Особенности психологического мастерства С.Цвейга на материале романа "Нетерпение сердца" и новелл " Двадцать четыре часа из жизни женщины " и " Письмо незнакомки "

Содержание
Введение
Глава 1. Эволюция творчества Стефана Цвейга. Роман «Нетерпение сердца»: история создания, художественное своеобразие и психологизм
1.1.Основные этапы эволюции творчества С. Цвейга. Своеобразие художественной манеры писателя: психологизм как основа творческого метода
1.2.Способы репрезентации психологических аспектов в литературном произведении на примере романа С. Цвейга «Нетерпение сердца»
Глава 2. Новеллы Стефана Цвейга как безупречное воплощение психологического мастерства писателя
2.1.Художественные литературные особенности новелл Стефана Цвейга
2.2.Драматизм, глубокий психологизм, испытание страстью и превратности человеческих судеб в новеллах Цвейга («Письмо незнакомки»; «Двадцать четыре часа из жизни женщины»; «Амок»; «Женщина и природа»)
Заключение
Список литературы

Европеец невольно теряет свой моральный облик, когда попадает из больших городов в этакую проклятую болотистую дыру. Рано или поздно пристукнет всякого, одни пьянствуют, другие курят опиум, третьи звереют и свирепствуют - так или иначе, но дуреют все».
Психологическая экспрессивность, которая является доминантой новеллы «Амок» достигается Стефаном Цвейгом за счёт употребления ярких эпитетов, слов с ярко выраженной оценочностью, экспрессией, образных сравнений.
Вместе с тем писатель подчёркивает и особую атмосферу, царящую в здешних тропических местах, она словно какая-то нереальная, будто видится человеку в мучительном сне, от которого тот никак не может очнуться. Лес, плантации, заросли и болота – вот единственное, что видит герой новеллы «Амок». И в таких условиях неизбежно его «озверение», превращение из цивилизованного человека в некое подобие человека. Конечно же, атмосфера тропиков, описания условий жизни приведены Стефаном Цвейгом не случайно, он таким образом нагнетает обстановку, заставляя читателя оказаться там, почувствовать вместе с героем эту удушливую атмосферу, обостряющую инстинкты и притупляющую человеческие чувства, вызывающую исступление.
Важно отметить, что и сам герой новеллы прекрасно отдаёт себе отчёт в том, насколько он опустился, и как сильно повлияла на него жизнь вдали от Европы и цивилизованного мира, постоянная лихорадка и тропический зной, нестерпимый и одуряющий. Он сравнивает себя со свиньёй, а своё жилище называет «берлогой», тем самым всячески подчёркивая первые признаки утраты человеческого облика.
Встреча с англичанкой в корне меняет не только жизнь героя новеллы, но и его мировоззрение. Он начинает по-другому чувствовать, видеть, осязать, все чувства в нём обостряются, и он начинает походить на гонимого амоком:
«Но тут мной словно овладела лихорадка... я потерял способность управлять своими поступками... то есть я ясно сознавал, как бессмысленно все, что я делаю, но я уже не имел власти над собой... я уже не понимал самого себя... я как одержимый бежал вперед, видя перед собой только одну цель...».
В образе англичанки преобладают решительность, строгость, холодность. Она приходит к доктору не как к человеку, а как к вещи, этим и обусловлено её поведение, её стремление «купить» доктора, заставить его за деньги выполнить трудную просьбу – избавить её от беременности:
«Гордо выпрямившись, она окинула меня взглядом. Минуту помедлила. Потом села и подняла вуаль. Я увидел лицо - такое, какое боялся увидеть: непроницаемое, свидетельствующее о твердом, решительном характере, отмеченное не зависящей от возраста красотою, с серыми глазами, какие часто бывают у англичанок, - очень спокойные, но скрывающие затаенный огонь. Эти тонкие сжатые губы умели хранить тайну. Она смотрела на меня повелительно и испытующе, с такой холодной жестокостью, что я не выдержал и невольно отвел взгляд... Но когда я поднялся (она тоже встала) и посмотрел ей прямо в глаза, взглянув на этот плотно сжатый рот, не желавший просить, на этот надменный лоб, не желавший склониться, мной вдруг овладела... овладела... какая- то жажда мести, насилия...».
