» связывают не только с моногамией, но и с полигамными отношениями между полами.

В частности, Р. Мазур дает следующую классификацию форм современного брака: 1) традиционная моногамия; 2) бездетный брак; 3) одинокое материнство;

4) холостячество; 5) коммуны (образцы сексуальных отношений варьируются в коммунах от пуританских до вседозволенных); 6) сожительство - двое живут вместе без заключения брачного договора; 7) вторичный брак (после развода); 8) свингинг и групповой секс (женатые или неженатые пары объединяются и меняются брачными партнерами); 9) расширенная семья (добровольно объединившиеся брачные пары, живущие вместе, хотя они не являются родственниками по крови); 10) групповой брак (может быть один муж с несколькими женами и одна жена с несколькими мужьями. Партнеры в групповом браке дают моральные обязательства друг другу в плане любви и поддержки, т. е. принимают все виды ответственности традиционного брака); 11) синергамный брак (sinergamous), близкий к двоеженству, двоемужеству; возможно и «двойное» двоеженство (двоемужество); 12) «открытый брак» (open-ended), при котором партнеры «без стыда и с верой друг в друга обогащают друг друга посредством игры в любовь» (16).

Если попытаться на основании приведенной классификации выделить хотя бы один признак, который был бы присущ всем перечисленным формам брака, то таким признаком может быть лишь сам факт реализации сексуального инстинкта (даже независимо от того, насколько он соответствует естественной норме). В связи с этим вполне правомерной и, пожалуй, единственно возможной становится дефиниция: «Супружеская пара - это спонтанный союз двух анатомий на пять минут, не более» (17)

При подобном подходе брак оказывается практически противопоставленным семье, длительность которой никак не может измеряться длительностью полового акта, ибо, как справедливо сказал однажды западногерманский социолог Хельмут Шельский, семью создает не отношение мужчина - женщина, а отношение мать - ребенок, следовательно, отношение отец - ребенок, следовательно, отношение отец - мать. Таким образом, возникает альтернатива: или брак искусственно отделяется от его естественной функции деторождения, а следовательно, «освобождается от социальных пут» и становится равнозначным сожительству, или он рассматривается в единстве с данной функцией и тогда с неизбежностью оказывается связанным с общественным интересом, так как никакое общество не безразлично к процессам самовоспроизводства.

Нельзя сказать, что эта связь не фиксировалась буржуазной социологией, однако второе понимание брака характерно преимущественно для тех ее представителей, которые шли к определению данного феномена не индуктивным, а дедуктивным путем. Наиболее ярким в этом плане образцом может служить определение Э. Богардуса. «Брак,- пишет он,- это институт, допускающий мужчин и женщин к семейной жизни - жизни, основанной на интимной личной связи мужа и жены ради основной цели: рождения и воспитания детей. Этот институт имеет социальную и религиозную санкции» (18). В духе данного определения брак трактуется и в сборнике «Американская социология». Автор статьи «Семья и родство» Эзра Ф. Воугел пишет: «После того как отношения между конкретными взрослым мужчиной и взрослой женщиной обретают стабильность, их союз получает общественное признание. Символом этого общественного признания обычно становятся церемонии обручения или вступления в брак» (19).

Высказывания Э. Богардуса и Э. Ф. Воугела, относящиеся к разным периодам развития американской социологии, позволяют сделать вывод, что в ней существует достаточно сильная традиция, сторонники которой четко разграничивают индивидуальный и социальный аспекты отношений между полами. Однако, отмечая это различие позиций по вопросам определения сущности брака, нужно вместе с тем напомнить, что они не распространяются на понимание сущности самого общества и общественного интереса, где буржуазные исследователи, как было показано выше, проявляют гораздо больше единодушия. История поисков определения брака почти зеркально повторяется в предлагаемых буржуазной социологией образцах дефиниций семьи.

 Семья,- говорится в Словаре социальных наук,- это группа, которая призвана учредить или урегулировать сексуальную жизнь и деторождение. Однако, хотя это и является основным для образования семейной группы, часто она продолжает существовать даже тогда, когда сексуальная связь не удовлетворяет или рождение детей невозможно, нежелательно либо уже осуществлено. Таким образом, сам термин «семья» обычно относится к (1) первичной группе, составленной из двух родителей («естественных» или законных) и по крайней мере одного ребенка, находящегося на их иждивении; причем все они связаны чувствами семейственности. Он может быть также отнесен к (2) женатым или неженатым парам без детей; (3) к группе, состоящей из одного родителя (независимо от того, состоял ли он первоначально в браке или нет) и детей, если другой родитель неизвестен, умер, дезертировал или исчез другим образом; (4) к группе детей, живущих вместе, которые первоначально имели одного или двух родителей, живущих с ними; (5) к супругу с несколькими законными супругами с детьми или без них; (6) к группе родственников и их детей, которые живут одним хозяйством. Семья является также юридической единицей, группой, имеющей определенный общественный статут, и потребительской единицей; очень часто она является религиозной, а иногда производственной группой, а также ячейкой для организации воспитания и развлечений» (20).

