Политические игры и Олимпийское движение. XX век.

ВВЕДЕНИЕ
1. ИСТОКИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ПОЛИТИКИ НА СПОРТ И ЕГО ПОСЛЕДСТВИЯ
1.1. Политический аспект спорта как социокультурного феномена
1.2. Спорт в политическом противостоянии XX века
2. БЕРЛИНСКАЯ ОЛИМПИАДА 1936 ГОДА И ВЛИЯНИЕ НА НЕЕ ПОЛИТИКИ
3. ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ В МОСКВЕ И ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ: ОТРАЖЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ
3.1. Бойкотирование московской олимпиады как протест против войны в Афганистане
3.2. Политическое противостояние и Олимпиада в Лос-Анджелесе
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Политические игры и Олимпийское движение. XX век.

В 1912 году немецкая столица уже была определена местом проведения летних Игр 1916 года. Берлинцы немедленно взялись за дело и очень быстро воздвигли великолепный стадион в Шарлоттенбурге20. Однако мировая война нарушила эти планы. В апреле 1915 года барон де Кубертен заявил, что берлинские Игры не отменены, а отложены впредь до окончания войны. Но 22 апреля того же года французские и алжирские солдаты на позициях близ бельгийского города Ипр увидели в воздухе зловещее серо-зеленое облако – то была первая в истории газовая атака. В качестве химического оружия немцы применили хлор, а в июле того же года, в районе того же Ипра – горчичный газ, получивший с тех пор название «иприт». Узнав о потраве, Кубертен решил наказать немцев и отменил решение о проведении Игр в Берлине21.
После войны Германии было отказано в праве не только принимать у себя, но и участвовать в Играх 1920-го и 1924 года. Но с приходом Байе-Латура позиция МОК смягчилась. В 1928 году Германия получила приглашение на летние Игры в Амстердам. Немецкие атлеты показали блестящий результат, уступив в неофициальном командном зачете только команде США. Это был убедительный аргумент в пользу Берлина. В мае 1930 года МОК собрался там на свой очередной конгресс. Его участников приветствовал президент Гинденбург. Теодор Левальд, принимавший участие в подготовке Олимпиады 1916 года, употребил все свои способности, дабы убедить коллег. Он даже напомнил им, что возрождение олимпийских игр произошло благодаря раскопкам немецких археологов во главе с Эрнстом Куртиусом на месте древней Олимпии. Германия – прямая наследница античных традиций физической культуры, доказывал Левальд22.
В Барселоне он заново повторил все свои прежние доводы, добавив еще один: Берлин расположен в центре Европы и потому несомненно привлечет гораздо больше туристов, нежели Барселона. Заслушав презентацию испанцев, комитет приступил к голосованию. Поскольку в Барселоне присутствовало менее половины членов МОК, пришлось ждать три недели, пока недостающие голоса придут по почте или телеграфу. Окончательный подсчет голосов состоялся 13 мая в Лозанне, где расположена штаб-квартира МОК. При восьми воздержавшихся Барселона получила 16 голосов, Берлин – 43.
Окрыленные успехом Теодор Левальд и глава Национального олимпийского комитета Германии Карл Дием отправились на Игры 1932 года в Лос-Анджелес. Американцы поставили шоу с голливудским размахом. У Левальда и Диема разбегались глаза. Именно в Лос-Анджелесе впервые был зажжен олимпийский огонь и впервые специально для спортсменов была выстроена олимпийская деревня (прежде участники соревнований ютились, где придется)23.
Однако достижения немецких атлетов на лос-анджелесской Олимпиаде оказались более чем скромными – девятое место. Нацистская газета встретила известие яростной бранью в адрес Национального олимпийского комитета, в котором засели, мол, «предатели», пославшие немецких атлетов соревноваться с евреями и неграми.
В январе 1933 года оргкомитет берлинской Олимпиады собрался на первое заседание. Левальд представил собранию свой бизнес-план. По его расчетам, на Игры в Берлин прибудут около 4000 спортсменов. Берлину необходим стадион вместимостью 80-85 тысяч мест. Основные средства, три миллиона рейхсмарок, должны поступить от продажи билетов. Дополнительный доход даст продажа почтовых марок и других сувениров. Министр финансов Ял мар Шахт, кроме того, благословил проведение олимпийской лотереи. Однако все эти радужные планы оказались под фатальной угрозой спустя шесть дней после заседания: к власти в Германии пришли нацисты, Адольф Гитлер стал канцлером.24
Фюрер считал олимпийское движение «изобретением евреев и масонов» и говорил, что при власти национал-социалистов ничего подобного в рейхе не будет.