Нервозность свою леди тщательно скрывает, что также свидетельствует о её «демонической воле». Лишь некоторые детали выдают, насколько сильно напряжение героини новеллы: постукивание пальцами по столу, прерывистая речь, пустая и бессмысленная болтовня (в начале разговора с доктором). Именно воля, нежелание просить, умолять, а также расчётливость англичанки порождают страсть и ненависть в душе врача, и эта адская смесь различных чувств, огромных по накалу, приводит героя к духовному перерождению и к физической гибели.
Одержимость, лихорадочность, утрата самоконтроля становятся доминирующими в поведении героя новеллы «Амок», и это некий переломный момент, после которого начнётся истинное перерождение доктора, в результате которого к нему вернутся прежние милосердие, человечность и сострадание.
Критическая ситуация, некий пик психологического возбуждения, исступления всегда присутствует в психологическом рисунке новелле Стефана Цвейга. Просто в новелле «Амок» он выражен наиболее ясно и чётко, это не только кульминация развития повествования, но и психологического рисунка новеллы.
В новелле «Амок» достаточно чётко описан образ слушателя, которому доктор и рассказывает свою трагическую историю. К тому же форма повествования – рассказ – воспоминание от третьего лица, опять же избирается Цвейгом не случайно, поскольку именно эта форма позволяет ему взглянуть как бы со стороны на происходящее, оценить, проанализировать, увидеть то, чего невозможно увидеть, будучи активным участником описываемых событий. Зыбкость, неопределённость и неоднозначность толкования создаются за счёт того, что Цвейг передаёт то или иное событие так, как оно отражается сознанием другого человека. Тонкая психологическая игра: автор-рассказчик - герой-рассказчик используется Стефаном Цвейгом и в новеллах.
Но обратимся к образу слушателя в новелле «Амок». Он предстаёт, что впрочем является традиционным для произведений Цвейга, наблюдательным, обращающим пристальное внимание на мелочи (на «сверкающие стёкла очков», сухой кашель, «заржавленный голос» доктора), способным тщательно анализировать поступки героев. Но главное, что его отличает, - это сопереживание, сочувствие герою – запутавшемуся в собственных страстях несчастному доктору.
Стоит обратить внимание и на речевую характеристику героев, которая крайне важна в контексте психологического мастерства Стефана Цвейга. Речь доктора прерывиста, он довольно часто переходит от одной мысли к другой, что свидетельствует не только о том, что ему трудно сосредоточиться, но прежде всего об огромном психологическом напряжении, возбуждении:
«Это, вероятно, как-то связано с климатом, с этой душной, насыщенной атмосферой, которая, как гроза, давит на нервную систему, пока, наконец, она не взрывается... О чем я говорил? Об амоке?.. Да, амок - вот как это бывает: какой-нибудь малаец, человек простой и добродушный, сидит и тянет свою настойку... сидит, отупевший, равнодушный, вялый... как я сидел у себя в комнате... и вдруг вскакивает, хватает нож, бросается на улицу... и бежит все вперед и вперед... сам не зная куда...».
Напряжённость атмосферы перетекает и в отношения между доктором и англичанкой.
Взаимосвязь между состоянием природы и психологическим состоянием героев является одной из основополагающих в новеллах Стефана Цвейга.