При всем желании автора данного определения описать все случаи связей, которые можно интерпретировать как семейные, оно не может быть признано удовлетворительным главным образом потому, что необходимому в брачно-семейных отношениях отводится здесь такая же роль, как и случайному, второстепенному. В результате под это определение семьи «подпадает» весьма широкий круг явлений вплоть до «неженатых пар без детей» (независимо от продолжительности и характера отношений, сделавших двух людей «парой»). Кроме того, данное определение противоречиво, ибо оно, с одной стороны, говорит о том, что семья является «юридической единицей» и имеет «общественный статут», с другой - относит к семье и внебрачное сожительство мужчины и женщины. К тому же тезис «члены семьи связаны чувством семейственности» не свободен от тавтологии и вряд ли может что-либо добавить к пониманию брачно-семейиых отношений.

Несколько большей логичностью характеризуются те трактовки семьи, которые даются западными социологами в рамках того или иного из рассмотренных выше «подходов» (21) к ее изучению. Однако каждая из этих трактовок несет на себе печать ограниченности «своего» подхода. В той мере, в какой дифференциация знаний способствует накоплению информации, она может оказаться целесообразной. В этом плане определение семьи в свете тех относительно узких познавательных целей, достижению которых призван способствовать данный подход, всегда обладает качеством инструментальной, методической полезности. Однако, для того чтобы из определения можно было исходить при комплексном, всестороннем анализе проблемы, т. е. чтобы оно стало способным выполнять и методологическую функцию, ему необходимо охватить также интеграционные процессы в соответствующей отрасли науки.

Буржуазные социологи семьи пытаются осуществить этот переход от уровня особенности к уровню всеобщности через категории «группы» и «системы». «Термин «группа» применяется для концептуализации основного процесса взаимодействия, то есть диадической А-В единицы взаимной стимуляции и реакции. В этом родовом смысле в качестве существительного данный термин является синонимом понятия общества (22).

Таким образом, понятие «общество» оказывается производным от понятия «общение», причем на межличностном уровне. Семья как группа описывается преимущественно в социально-психологических терминах ролевого взаимодействия и мотивации.

Иначе говоря, определение семьи посредством категории «группа» может привести к подмене социологического анализа семьи (а следовательно, в соответствии с логикой сторонников данной концептуальной схемы, и общества) психологическим, объективной детерминации анализируемых явлений субъективной. Заметим в связи с этим, что марксизм отнюдь не отказывается от исследования субъективных сторон человеческого поведения, но выступает против их абсолютизации, против игнорирования той истины, что субъективное есть в конечном счете «объективное», пересаженное в человеческую голову.

Большинство групп рассматриваются в современной буржуазной социологии как вторичные, поскольку «характеризуются мотивацией с ограниченным интересом, т. е. тем обстоятельством, что она касается только специализированного сектора общественного поведения». Семья же представляет собой «универсальную первичную группу», поскольку, согласно традиции, идущей еще от Дюркгейма, ей приписывается решающее значение в формировании и утверждении социальных норм, она является первым человеческим коллективом, с которым ребенок входит в контакт и у которого учится основным воззрениям, ценностям и привычкам своего общества (23).

Категория «система», получившая в последние годы очень широкое распространение в буржуазной социологии, призвана, повидимому, компенсировать недостатки понятия «группа» как орудия комплексного анализа социальных явлений и обобщений социологических знаний. Семья в этом случае может анализироваться и как самостоятельная система, и как подсистема общества. Следовательно, в отличие от определения семьи через категорию группы, ориентирующего исследователя на анализ преимущественно внутрисемейных отношений, последнее определение обеспечивает возможность изучения семейной ячейки в единстве ее внутренних и внешних связей. При этом понятие системы выводится из корреляции ролей, которые может играть индивид или группа индивидов. Роль же, как отмечал, например, П. Кроссер (США) в докладе на VI Международном социологическом конгрессе в Эвиане (Франция, 1966 г.), является в западной социологии по преимуществу психологической категорией. К тому же понятие роли, по мнению Кроссера, само по себе не отражает связи и даже намека на связь с более широкой рамкой - социально-экономической системой, которая представляет форму поведения конкретного лица или лиц.

Можно предположить, что многие западные социологи, применяющие категорию системы при исследовании брачно-семейных отношений, руководствуются не столько теоретическими, сколько практическими соображениями: путем разработки оптимальных способов воздействия на ролевое поведение членов семьи укрепить семейную систему, а через нее - и систему буржуазного общества.