В марте Левальд получил аудиенцию у Гитлера, на которой присутствовал также министр народного просвещения и пропаганды Пауль Йозеф Геббельс. Геббельс не интересовался, но видел в грядущей Олимпиаде пропагандистский потенциал. Гитлер был настроен скептически. Тем не менее, официальное сообщение о встрече гласило, что, по мнению фюрера, «Игры внесут существенный вклад в дальнейшее взаимопонимание народов мира и будут способствовать развитию спорта среди немецкой молодежи, что крайне важно для здоровья нации». Государственным куратором подготовки был назначен рейхскомиссар спорта Ганс фон Шаммер унд Остен, давний соратник Гитлера25.
Теодор Левальд стал попросту заложником режима. Но он действительно жаждал провести игры в Берлине. Вскоре после встречи с фюрером он направил в Лозанну послание, в котором опровергал толки о негативном отношении новых правителей Германии к олимпийской идее.
Но развеять сомнения иного сорта ему не удалось. До членов МОК доходила информация о дискриминации спортсменов-евреев. Надо учесть, что государственная политика антисемитизма до поры до времени смягчалась вмешательством Гинденбурга, резко протестовавшего против таких мер. Внешне травля евреев выглядела как хулиганские выходки штурмовиков и самодеятельность местного начальства. А проявления бытового антисемитизма можно было обнаружить в любой европейской стране и, разумеется, в Америке26. Поэтому первоначальная реакция МОК носила сдержанный характер. Байе-Латур писал в мае 1933 года членам МОК от Германии, что действия, «направленные против определенных спортсменов, породили неприязненную реакцию в спортивном мире». Он потребовал от Гитлера письменных гарантий невмешательства в дела Олимпиады под угрозой аннуляции решения о проведении Игр 1936 года в Берлине.
На это письмо ответил председатель оргкомитета берлинской Олимпиады Риттер фон Хальт. Фон Хальт наотрез отказался просить у Гитлера письменных гарантий в какой бы то ни было форме: «Прошу Вас, г-н президент, проявить понимание: от главы правительства страны с населением в 65 миллионов человек нельзя требовать письменных подтверждений того, что было сказано им устно».
Фон Хальту можно было бы возразить, что главы и государств побольше подписывают договоры. Прочитав письмо, Байе-Латур прогневался и стал ждать очередного заседания МОК, дабы поставить вопрос ребром.
Притеснения спортсменов-евреев к этому моменту уже обрели законодательную форму. Декрет от 28 апреля возбранял евреям членство в спортивных организациях Германии. Это явно противоречило Олимпийской хартии. Из атлетов мирового класса жертвой запрета стала прыгунья в высоту 19-летняя Маргарет Гретель Бергманн. Осенью родители решили послать ее на учебу в Англию. Гретель мечтала об участии в Олимпиаде под британским флагом27.
В июне МОК собрался на очередную сессию в Вене. На прямой вопрос Байе-Латура, намерены ли немецкие члены комитета подтвердить, что принципы Олимпийской хартии будут соблюдены Германией в полном объеме, Левальд ответил утвердительно и добавил: «В принципе немецкие евреи не будут исключаться из сборной Германии на XI Олимпиаде».
Эти заверения были приняты за чистую монету. Однако спустя всего несколько дней спорткомиссар Шаммер унд Остен выступая в Берлине, он заявил, что Германию на Играх должны представлять только немцы28.
В нацистской идеологии культ тела, физического здоровья занимал значительное место. Рассуждениями о необходимости оздоровления немецкой нации наполнена книга Гитлера «Моя борьба». «Прежде всего, – излагает Гитлер свою программу реформы образования, – необходимо по-настоящему сбалансировать умственное воспитание и воспитание физическое… Надо положить конец и тому предрассудку, будто вопросы физического воспитания являются частным делом каждого отдельного человека. Нет и не может быть свободы, идущей в ущерб интересам будущих поколений, а стало быть и всей расы».
