Имя розы Эко в сравнении с фильмом. Затмила ли приключенческая линия суть произведения?

Вильгельм прибыл в «монастырь преступлений», так автор, намеревался сперва обозначить место действия с некоей важной миссией: распутать клубок противоречий, чтобы восстановить нарушенное единство.
Каков характер этого единства? Единство церкви в книге воплощено в инквизиторе, единство мысли, как ни странно, в Хорхе, который, несмотря на слепоту, запоминает огромное число текстов. Он запоминает их полностью, наизусть, интегрально. Эта память способна хранить тексты, но не нацелена на создание новых. Поэтому память Хорхе – это его собственная модель, по которой он строит свой идеал библиотеки.
Библиотека, в его представлении, является гигантским спецхраном. Местом, где в целостности хранятся тексты, а не местом, где старые тексты служат отправными пунктами для создания новых.
Символу целостности противостоит символический же образ расчленения, анализа. Ереси раздробляют монолитный универсум средневековья и выделяют личные отношения между человеком и Богом, человеком и государством, человеком и истиной.
Хорхе в книге и в фильме воплощает дух догмы, Вильгельм это анализ и синтез. Один создает лабиринт, другой разгадывает его тайны. Мифологический образ лабиринта связан с обрядом инициации, и в этом плане Вильгельм является борцом за инициацию духа.
Для Вильгельма библиотека не место, где хранятся догмы, а запас пищи для критического разума. Отсюда скрытый сюжетный стержень романа. В фильме эта линяя затронута, но событийный ряд, все же, её оттеняет.
Основа поединка интеллектов между Вильгельмом и Хорхе состоит в желании обнаружить скрытую в библиотеке монастыря рукопись с одной стороны, и скрыть её от людей с другой. Это не только поиск книги, как орудия в руках Хорхе, это ещё и борьба за ощущение жизни, которое таится в смехе. Смех – предмет споров и догадок в Аббатстве.
Когда Вильгельм прибывает в монастырь, то уже на вторые стуки он начинает раскручивать основной клубок событий. От Бенция он узнает о важном разговоре, состоявшимся недавно в скриптории. Тогда Хорхена, увидевший рисунки на книгах, пришел в ярость. Он был вне себя от того, что один из монахов уснащал смехотворными рисунками книги, в которых содержится истина. Венанций, чтобы снять напряжение ситуации парировал Хорхе, отметив что у Аристотеля в трудах говорится о смехе и шутках, словесных играх. Что все это средства лучшего познания истины. Он отметил, что смех не является дурным делом, в том случае, когда он способствует откровениям истины. Венанций прекрасно знал греческий язык, и отметил в своем разговоре, что Аристотель специально посвятил книгу смеху. Он упоминает о второй книге «Поэтики Аристотеля», и делает вывод, в котором констатирует, что когда философ уровня Аристотеля отводит изучению смеха целую книгу, значит смех, серьезная вещь.
В фильме эта книга - орудие возмездия за любопытство, за интерес. А смех – камень преткновения для Хорхе, ограничение смеха – есть его безграничная власть, книга же ключ к ниспровержению, но она же и последний рубеж для того, кто захочет нарушить эту власть.
Таким образом, в фильме мы видим прямую линию событий, и хотя она носит детективный характер, тем не менее, движение по ней не выводит зрителя на такой широкий простор, который достается читателю.
Читатель оказывается в более выигрышной ситуации, так как он получает не только удовлетворение от зрелища как зритель, а строит мир внутри себя и периодически его перестраивает.
Если роман читать в разных возрастах, т открывается ещё одно удивительная особенность, для каждого возраста в этот лабиринт свой вход и свои галереи. Детали освещаются по-разному.
Неизменная фабула, но внутренний сюжет всегда будет разным. Мир романа отражается в зеркалах нескольких измерений. Мир романа существует в воображении в момент чтения, но всякий раз меняется, так как находится в тоже время вне читателя, читатель лишь постигает отражения близкие и ясные в данный момент.
В кино сегодня, к сожалению этого показать не возможно. Кино искусство зрелища, и пока, по уровню ощущения и внутренней наполненности, догнать литературу ему достаточно сложно.
7