Марксистско-ленинская социология при определении брака и семьи исходит из диалектико-материалистического учения об обществе и закономерностях его развития. Брак и семья - исторически изменяющиеся явления; но это не значит, что они не содержат в себе ничего устойчивого, постоянного, т. е. того, что свойственно им как социальным институтам. Как общественное отношение брак отличается от других подобных отношений прежде всего тем, что он непосредственно включает в себя естественно-биологический элемент - половую связь. Причем если у животных необходимость в сексуальном партнере выступает в чисто инстинктивной форме, то у людей она проявляется в осознанных действиях, следовательно, и форма ее выражения, и в значительной степени сущность ее определяются уже социальными причинами.

Даже инстинктивное поведение не исключает избирательности. В поведении же, которое в той или иной мере направляется и конкретизируется разумом, избирательность становится правилом, а в самих критериях выбора п предпочтения начинают преобладать ценности, имеющие своим источником общественную жизнь. Общество влияет на отношения между полами и через внешний социальный контроль, система которого складывается из общественного мнения, средств социального воздействия на индивида и разнообразных «каналов» прямой и обратной связи между ним и его макро- и микросредой; от визуального наблюдения (предполагающего ожидание средой должного и оценку реального поведения индивида) до профилактических социальных мер и самого воспитания.

Социальное содержание брака неоднородно по своему характеру: оно включает в себя как экономическую, так и психологическую (24) стороны. Экономические отношения между супругами первоначально были следствием половозрастного разделения труда и имели характер взаимопомощи в обеспечении детей и престарелых родственников; затем у классов, связанных с частной собственностью, эти отношения оказались подчиненными интересам институализации и преумножения последней.

В свою очередь психологическая сторона брака состоит «в любви, доверии и общности индивидуального существования; в таком умонастроении и в такой действительности природное влечение низводится на степень модальности природного момента, которому именно и предназначено исчезнуть после его удовлетворения, а вступает в своем праве духовная связь в качестве субстанциального, следовательно, в качестве того, что само по себе стоит выше случайности страстей и временного особенного каприза» (25). Эта мысль Гегеля примечательна не только тем, что она верно описывает характер и значение духовной связи в браке, но и тем, что в ней подчеркивается субстанциальность этой связи по отношению к чисто природному влечению. В понятии субстанциальности Гегель отражает, собственно, два обстоятельства: во-первых, вторичность природного момента по отношению к «общности индивидуального существования», любви как чувству и, во-вторых, постоянство, стабильность, объективную обусловленность духовнопсихологических отношений по сравнению со «случайностью страстей» 26.

Ко всему этому можно дооавить только, что степень глубина, продолжительность духовной близости в браке различна у различных индивидов: не случайно Гегель употребляет более нейтральный и абстрактный термин «связь», допуская возможность неадекватности содержания и форм этой связи в конкретных индивидуальных обстоятельствах, зависящих как от особенностей и степени духовного развития каждого из супругов, так и от того, на каком этапе брачного цикла находятся супружеские отношения.

При всем многообразии и многогранности психологических отношений в браке они в главном своем содержании регулируются нравственным сознанием людей. Наиболее общим воплощением этого сознания является нравственный идеал, выражаемый в понятиях добра и справедливости, которые конкретизируются, с одной стороны, в нравственных критериях и оценках, составляющих оценочную область морали, с другой - в нравственных принципах и нормах, составляющих ее практически действенную, нормативную область. Каждому из этих элементов нравственности соответствует эмоциональный эквивалент, т. е. моральные качества и чувства личности, переживание явлений действительности в соотнесении с присущими человеку нравственными ценностями.

При значительном многообразии моральных (27) мотивов и действий в браке (соблюдение или нарушение супружеского долга, верности, чести, достоинства и т. д.) всем им присуща одна общая черта: каждое такое действие имеет своим непосредственным источником не внешнее, а внутреннее побуждение, является выражением индивидуальности человека. Но вместе с тем человек вынужден считаться и с тем нравственным идеалом брака, который господствует в обществе.

Брак как психологические взаимоотношения. К.Г. Юнг.

Следует остерегаться прерывать это необходимое развитие путем морального насилия, ибо любая попытка создать духовную позицию посредством отщепления и подавления инстинктов представляет собой подделку.

Нет ничего более отвратительного, чем втайне похотливая духовность; она столь же неприятна, как и грубая чувственность.

Мы можем лишь стремиться к такой позиции, которая позволит нам пережить нашу судьбу так безмятежно, как того требует содержащийся в нас первобытный язычник. Только при этом условии мы можем быть уверены, что не извратим духовность в чувственность, и наоборот, — ибо должно жить и то и другое, одно, черпая жизнь в другом.

  Рассматриваемый как психологическое взаимоотношение, брак представляет собой чрезвычайно сложную структуру, образованную целым рядом субъективных и объективных факторов – и, большей частью, — весьма разнородной природы. Поскольку здесь я хочу ограничиться чисто психологическими проблемами брака, то должен пренебречь, в основном, объективными факторами юридического и социального характера, хотя эти факторы не могут не оказывать ясно выраженного влияния на психологические взаимоотношения между супругами.