И эта программа дала блестящие результаты. Вот мнение американского журналиста Уильяма Ширера, автора классической книги «Взлет и падение третьего рейха»:
«Молодое поколение третьего рейха росло сильным и здоровым, исполненным веры в будущее своей страны и в самих себя, в дружбу и товарищество, способным сокрушить все классовые, экономические и социальные барьеры»29.
Казалось, при таком отношении к физической культуре и спорту Гитлер должен был всемерно поддерживать идею проведения Олимпиады в Берлине. Но он все чего-то опасался.
Однако в октябре 1933 года всем колебаниям пришел конец. Гитлер решил осмотреть олимпийский стадион. Полюбовавшись на котлован (архитектор Вернер Марч решил увеличить вместимость трибун не надстраивая, а углубляя их – так, чтобы арена оказалась ниже уровня почвы), он отменил реконструкцию и приказал построить новый стадион – на 100 тысяч зрителей. Берлинская Олимпиада получила окончательное благословение вождя30.
Впоследствии Альберт Шпеер, показывая фюреру макет спроектированного им грандиозного стадиона в Нюрнберге, заметил, что сооружение не в полной мере отвечает требованиям МОК. На что Гитлер ответил: «Это совершенно неважно. В 1940 году Олимпийские игры пройдут в Токио. Но после этого они всегда будут проводиться в Германии, на этом стадионе. И какими должны быть размеры арены, будем определять мы».
В августе член МОК от США генерал Чарльз Шеррилл встретился в Мюнхене с Гитлером. Фюрер заверил генерала, что не допустит никаких антисемитских санкций в спорте. Однако уже через несколько дней в Германии был принят пакет расовых законов, вошедших в историю как Нюрнбергские. Евреи, даже евреи на четверть, лишались немецкого гражданства и всех связанных с ним прав. При этом Шаммер унд Остен сообщил, что на составе немецкой олимпийской сборной Нюрнбергские законы никак не отразятся – евреи будут участвовать в Олимпиаде. Хотя, согласно Олимпийской хартии, спортсмен должен быть гражданином страны, под флагом которой он выступает31.
В сентябре Левальд направил фехтовальщице, чемпионке амстердамских Игр, не вернувшейся домой после лос-анджелесской Олимпиады, Хелен Майер приглашение на февральские отборочные соревнования.
Майер ответила согласием. Понимая, что отозвать приглашение хозяевам Олимпиады будет сложно, она потребовала восстановить ее в правах гражданства. Левальда это требование повергло в замешательство. Однако вопрос решился положительно. При встрече с немецким консулом в Вашингтоне Майер заявила, что не исповедует никакую религию, никогда не была связана ни с какими «еврейскими кругами» и не считает себя еврейкой. Все это – чистая правда. Хелен Майер считала себя немкой и была воспитана в католической вере32.
Американские атлеты в большинстве не одобряли идею бойкота. Мало кто из них всерьез интересовался международными делами. Потерять «из-за политики» свой шанс, выпадающий раз в четыре года, казалось глупо. Тем не менее, движение за бойкот росло и ширилось; к нему примыкали уже не только спортивные организации. 21 ноября в Нью-Йорке прошел антинацистский митинг в пользу бойкота, собравший около 10 тысяч человек. Бойкота требовали протестантские общины Америки. Сторонником отказа США от участия в берлинских Играх был американский член МОК, немец по происхождению Эрнест Ли Янке, опубликовавший свое письмо Байе-Латуру. Президента МОК бесила публичная деятельность Янке, он требовал его отставки, но вступать в спор по существу не решался. В конце концов, в декабре и британцы, и американцы после упорной борьбы официально приняли приглашение оргкомитета берлинской Олимпиады33.
Согласно тогдашним правилам, стране-хозяйке летних игр предоставлялось право провести в том же году и зимние. Местом проведения зимней Олимпиады 1936 года стал Гармиш-Партенкирхен в баварских Альпах. Именно по этому случаю Гитлер принял решение объединить два соседних города в один.