К примеру, новелла «Женщина и природа» (1922). Здесь переплелись воедино состояние героев и состояние природы, предгрозовое и угнетающее, давящее. Герой новеллы, встретив загадочную девушку, жадно молящую о том, чтобы пошёл дождь, и сам проникается состоянием природы, её томлением, муками, вызванными жарой. Каждым нервом он ощущает томительное ожидание разрешения – грозы и дождя:
«Я дрожал от волнения. Жара, как уколами игл, взбудоражила мне кровь, наэлектризовала нервы, и никогда ещё я так не жаждал вкусить всё упоение ветра и блаженство грозы. Она идёт, приближается, нарастает, уже возвещая свой приход. Ветер не спеша сгоняет клубы туч, за горами что-то охает и пыхтит, словно там перекатывают неимоверный груз... Всюду вокруг я видел то же ожидание, которым томился я сам; шире стали трещины в земле – казалось, это измученные жаждой зверьки ловят влагу, и я на собственном теле ощущал, как раскрываются все поры навстречу прохладе и благодатному, освежающему ливню».
Томительное ожидание, нарастание напряжённости, охватившие природу, захватывают и героев новеллы – девушку-сомнамбулу и молодого человека, которых судьба сводит вместе в душную ночь. Страсть и накал, «наэлектризованность» чувств и нервов порождают восторженно-идеалистическое восприятие мира, обострённую чувствительность и жажду любви, любви такой же страстной и всепоглощающей, как ожидание природой грозы и дождя:
«Я словно восстал из мёртвых. Может быть, лихорадка настолько затуманила мне мозг, что всецело попал под власть мимоходом брошенного на меня женского взгляда? Нет, мне почудилось в нём то же затаённое неистовство, та же томительная, безумная, иссушающая жажда, которую я теперь ощущал во всём: в красном диске луны, в жадно развёрстых устах земли, в страдальческих стонах животных, - жажда, которая жгла и терзала меня самого».
Томительность порождает исступление и безумство, герой новеллы начинает невольно отождествлять девушку и природу, они в его обострённом и болезненном от лихорадки сознании предстают как единое целое. И, если страдания и мучения природы прекратятся, то наступит конец и томлению женщины. Сама природа воспринимается героем как женщина, томящаяся от мучительного ожидания.
Стефана Цвейга как писателя-психолога очень интересовали пограничные состояния человека, периоды обострения чувств, как психолог он анализировал эти психологические состояния и причины, которыми они вызываются. Несомненно, одной из таких причин является взаимосвязь психологического состояния и природы.
В новелле «Женщина и природа» герои живут в природном ритме, они проникаются ею, соединяясь с природой в единое целое, яростно и страстно ощущая её томительное ожидание и страдания. Очень показателен эпизод когда герою кажется, что гроза начнётся, однако на землю проливается лишь несколько капель. Герой приходит в неистовство, его охватывает не только ярость, но и жгучая жалость, потому что он понимает – природа продолжает своё мучительное ожидание:
«Я дрожал всем телом. Во мне кипело бешенство, бессильное, бессмысленное возмущение обманом и предательством. Я готов был кричать, неистовствовать, мне хотелось что-нибудь разбить, из бессмысленной мести сделать что-то неподобающее, злое. Я ощущал в себе страдание всей разочарованной природы, томление поблекших былинок, зной улиц, духоту леса, жгучий жар камня, жажду всего обманутого мира».
В этой новелле Цвейг отходит от принципа изображения события в его отражении, повествование ведётся от первого лица, то есть нет третьего персонажа, нет психологической игры автор-рассказчик – герой-рассказчик, нет слушателя. Однако именно благодаря такой форме повествования (своеобразная ретроспектива, когда в сознании героя возникает яркое событие из жизни) Цвейг достигает удивительной искренности и внутренней динамики.
В новелле «Женщина и природа» нет ярких событий, динамичного хода событий, однако читается она на одном дыхании, и кажется, что тебе передаётся это томление и напряжённость героев. Стефан Цвейг удивительным образом использовал здесь своё писательское мастерство: большая часть новеллы представляет собой только описания природы, но они настолько выразительны и психологичны, что двигают действие, подчиняя себе ход событий. Здесь природа занимает первое место, и её состояние обуславливает поведение героев, влияет на их чувства.