  Всякий раз, когда мы говорим о “психологическом взаимоотношении”, мы предполагаем сознательное взаимоотношение, ибо не существует такой вещи как психологическое взаимоотношение между двумя людьми, находящимися в состоянии бессознательности. С психологической точки зрения, они были бы совершенно не связаны друг с другом. С какой-то другой точки зрения, например, физиологической, их можно было бы счесть связанными, однако их связь нельзя было бы назвать психологической. Разумеется, хотя такая тотальная бессознательность, какую я только что предположил, на самом деле не встречается, тем не менее парциальная бессознательность — явление отнюдь не редкое, и масштабами его существования ограничивается наличие психологического взаимоотношения.

  У ребенка сознание возникает из глубин бессознательной психической жизни, сначала и виде изолированных островков, которые постепенно объединяются, образуя “континент”, непрерывный массив сознания. Прогрессирующее умственное развитие означает, фактически, расширение сознания. И только с возникновением непрерывного сознания, не раньше, становится возможным психологическое взаимоотношение. Насколько нам известно, сознание — это всегда эго-сознание.

  Чтобы сознавать себя, я должен быть способен отличать себя от других. Взаимоотношение может иметь место, там, где это отличие существует. Но даже если такое отличие проводится в общих чертах, обычно оно неполное, - потому что обширные области психической жизни все еще остаются бессознательными. Поскольку невозможно провести отличие между бессознательными содержаниями, то на этой территории невозможно и установить взаимоотношение; здесь еще господствует изначальное бессознательное состояние примитивной тождественности эго с другими, то есть полное отсутствие взаимоотношений.

  Достигшие брачного возраста молодые люди конечно же обладают эго-сознанием (как правило, девушки в большей степени, чем юноши), но поскольку они лишь недавно вышли из тумана изначальной бессознательности, то наверняка должны иметь широкие зоны, которые еще находятся в тени и, до известной степени, мешают образованию психологического взаимоотношения. На практике это означает, что молодому мужчине (или юной женщине) доступно лишь ограниченное понимание себя и других, а значит, они недостаточно осведомлены как о своих мотивах, так и о мотивах других людей.

  Как правило, мотивы, лежащие в основе их поступков, преимущественно бессознательны. Конечно, субъективно, такой молодой человек (или девушка) считает себя в высшей степени сознательным и осведомленным, ибо все мы постоянно переоцениваем существующее содержание сознания; именно потому на нас и производит столь сильное впечатление обнаружение того, что нечто, казавшееся нам конечной вершиной, есть лишь первая ступенька в очень долгом и трудном восхождении к вершине подлинной. Чем больше зона бессознательности, тем в меньшей степени брак оказывается делом свободного выбора, что субъективно проявляется в том фатальном принуждении, которое человек так остро ощущает, когда он влюблен. Эта компульсия может существовать и при отсутствии влюбленности, хотя и в менее приятной форме.

  Бессознательные мотивации могут иметь как личную, так и общую природу. Прежде всего, сюда относятся мотивы, ведущие свое происхождение от родительского влияния. Взаимоотношения молодого человека с матерью, а девушки — с отцом, являются, в этом плане, детерминирующим фактором. Именно прочность связи с родителями бессознательно влияет на выбор мужа или жены, — либо положительно, либо отрицательно. Сознательная любовь к одному из родителей благоприятствует выбору похожего на него брачного партнера, тогда как бессознательная привязанность (которая вовсе не обязана выражать себя сознательно в виде любви) затрудняет выбор и навязывает характерные поправки. Для того, чтобы их понять, нужно, прежде всего, знать причины бессознательной привязанности к родителям и при каких обстоятельствах она насильственно изменяет иди даже блокирует сознательный выбор. Вообще говоря, вся та жизнь, которую родители могли бы прожить, но не прожили, потому что следовали искусственным мотивам, передается в форме субституции их детям. Другими словами, детей как бы вынуждают двигаться в направлении, которое предназначено компенсировать все, что осталось неосуществленным в жизни их родителей. Поэтому-то сверхдобродетельные родители, случается, имеют что называется “безнравственных” детей, а безответственный мот-отец имеет сына с явно болезненным честолюбием и т. д. Наихудшие последствия вызывает искусственная бессознательность родителей.

  Возьмем, к примеру, историю матери, которая умышленно удерживает себя от осознания происходящего с тем, чтобы не нарушать видимость “хорошего” брака. Бессознательно она, вероятно, привязывает к себе сына, в качестве более или менее подходящей замены мужа. В результате сын, если он не доведен этим прямо до гомосексуализма, принуждается к изменению своего выбора в направлении, противном его истинной натуре. Например, он женится на девушке, которая явно уступает его матери и поэтому не способна конкурировать с ней; или увлечется женщиной деспотичного и властолюбивого нрава, которой, возможно, удастся оторвать его от матери. Выбор супруги(а), если инстинкты не были загублены, может остаться свободным от этих влияний, но раньше или позже они дадут о себе знать в качестве разного рода препятствий. Более или менее инстинктивный выбор можно, пожалуй, считать наилучшим с точки зрения продолжения рода, однако он не всегда удачен психологически, поскольку между чисто инстинктивной и индивидуально развитой личностью зачастую существует необычайно большое различие. И хотя в таких случаях, благодаря чисто инстинктивному выбору, могло бы иметь место улучшение и укрепление “породы”, индивидуальное счастье скорее всего пострадало бы при этом. (Разумеется, в данном контексте слово “инстинкт” — это не более чем собирательный термин для всех возможных органических и психических факторов, природа которых по большей части нам неизвестна.)