23-летняя норвежка Соня Хейни, впоследствии сделавшая успешную актерскую карьеру в Голливуде, была настоящей звездой Гармиш-Партенкирхена. Символическим евреем немецкой сборной стал капитан хоккейной команды Руди Баль, считающийся одним из величайших хоккеистов довоенной эры. Баль к тому времени жил в Италии и условием своего участия в Олимпиаде поставил разрешение покинуть Германию вместе с родителями сразу после закрытия Игр. В австрийской сборной было пятеро евреев. Эти факты имели кардинальное значение при окончательном решении вопроса о судьбе берлинской Олимпиады.
Движение за бойкот уже сошло на нет, когда неожиданно пришла потрясающая весть с Иберийского полуострова. Коалиционное левое правительство Народного фронта, победившее на всеобщих выборах 1936 года в Испании, предложило провести альтернативные Игры в Барселоне34.
Идея оказалась привлекательной. Оргкомитет «Народной Олимпиады» – получил согласие участвовать от спортивных организаций 20 стран, в том числе Советского Союза, Канады, Польши, Палестины, Дании, Норвегии, Швеции, Франции, Нидерландов и Великобритании. Нашлись и деньги. Среди предполагаемых участников были атлеты высокого класса.
Тем временем в Берлине наводили последний лоск. Карла Диема осенила идея: надо не просто зажечь олимпийский огонь на стадионе, а устроить эстафету, пронести его через всю Европу от древней Олимпии до столицы рейха – достойного наследника лучших традиций античности.
Открытым оставался довольно щекотливый вопрос. Организаторам берлинских Игр ужасно хотелось получить благословение основателя олимпийского движения.
Проблема разрешилась удивительно просто. Барон де Кубертен на склоне лет столкнулся с финансовыми затруднениями и даже собрался продавать мебель и картины. И тогда в ход пошло испытанное, безотказное средство. 25 мая Левальд отправил Кубертену очередное послание, в котором радостно уведомлял адресата: «К моему величайшему удовольствию, я только что узнал, что наш фюрер и канцлер, который, как вам известно, с энтузиазмом защищает олимпийские идеалы и бесконечно сожалеет о том, что вы не сможете прибыть на Игры, предоставил в мое распоряжение сумму в 10000 рейхсмарок, или 12300 швейцарских франков, с тем, чтобы я отправил их вам. Нет нужды напоминать вам, что об этом не следует упоминать публично, а в том случае, если возникнут вопросы у Байе-Латура, я отвечу ему, что Германия, как организатор Олимпийских игр, желает сделать взнос в Фонд Кубертена»35.
В переводе на нынешний курс барон получил около полумиллиона долларов. Кубертен деньги взял, после чего тон посланий Левальда превратился из заискивающего в почти приказной.
Английская команда спортсменов-рабочих в главе с Джорджем Элвином приехала в Барселону поездом вечером 18 июля. В этот самый день испанские националисты под предводительством генерала Франко подняли военный мятеж. Штурм Берселоны ожидался в ближайшее время. Наутро над городом гремела артиллерийская канонада, слышался рев самолетов, на улицах трещали пулеметные очереди.
Первая атака была отбита, и организаторы «Народной Олимпиады» попытались все же устроить соревнования хоть в сокращенном объеме и тем поднять боевой дух защитников города. Английскую делегацию вместе с гостями из некоторых других стран попросили пройти пешком от отеля до стадиона. Шествие спортсменов сопровождали звуки волынок. Барселонцы встречали процессию радостными приветствиями. Вместо соревнований они провели разминку и тренировку. На выходе со стадиона их обстреляли франкистские снайперы, но никто не пострадал.
На следующий день англичане обнаружили, что в барселонском порту стоит на якоре британский военный крейсер «Лондон». Вице-консул настоятельно советовал им воспользоваться этой возможностью и отправиться домой36.
В конечном счете, бойкот стал личным делом отдельных атлетов и тренеров. Стоит назвать трех австрийских пловчих-евреек, которые отказались участвовать в Играх. Они были пожизненно дисквалифицированы и лишены все званий и наград «за огромный ущерб, нанесенный австрийскому спорту» и «явное неуважение олимпийского духа». Самой юной из них, Рут Лангер, было всего 15 лет; при этом она была уже чемпионкой Австрии на двух дистанциях, 100 и 400 метров вольным стилем37.