Кроме того, стоит отметить, что новелла «Женщина и природа» является вершиной эстетизма в творчестве Стефана Цвейга. Она написана выразительным, живым, красивым языком, писатель использовал огромное количество эпитетов, сравнений, которые благодаря своей образности тут же врезаются в память и заставляют читателя проникнуться происходящим:
«Нервы у меня были точно раскалённая проволока: я чувствовал, как пронизывающий их электрический ток разрядами вырывается в насыщенный электричеством воздух, и они, точно беглые огоньки, жгут изнутри мою напрягшуюся кожу».
В данной новелле нашло отражение состояние полного погружения человека в свои чувства. Для Стефана Цвейга подобное состояние также представляло особый интерес, поскольку он справедливо полагал, что именно в такие минуты человек получает возможность познать себя.
Вместе с тем новелла «Женщина и природа» проникнута хрупкостью, зыбкостью, вспыхнувшая страсть заканчивается, получает своё разрешение вместе с грозой и концом фантастической ночи встречи героя с девушкой-сомнамбулой. Природа соединила героев новеллы, и она же их разделила, когда закончились чары:
«Чужды и далеки стали мы друг другу, как небосвод и земля. Она что-то рассказывала родителям, беспечно покачивала стройными девичьими плечами и весело поблёскивала зубами, когда в улыбке приоткрывались тонко очерченные губы, те самые губы, с которых я недавно пил жажду и томление целого мира».
И даже когда всё закончилось, когда близости между героями уже нет, он продолжает видеть в этой девушке «жажду и томление целого мира», мучительный зной природы и последующее преображение природы и всего мира.
Одна из известнейших новелл Стефана Цвейга «Письмо незнакомки» (1922) скрывает глубочайший философский подтекст. Губительность влияния на человека эгоизма, который ломает судьбы и трансформирует сознание, - это главная тема, разрабатываемая писателем в данном произведении.
Отметим, что новелла «Письмо незнакомки» была очень высоко оценена М. Горьким, который отмечал следующее: «Не знаю художника, который умел бы писать о женщине с таким уважением и с такой нежностью к ней. Нам очень много рассказывали о несчастной любви, но не помню рассказа, насыщенного таким чистейшим и целомудренным лиризмом, как «Письмо незнакомки» Цвейга. Сентиментальность ему незнакома, он, очевидно, органически не склонен к ней, он правдив и мудро прост, как истинный художник».
С потрясающей искренностью, нежностью, проникновенным лиризмом Стефан Цвейг описывает трагическую историю беззаветной женской любви. Писатель противопоставляет здесь страстность и глубину чувств незнакомки и «играющего жизнью» писателя – беллетриста.
В данной новелле австрийский писатель достигает высот реализма, просто, но при этом проникновенно ведёт он рассказ, повествование от лица женщины. Интересна и одновременно проста форма повествования – письмо, данная форма выбрана Цвейгом не случайно и позволяет ему «обыграть» повествование от лица женщины. Отметим, что автор сознательно отходит на второй план, уступая место рассказчице.
Здесь мы не найдём эстетских описаний природы, сложных метафор и поражающих воображение своей образностью и необычностью сравнений, здесь только простота и ясность:
«Да и так давно это было, пятнадцать, шестнадцать лет тому назад, нет, ты, конечно, не помнишь этого, любимый; но я - о, я жадно вспоминаю каждую мелочь, я помню, словно это было сегодня, тот день, тот час, когда я впервые услышала о тебе, в первый раз увидела тебя, и как мне не помнить, если тогда для меня открылся мир!».
Повествование ведётся от лица незнакомки, преданно любящей писателя всю свою жизнь, что также усиливает искренность и экспрессивность, психологическую выразительность новеллы «Письмо незнакомки».
В этой новелле ярко проявился метод Стефана Цвейга – метод «вчувствования», сам писатель проникается историей своей героини, жалеет её и одновременно восхищается её способностью любить беззаветно, ничего не требуя взамен, её готовностью всё отдать ради любимого человека:
«Но поверь мне, никто не любил тебя с такой рабской преданностью, с таким самоотвержением, как то существо, которым я была и которым навсегда осталась для тебя, потому что ничто на свете не может сравниться с потаенной любовью ребенка, такой непритязательной, беззаветной, такой покорной, настороженной и пылкой, какой никогда не бывает требовательная и – пусть бессознательно - домогающаяся взаимности любовь взрослой женщины».