  Если бы человеческого индивида можно было рассматривать исключительно как инструмент для сохранения вида, тогда чисто инстинктивный выбор супруги(а) оказался бы самым лучшим. Но так как основа такого выбора бессознательна, то на ней удается построить только что-то вроде безличной любовной связи (liaison), какую можно наблюдать в совершенстве у примитивных народов. Если мы вообще вправе говорить здесь о “взаимоотношении”, то в лучшем случае это будет лишь слабым отблеском того, что мы обычно имеем в виду: очень холодной любовной связью безличного характера, полностью регулируемой традиционными обычаями и предрассудками, прототипом любого конвенциального брака.

  Когда брак не устраивается под влиянием благоразумия, расчета или так называемой любящей заботы родителей и когда древние инстинкты детей не загублены неправильным воспитанием или скрытым воздействием скопившихся и оставленных без внимания родительских комплексов, брачный выбор обычно следует бессознательным мотивировкам инстинкта. Бессознательность имеет своим результатом недифференцированность или бессознательную тождественность. Практическим следствием будет то, что один человек станет предполагать у другого наличие такой же психологической структуры, как и у него самого. Нормальная половая жизнь, как общий жизненный опыт с вроде бы сходными целями (aims), еще больше усиливает чувство единства и тождественности. Это состояние описывается как состояние полной гармонии и превозносится как великое счастье (“Одно сердце и одна душа”), — и не без основания, поскольку возвращение к изначальному состоянию бессознательного единства есть как бы возвращение в детство. Отсюда и ребяческое поведение всех влюбленных. Более того, это как бы возвращение в утробу матери, в изобилующие возможностями глубины еще бессознательного творчества. Это поистине подлинное и неоспоримое переживание (experience) Божественного, чья трансцендентная сила стирает и поглощает все индивидуальное, настоящая общность с жизнью и безличной властью судьбы. Воля индивидуума распоряжаться собой оказывается сломленной: женщина становится матерью, мужчина — отцом, и таким образом оба лишаются свободы и делаются орудиями влечения к жизни.

  Здесь взаимоотношение остается внутри границ биологической инстинктивной цели, сохранения вида. Поскольку эта цель имеет коллективную природу, психологическая связь между мужем и женой тоже будет, по существу, коллективной, и потому не может рассматриваться как индивидуальное взаимоотношение в психологическом смысле. Мы можем говорить о таковом лишь тогда, когда понята природа бессознательных мотиваций выбора и разрушена изначальная тождественность. Брак редко, а возможно, и никогда не развивается до индивидуального взаимоотношения гладко и без кризисов. Без боли рождение сознания не происходит.

  Путей, ведущих к сознательному пониманию (realization), много, но все они подчиняются определенным законам. Обычно изменение начинается с наступлением второй половины жизни. Середина жизни — это время огромной психологической важности. Ребенок начинает свою психологическую жизнь в пределах очень узких границ, внутри магического круга матери и семьи. По мере созревания он расширяет свой горизонт и свою собственную сферу влияния; его надежды и устремления обращены к расширяющейся сфере личной власти и собственности; желание простирается к миру в непрерывно растущих масштабах; воля индивидуума становится все более и более тождественной естественным целям бессознательных мотиваций.

  Таким образом человек вдыхает собственную жизнь в свои создания, пока они, наконец, не начинают жить сами по себе, множиться, — и вот они незаметно перерастают его. Матерями завладевают их дети, мужчинами — их творения, и то, что первоначально вызывалось к жизни с таким трудом и напряжением, теперь невозможно сдержать. То, что прежде было страстным увлечением, становится обязанностью и, наконец, невыносимым бременем, вампиром, жирующим за счет жизни своего создателя. Середина жизни — время наибольшего раскрытия, когда человек еще отдает своему делу все силы и способности. Но это и то время, когда приходит вечер, начинается вторая половина жизни. Страсть изменяет свою внешность и теперь называется долгом: “я хочу” становится непоколебимым “я должен”, а повороты пути, которые были неожиданными и приносили с собой открытия, притупляются привычкой. Вино перебродило и начинает отстаиваться, становясь прозрачным. Если все идет хорошо, развиваются консервативные наклонности. Вместо того чтобы смотреть вперед, человек все чаще невольно оглядывается назад и начинает всячески осмысливать прожитые годы. Делаются попытки отыскать свои истинные мотивации и, в этом отношении, совершаются подлинные открытия.