Берлинцы вымыли, вычистили город до неправдоподобного блеска. Вместе с мусором Берлин очистили и от «человеческих отбросов» – цыган, нищих и проституток. Цыган свезли в лагерь Марцан близ Берлина. Всего в результате облавы там оказалось около шестисот мужчин, женщин и детей. Когда Игры закончились, их не отпустили. В мае 1943 года их и их соплеменников, задержанных позже, отправили в лагерь смерти Аушвиц-Биркенау (Освенцим-Бжезинка). Проституток изгнали из центра города, предварительно проверив на венерические заболевания. Такую же принудительную проверку прошли официантки и танцовщицы ночных клубов. Нищие отправились на принудительные общественные работы за городской чертой.
Для показа берлинских Игр народу в городах Германии было оборудовано 28 «телевизионных комнат», вход в которые был свободным. Для передачи изображения была применена опто-механическая система немецкого изобретателя Пауля Нипкова. Выступление Гитлера состояло из одной фразы: «Объявляю открытыми Игры в Берлине - XI Олимпиаду современной эры»38.
Родители хоккеиста Руди Баля беспрепятственно эмигрировали, сам же он остался в Германии и играл в хоккей всю войну. В1948 году он переселился в Южную Африку, стал успешным бизнесменом и умер в 1975 году. Замечательной прыгунье в высоту Гретель Бергманн не удалось принять участие в берлинской Олимпиаде: она получила извещение, что результаты отборочных соревнований не позволяют включить ее в состав команды. Бергманн уехала в Америку и в 1937 году выиграла чемпионат США с результатом 1,57 метра. Ее обида на родину оказалась столь сильна, что она упорно отказывалась от приглашений посетить Германию вплоть до 1999 года, когда в Берлине была открыта спортивная арена ее имени.
Хелен Майер в отчаянной борьбе заняла второе место в олимпийском турнире фехтовальщиц и во время награждения изумила публику, подняв руку в нацистском салюте. За что на долгие годы заслужила ярлык предателя еврейского народа39.
Австрийская пловчиха Рут Лангер после аншлюса Австрии бежала в Англию, где прославилась своим заплывом вдоль по Темзе.
Пьер де Кубертен скончался в Лозанне в 1937 году. Теодор Левальд ушел со всех постов сразу после берлинской Олимпиады, пережил войну и умер в 1947 году. Его место занял Карл Дием. Когда в 1940-м немецкие войска вторглись в Бельгию, Дием явился к графу Анри Байе-Латуру и сообщил ему, что он может оставаться президентом МОК, но олимпийское движение надо «освежить». Байе-Латур капитулировал. Он оставался номинальным президентом, безучастно наблюдая процесс нацификации МОК. В январе 1942 года, будучи морально сломленным человеком, он умер и удостоился пышных похорон в Брюсселе с нацистско-олимпийской символикой. Карл Дием после войны сумел избежать всех неприятностей, был полностью реабилитирован и даже создал себе репутацию скрытого антинациста40.
В 1945 году президентом МОК стал Эйвери Брандэдж. На этом посту он неустанно боролся с профессионализмом в спорте, беспощадно изгоняя из олимпийских рядов и лишая наград атлетов, замеченных в участии в профессиональных соревнованиях. При этом он делал вид, что принимает за чистую монету любительский статус спортсменов советского блока, которые часто лишь числились рабочими или военными. В 1972 году именно он принял решение продолжать Игры в Мюнхене после убийства палестинскими террористами 11 израильских атлетов.
3. ОЛИМПИЙСКИЕ ИГРЫ В МОСКВЕ И ЛОС-АНДЖЕЛЕСЕ:
ОТРАЖЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ БОРЬБЫ
3.1. Бойкотирование московской олимпиады как протест против войны в Афганистане
В период «холодной войны» олимпиады, как и международный спорт в целом, приобрели роль весомого фактора в идеологическом противостоянии систем. Еще Дж. Кеннеди декларировал, что положение государств в современном мире определяется количеством ядерных боеголовок и золотых олимпийских медалей. На спорт в эпоху оружия массового поражения экстраполировались психосоциальные мотивы войны.
Острыми политическими коллизиями были отмечены предшествующие летние Олимпийские игры 1972 и 1976 гг. XX Олимпийские игры в Монреале покинул ряд делегаций африканских стран, протестовавших против спортивного сотрудничества МОК с ЮАР. В длинной череде олимпийских политических скандалов не могла их избежать и Московская Олимпиада41.