Стефан Цвейг подчёркивает, что незнакомка до конца жизни сохранила в себе эту восторженную детскую любовь, не требующую ничего, а только отдающую. Несомненно, это свидетельствует о глубине натуры героини новеллы, отсутствии в ней эгоизма, присущего писателю, столь любимому ею.
В новелле «Письмо незнакомки» Стефан Цвейг затронул не только проблему разобщённости людей, эгоизма, но и поэтапно проследил зарождение любви, её развитие, эволюцию, и не только проследил, но и детально проанализировал.
Первый этап, описанный Цвейгом, - это пробуждение любви в душе ещё совсем маленькой девочки, вступающей в пору юности (на момент встречи с писателем незнакомке было всего тринадцать лет). Цвейг подчёркивает непритязательность этой любви, её настороженность и уязвимость, потаённость. И, чем глубже человек, тем более он стремится скрыть своё чувство. Незнакомка, нелюдимая и одинокая, старательно стремилась избежать того, чтобы кто-то узнал о её любви, и не столько в силу стеснительности и скромности, сколько по причине священности для неё самой этой любви:
«Но я - у меня не было никого, кому бы я могла довериться, никто не наставлял и не предостерегал меня, я была неопытна и наивна; я ринулась в свою судьбу, как в пропасть. Все, что во мне бродило, все, что зрело, я поверяла только тебе, только образу моих грез... Я целовала ручку двери, к которой прикасалась твоя рука, я подобрала окурок сигары, который ты бросил, прежде чем войти к себе, и он был для меня священен, потому что к нему прикасались твои губы».
Эта любовь сопровождала и период взросления героини, и по мере того как она превращалась во взрослую женщину, крепло и её чувство, приобретало больший смысл, устойчивость. Исчезла идеализация, свойственная юности, незнакомка вполне отдавала себе отчёт в том, кого ей пришлось полюбить, но тем не менее запретить себе не любить она не могла.
Цвейг настоятельно подчёркивает, что незнакомка помнит каждую деталь, каждое мгновение встреч с писателем. Это свойственно страстно любящим натурам, которые улавливают малейшие перемены в облике любимого человека, его настроении. Кроме того, Цвейгом совершенно верно подмечено и передано жгучее желание влюблённого человека почувствовать, чем живёт его возлюбленный, как живёт, что любит, чем занимается, с кем дружит. Это своего рода подсознательное желание хоть как-то приблизиться к возлюбленному, разделить с ним его жизнь и стать её частью:
«Я знала о тебе все, знала все твои привычки, все твои галстуки, все костюмы; я знала и скоро научилась различать всех твоих знакомых, я делила их на тех, кто мне нравился, и на тех, кого ненавидела».
Любовь незнакомки на протяжении долгих лет не стала слабее, но приобрела большую страстность, поскольку порывистость и страстность в целом присущи героине новеллы. Однако страстность незнакомки совсем иного рода, нежели страстность писателя. У него она преходящая, мимолётная, порождённая не духовным, но физическим влечением. У незнакомки – страстность одухотворённая. Данный контраст отчётливо чувствуется, и Стефан Цвейг делает на нём акцент, желая лишний раз подчеркнуть нравственное превосходство искренне и беззаветно любящего человека над пустотой, эгоизмом и бездуховностью.
Наконец, мы рассмотрим ещё одну новеллу – «Двадцать четыре часа из жизни женщины» (1927).