  Критическое рассматривание самого себя и своей судьбы дает ему возможность распознать собственное своеобразие. Однако это прозрение дается ему не легко; оно достигается только ценой сильнейших потрясений. Так как цели второй половины жизни иные, нежели первой, когда человек слишком долго засиживается в юношеской позиции, это вызывает у него разлад желаний.

  Сознание еще проталкивается вперед, повинуясь, так сказать, собственной инерции, а бессознательное отстает, потому необходимые для дальнейшей экспансии сила и внутренняя энергия уже истощены. Этот разлад с самим собой порождает неудовлетворенность, и, поскольку человек не сознает реального положения дел, то обычно он проецирует причины такой неудовлетворенности на своего партнера. Таким путем создается критическая атмосфера, необходимое вступление к сознательному пониманию. Обычно такое состояние возникает у супругов не временно. Даже наилучший брак не в состоянии стереть индивидуальные различия до такой степени, чтобы душевное состояние супругов было абсолютно идентичным. В большинстве случаев один из них адаптируется к браку значительно быстрее другого. Одному, кто основывается на позитивных взаимоотношениях с родителями, почти или совсем не приходится испытывать затруднений в приспособлении к партнеру, тогда как другому помехой в этом может стать глубоко укоренившаяся бессознательная связь с родителями. Поэтому он достигнет полной адаптации позже, и поскольку она достигается с большим трудом, то вполне может оказаться более прочной и долгосрочной.

  Эти различия в темпе и в степени духовного развития являются главными причинами типичной трудности, обнаруживающей себя в критические моменты. Говоря о “степени духовного развития”, я не имею в виду какую-то особенно богатую или великодушную натуру. Это совсем не так. Под этим я понимаю скорее определенную сложность ума или характера, сравнимую с играющим множеством граней самоцветом в противопоставлении его простой кубической форме. Есть такие многосторонние и в известной мере проблематичные натуры, отягощенные иногда довольно трудно согласующимися наследственными чертами. Приспособление к таким натурам или же их приспособление к более простым личностям — всегда проблема. Эти люди, обладая определенной склонностью к диссоциации, обычно наделены способностью отделять, на длительное время несочетаемые черты характера, тем самым выдавая себя за гораздо более простых людей, чем есть на самом деле; или, может случиться так, что как раз их многосторонность и чрезвычайная гибкость придадут им особое обаяние в глазах других. Их партнеры могут легко затеряться в такой, подобной лабиринту, натуре, находя там столько возможностей обогащения личного опыта, что они целиком поглощают их собственные интересы, иногда не вполне приемлемым образом, поскольку теперь их единственным занятием становится прослеживание в другом человеке всех извивов и изгибов его характера. На этом пути так много доступного опыта, что он окружает, если не сказать — затопляет, более простую личность. Она поглощается своим более сложным партнером и не способна найти выход из такого положения. Это чуть ли не обычное явление, когда женщина, духовно, полностью умещается в своем муже, а мужчина, эмоционально, полностью помещается в своей жене.

Пожалуй, можно было бы охарактеризовать это как проблему “содержимого” и “содержащего”.

  “Содержимый” ощущает себя живущим полностью в рамках брака. Его отношение к брачному партнеру безраздельно: вне брака не существует существенных обязанностей и обязательных интересов. Неприятной стороной этого, в других отношениях идеального партнерства является беспокоящая зависимость от личности, которая никогда не будет не то что понята, но даже “осмотрена” во всей ее полноте, и потому не вполне заслуживает доверия. Огромное же преимущество “содержимого” заключено в его собственной цельности — фактор, немаловажный в психической организации.

  С другой стороны, “содержащий”, то есть тот, кто в соответствии со своей склонностью к диссоциации имеет особую потребность унифицировать себя в безраздельной любви к другому, будет в этой попытке, которая, естественно, очень трудна для него, оставлен далеко позади более простой личностью. Ища в последней все те тонкости и сложности, которые служили бы дополнением и соответствовали бы его собственным граням, он нарушает простоту другого. Поскольку простота в обычных условиях всегда имеет преимущество перед сложностью, то очень скоро ему придется отказаться от своих попыток вызвать тонкие и сложные реакции у более простой натуры. И довольно скоро его партнер, ожидающий от него — в соответствии со своей более простой натурой — простых реакций, причинит ему уйму хлопот тем, что констеллирует его сложности своим постоянным настойчивым требованием простых ответов. Волей-неволей он должен будет уйти в себя перед убедительной силой простоты. Любое умственное усилие, как и сам но себе сознательный процесс, требует от обыкновенного человека такого большого напряжения, что он неизменно предпочитает простоту, даже если это неправда. А когда простота оказывается хотя бы наполовину правдой, она тут же становится для него абсолютной истиной.