В данном случае Стефан Цвейг использует для репрезентации психологических аспектов жесты героев, здесь они играют важнейшую роль. Описания позы, движения рук могут передавать то или иное психологическое состояния, что и доказывает Цвейг в новелле «Двадцать четыре часа из жизни женщины»:
«Все можно узнать по этим рукам, по тому, как они ждут, как они хватают, медлят: корыстолюбца - по скрюченным пальцам, расточителя - по небрежному жесту, расчетливого - по спокойным движениям кисти, отчаявшегося - по дрожащим пальцам; сотни характеров молниеносно выдают себя манерой, с какой берут в руки деньги: комкают их, нервно теребят или в изнеможении, устало разжав пальцы, оставляют на столе, пропуская игру».
В новелле «Двадцать четыре часа из жизни женщины» повествование ведётся от лица женщины, это рассказ – воспоминание об одном из ярчайших событий в её жизни. Цвейг опять же возвращается к приёму игры: автор-рассказчик – герой-рассказчик, занимает позицию наблюдателя, анализирует и сопереживает героине новеллы. Образ слушателя в новелле является типичным для произведений австрийского мастера: он благожелателен, наблюдателен, настроен не на осуждение, а на восприятие и анализ услышанного, готов сопереживать и оправдывать. Конечно же, данная позиция отвечает внутренним устремлениям самого Цвейга.
Писатель большое внимание в данной новелле уделил проблеме раскрытия истинной натуры человека в игре, когда он находится в состоянии всепоглощающего азарта, и для него не существует окружающего мира, есть только игорный стол и рулетка. Пребывание в состоянии азарта является одним из пограничных психологических состояний, соответственно, Цвейгу как писателю-психологу это состояние особенно интересно, и в данной новелле он старается последовательно проанализировать, что происходит с человеком, увлечённым игрой настолько, что для него перестают действовать законы морали.
Сюжет новеллы довольно прост, история рассказывается от лица пожилой дамы, которая вспоминает исключительный случай из своей жизни, имевший место много лет назад. Она рассказывает о том, как судьба свела её с таким молодым человеком – человеком, увлечённым игрой настолько, что он был способен украсть, соврать, и даже покончить жизнь самоубийством.
С героиней новеллы происходит именно тот исключительный случай, особое событие, которое способно перевернуть дальнейшую жизнь и заставить человека вести себя нетипично. Испытав жалость и сострадание к проигравшемуся молодому человеку, героиня новеллы делает всё, что в её силах, чтобы спасти его жизнь, помочь встать на правильный путь. Стефан Цвейг очень подробно описывает, как героиня оказывается втянутой в это приключение. Всё началось с того, что её поразили руки играющего юноши, его страстность в игре. Затем она видит, что молодой человек проигрался, и понимает опять же по его жестам, мимике, что конец близок, этот человек способен покончить со своей жизнью. И тогда героиня новеллы из жалости позволяет себе вмешаться в судьбу юноши.
Стефан Цвейг приводит очень подробное описание портрета юноши, его поведения за игорным столом, для писателя это необходимо для психологического анализа пограничного состояния полной погружённости в игру:
«Снова я содрогнулась, потому что это лицо говорило на том же безудержном, немыслимо напряженном языке, что и руки; столь же нежное и почти женственно-красивое, оно выражало ту же потрясающую игру страстей... Неподвижно смотрел черный остекленелый зрачок, словно отражение в волшебном зеркале того темно- красного шарика, который задорно, игриво вертелся, приплясывая в своей круглой тюрьме... Никогда, никогда в жизни не встречала я лица, на котором так открыто, обнаженно и бесстыдно отражалась бы страсть».
Бесстыдное отражение страсти, безудержность и одновременная безучастность ко всему происходящему, не относящемуся к игре, - вот что Цвейг отмечает в поведении человека, заворожённого чарами игры, и мастерски передаёт, используя яркие эпитеты, метафоры и образные сравнения.
Так же искусно Стефан Цвейг передаёт и психологическое состояние человека, который ощущает, что его жизнь кончена. Жесты, походка в данной новелле «говорящие», герои могут и не произносить слов, их психологическое состояние через описание их внешнего поведения:
«Спустившись вниз, он как мешок упал на скамью. И снова я содрогнулась, ибо ясно видела - это конченный человек. Так падает лишь мертвый или тот, в ком ничто уже не цепляется за жизнь. Голова как-то боком откинулась на спинку, руки безжизненно повисли вдоль туловища, и в тусклом свете фонарей его можно было принять за человека, пустившего себе пулю в лоб».