  Простая натура действует на сложную словно чересчур маленькая комната, которая не дает последней достаточно простора. С другой стороны, сложная натура предоставляет простой слишком много комнат с избытком пространства, так что последняя никогда не знает, где она в действительности помещается. Поэтому совершенно естественным образом происходит так, что более сложная натура содержит в себе более простую. Первая не может быть поглощена последней, но окружает ее, не будучи, однако, окруженной сама. Кроме того, поскольку более сложная натура, возможно, имеет большую потребность быть “содержимой”, чем простая, она ощущает себя вне брака и, соответственно, всегда играет сомнительную роль. Чем крепче “содержимый” держится за партнера, тем больше “содержащий” чувствует себя исключенным из взаимоотношения. “Содержимый” протискивается во взаимоотношение благодаря своей цельности, и чем сильнее он пробивается в него, тем меньше способен ответить на это “содержащий”.

  Поэтому последний имеет склонность “смотреть, на сторону”, сначала, несомненно, бессознательно. Но с наступлением среднего возраста в нем пробуждается более настойчивое стремление к тому единству и неделимости, которые особенно необходимы “содержимому” в силу его диссоциированной натуры. В этой фазе обычно и происходят события, доводящие конфликт до конца. “Содержащий” начинает сознавать, что стремится к полноте, ищет “вместимости” и нераздельности, которых ему всегда недоставало. Для “содержимого” это лишь еще одно подтверждение всегда болезненно переживаемой ненадежности “содержащего”; он обнаруживает, что в комнатах, которые вроде бы принадлежали ему, живут и другие, нежеланные гости. Надежда на определенность исчезает, и эта обманутая надежда толкает “содержимого” к самому себе, если, конечно, отчаянными усилиями он не сможет принудить своего партнера сдаться и не преуспеет в вымогании признания, что его стремление к единству было не более чем детской или болезненной фантазией. Когда эта тактика не приносит успеха, то смирение со своей неудачей может оказаться подлинным благом, заставляя “содержимого” признать, что надежность, которую он отчаянно искал в другом, можно найти в себе самом. Таким образом он обретает себя и открывает и своей простой натуре все те сложности, которые тщетно искал в ней “содержащий”.

  Если “содержащий” не теряет самообладания перед лицом того, что мы обыкновенно называем “супружеской неверностью”, но упорно продолжает верить во внутреннее оправдание своего стремления к единству, ему придется на некоторое время примириться с собственной раздробленностью. Диссоциация исцеляется не путем отщепления, а путем более полной дезинтеграции. Все силы, стремящиеся к единству, всякое здоровое эгоистическое желание будет сопротивляться дезинтеграции, и благодаря этому он осознает возможность внутренней интеграции, которую прежде всегда искал за пределами себя. И тогда “содержащий” обретет вознаграждение в виде “неразделенного Я”.

  Вот что весьма часто происходит в полдень жизни, и таким способом наша удивительная человеческая природа осуществляет переход из первой половины жизни во вторую. Этот метаморфоз представляет собой переход от состояния, в котором человек является лишь орудием инстинктивной природы, к другому состоянию, где он больше не является чьим-то орудием, но становится самим собой: происходит преобразование природы в культуру, инстинкта — в дух.

  В общем, следует остерегаться прерывать это необходимое развитие путем морального насилия, ибо любая попытка создать духовную позицию посредством отщепления и подавления инстинктов представляет собой подделку. Нет ничего более отвратительного, чем втайне похотливая духовность; она столь же неприятна, как и грубая чувственность. Однако такой переход требует длительного времени, и подавляющее большинство людей застревает на первых этапах пути. Если бы мы только могли, подобно дикарям, предоставить бессознательному присматривать за тем полезным психологическим развитием, которое брак влечет за собой, то эти преобразования могли бы совершаться более полно и без излишних трений. Поэтому среди так называемых “примитивов” часто встречаются одухотворенные личности, сразу же внушающие к себе глубокое почтение, которое обычно испытываешь к совершенно зрелым плодам ничем не замутненной судьбы. Я утверждаю это, опираясь на собственный опыт. Но где среди современных европейцев можно отыскать людей, не искалеченных моральным насилием? У нас еще до сих пор достает варварства, чтобы верить и в аскетизм, и в его противоположность. Но колесо истории нельзя повернуть вспять. Мы можем лишь стремиться к такой позиции, которая позволит нам пережить нашу судьбу так безмятежно, как того требует содержащийся в нас первобытный язычник. Только при этом условии мы можем быть уверены, что не извратим духовность в чувственность, и наоборот, — ибо должно жить и то и другое, одно, черпая жизнь в другом.

  Описанное здесь вкратце превращение составляет самое существо психологического взаимоотношения супругов. Многое можно было бы сказать об иллюзиях, служащих целям природы и вызывающих типичные для середины жизни превращения. Особая гармония, характеризующая брак на протяжении первой половины жизни (при условии успешного приспособления супругов друг к другу), основывается в значительной степени на проекции определенных архетипических образов, как это ясно показывает критическая фаза брака.