Цвейг подчёркивает, что глубокое страдание, шок, сознание неизбежности близкого конца обуславливают и движения: пограничное психологическое состояние сопровождается неестественными положениями тела (голова набок, повисшие руки), поскольку в такие минуты внешнее страдание перестаёт ощущаться, притупляется. Глубокое погружение в страдание сопровождается отрешением от внешнего, а тело как раз и является внешней оболочкой. Так и для героя новеллы, остро ощутившего, что его жизнь кончена, уже наступило состояние отрешения от внешнего, соответственно, ему не до того, чтобы принять естественное положение тела.
Большое внимание в данной новелле Стефан Цвейг уделяет анализу чувств героини, а именно, трансформации её чувства к юноше – от жалости и почти материнского участия и сострадания до глубокой страсти, сметающей все преграды и условности.
Как и в предыдущих новеллах, писатель разрабатывал тему неуловимости преходящего чувства, призрачности страсти и любви. Только двадцать четыре часа героиня испытывала всепоглощающую страсть к юноше, однако всё закончилось в один миг, когда нанесённое ей публично оскорбление «отрезвило» героиню, заставив её вспомнить о нормах морали.
В новелле «Двадцать четыре часа из жизни женщины» очень ярко проявился гуманизм Стефана Цвейга: нигде он не позволил себе осудить героиню, а скорее наоборот, все её поступки он оправдывает только одним – жалостью и состраданием к ближнему, пусть даже совершенно чужому человеку. И даже страсть героини к юноше вызвана не физическим влечением, а духовным. Она видит в молодом человеке существо, крайне нуждающееся в ней, в её помощи и участии:
«Он был спасен, и спасла его я. И я смотрела материнским взглядом (иначе не могу назвать) на спящего, которого я вернула к жизни, как бы снова родив, с еще большими муками, чем собственных детей. Быть может, это звучит смешно, но в этой замызганной, омерзительной комнате, в мерзкой, грязной гостинице меня охватило такое чувство, словно я в церкви, блаженное ощущение чуда и святости».
В заключение отметим, что почти во всех своих новеллах Стефан Цвейг утверждал торжество милосердия и всепрощения, любви и духовности. Он, как истинный гуманист, верил, что добрые человеческие чувства в конечном итоге побеждают низменные, злые, и что эгоизм, царящий в обществе, отравивший много человеческих душ, в конечном итоге окажется бессильным перед душевной щедростью и чуткостью.
Заключение
В данной работе мы подробно рассмотрели эволюцию творчества австрийского писателя Стефана Цвейга, а также проанализировали его произведения: роман «Нетерпение сердца» и новеллы «Амок», «Письмо незнакомки», «Женщина и природа», «Двадцать четыре часа из жизни женщины» с точки зрения репрезентации в них психологизма.
Можно сделать вывод, что психологизм являлся основой творчества австрийского писателя и его художественной манеры. Во всех своих произведениях, это касается и романов-биографий, Стефан Цвейг использовал свой неповторимый метод – метод «вчувствования», сопереживания своим героям. Оттого и все творения австрийского писателя отличаются поразительной психологической глубиной и искренностью.
Для художественной манеры Стефана Цвейга характерны тонкое чувствование физического и душевного портрета героев, их детальное описание и анализирование. Портреты у Цвейга «говорящие», через речь и жесты писатель последователь и крайне точно передаёт различные чувства и психологические состояния героев своих произведений. Происшествие, сюжет становятся только внешней основой для выстраивания психологического анализа. Экспрессивность и страстность – вот на отображении чего Цвейг делает акцент, и оттого всего его новеллы отличаются такой остротой, напряжённостью и динамичностью.