  Каждый мужчина носит в себе вечный образ женщины, причем не какой-то конкретной женщины, но женщины вообще, хотя сам по себе такой женский образ является определенным. Этот образ является принципиально бессознательным, наследственным фактором изначальной природы, запечатленным в живой органической системе мужчины, отпечатком или “архетипом” всего опыта предков в отношении женщины, хранилищем, так сказать, всех впечатлений, когда-либо производимых женщиной, — короче, является врожденной системой психической адаптации. Даже если бы женщин не существовало на данный момент, то исходя из этого бессознательного образа всегда можно было бы указать, какой должна была бы быть женщина в психическом отношении. То же самое верно и для женщины: она также имеет свой врожденный образ мужчины. Впрочем, как показывает опыт, точнее было бы говорить — образ мужчин, тогда как у мужчины это, скорее, определенный образ женщины. Поскольку этот образ бессознателен, он всегда бессознательно проецируется на фигуру любимого человека и выступает одной из главных причин страстного притяжения или отталкивания.

  Ни в коем случае не следует принимать эту проекцию за индивидуальное и сознательное взаимоотношение. На своих начальных этапах она весьма далека от него, ибо такая проекция создаст компульсивную зависимость на бессознательных, хотя и не биологических мотивах. В сущности, это — духовные содержания, зачастую сокрытые под эротической маской, очевидные фрагменты первобытной мифологической ментальности, состоящей из архетипов, которые в совокупности и составляют коллективное бессознательное.

  Соответственно этому, такое взаимоотношение по сути своей коллективно, а не индивидуально. Если такая проекция привязывает одного из супругов к другому, коллективное духовное взаимоотношение вступает в конфликт с коллективным биологическим взаимоотношением и вызывает в “содержащем” уже описанное мною выше разделение, или дезинтеграцию. Если он умеет справляться с трудностями, то через этот самый конфликт, он обретет себя. В данном случае как раз проекция, хотя опасность заключена именно в ней, помогла ему перейти от коллективного к индивидуальному взаимоотношению. Это равнозначно полному сознательному осуществлению того взаимоотношения, которое влечет за собой брак. Поскольку цель этой статьи обсуждение психологии брака, то мы не можем здесь касаться психологии проекции. Достаточно будет упомянуть ее как факт.

  Едва ли можно рассматривать психологическое взаимоотношение в браке, не упоминая о природе его критических переходных периодов, даже рискуя быть неправильно понятым. Как известно, человек совершенно не способен понять в психологическом отношении того, что не пережил сам. Но данное обстоятельство никогда и никого не предохраняет от убежденности в том, будто его собственное суждение является единственно правильным и компетентным. Этот обескураживающий факт — следствие неизбежной переоценки моментального содержания сознания, ибо без такой концентрации внимания человек вовсе не смог бы что-то сознавать. Потому-то каждый период жизни имеет свою собственную психологическую правду, и это в равной мере относится к каждой стадии психологического развития. Есть даже стадии, которые достигаются лишь немногими, — это вопрос расы, семьи, воспитания (включая образование), одаренности и увлечения. Природа аристократична. Средний человек — это фикция, хотя определенные, имеющие силу для всех законы, конечно, существуют. Психическая жизнь есть развитие, которое легко может быть задержано на самых нижних уровнях. Дело обстоит так, как если бы каждый индивидуум имел свой удельный вес, в соответствии и с которым он либо поднимается, либо опускается до уровня, где достигает своего предела. В соответствии с этим будут определяться его взгляды и убеждения. В таком случае не приходится удивляться, что подавляющее большинство браков достигает своего верхнего психологического предела в осуществлении биологической цели без ущерба духовному или моральному здоровью. Относительно немногие впадают в состояние более глубокой дисгармонии с собой. Там, где велико внешнее давление, конфликт не может достигнуть драматического напряжения из-за явного недостатка энергии.

  Однако, психологическая ненадежность возрастает пропорционально социальной охране брака, сначала бессознательно, вызывая неврозы, а затем начинает сознаваться, принося с собой ссоры, раздельное жительство супругов, разводы и прочие супружеские беспорядки. На еще более высоких уровнях можно разглядеть новые возможности психологического развития, которые затрагивают сферу религии, где критическое суждение теряет силу.

  Прогрессивное развитие может быть навсегда задержано на одном из этих уровней, при полном отсутствии сознания того, что оно могло бы быть продолжено до следующей стадии и дальше. Как правило, переход на следующую стадию преграждается сильнейшими предрассудками и суеверными страхами. Такое положение дел, однако, в высшей степени целесообразно, так как человек, волею случая принужденный жить на слишком высоком для себя уровне, глупеет и становится опасным.

  Природа не только аристократична, она еще и эзотерична. И все же человека с головой это не заставит хранить в тайне то, что ему известно, ибо, по крайней мере, одно он понимает даже слишком хорошо: тайну душевного развития невозможно выдать при всем желании, просто потому, что развитие есть вопрос, собственных возможностей каждого конкретною человека.