На примере романа Цвейга «Нетерпение сердца» и новелл легко увидеть, как мастерски писатель использовал описания природы, речевую характеристику, портрет для репрезентации психологизма. Очень точно писатель видел и передавал, как говорит, двигается человек в том или ином психологическом состоянии. Для своих новелл Стефан Цвейг выбирал некие исключительные случаи, способные перевернуть жизнь человека в один миг. Писателя в первую очередь интересовало, почему, поддавшись страсти, человек может забыть о себе, о своём долге и чести, о всех правилах морали.
Основой психологического мастерства Стефана Цвейга являлось наблюдение. Наблюдая и анализируя, писатель затем передавал свой опыт. Для репрезентации психологизма Цвейг использовал весь арсенал выразительных средств: изящество слога, развёрнутость повествования, яркие и образные метафоры, эпитеты и сравнения, детальные и яркие описания природы и портрета. Стефан Цвейг справедливо полагал, что через описания природы возможно многое сказать о психологическом состоянии героя, соответственно, в произведениях Цвейга не только портрет, но и пейзаж являются «говорящими».
Кроме того, большую роль в раскрытии психологизма в произведениях Цвейга, в особенности это касается романа «Нетерпение сердца», играет предметный мир. Через одежду, элементы интерьера Цвейг даёт удивительно точную и яркую психологическую характеристику героев.
Стефан Цвейг явился новатором, поскольку ввёл те сюжетные ходы и типы героев, которые впоследствии будут активно использоваться писателями XX века. Таким образом, влияние этого талантливейшего австрийского писателя на развитие литературы XX века было огромно.
Наконец, важно отметить, что писатель испытывал не просто симпатию к своим героям, но и жалость, и сострадание. Стефан Цвейг ни в одном из произведений не выказывает осуждения и неприятия, он принимает своих героев такими, какие они есть, с их слабостями и пороками, проникается их страданиями и остро чувствует их. Поэтому и у читателя складывается ощущения сопричастности тому, что происходит с героями. Вместе с писателем мы переживаем за героев, жалеем, сочувствуем и одновременно восхищаемся глубиной и искренностью их чувств.
Список литературы
Архипов Ю.И. Австро-советский симпозиум в ИМЛИ./Ю.И. Архипов//Вопросы литературы. № 7, 1978.
Архипов Ю.И. Предисловие.//Бернхардт Т. Избранное. – М., 1983.
Безелянский Ю. Стефан Цвейг – исследователь человеческой души./Ю. Безелянский//Журнал АЛЕФ// http://www.alefmagazine.com/.
Березина А.Г. История западноевропейской литературы. 19 век: Германия, Австрия, Швейцария. – М., 2005.
Боголюбова Н.В. Стефан Цвейг – великая жизнь, великая трагедия. – М., 2004.
Вересов Д. Я люблю читать: Стефан Цвейг, «24 часа из жизни женщины»./Д. Вересов.//Аргументы и факты. 20.01.2010.
Гордон А. Триумф и трагедия Стефана Цвейга./А. Гордон//Заметки по еврейской истории. № 2(125), февраль 2010.
Гром К.Н. Роман-биография в творчестве Стефана Цвейга. - Ташкент, 1990.
Дудова Л.В. Модернизм в немецкоязычной литературе./В кн.: Дудова Л.В., Михальская Т.П., Трыков В.П. – М., 1998.
Житомирская З.В. Стефан Цвейг: Биобиблиографический указатель. - М., 1976.
Зарубежная литература: основные произведения иностранной художественной литературы./Под ред. В.А. Скороденко/Электронный ресурс//http://culture.niv.ru/
Зарубежная литература: Австрия./Электронный ресурс//http://www.fplib.ru/
Зарубежная литература. – М., 1975.
Затонский Д.В. Художественные ориентиры XX века. – М., 1988./Электронный ресурс. Российский гуманитарный интернет-университет// http://www.i-u.ru/.
Затонский Д.В. Страницы австрийской литературы./Д.В. Затонский//Иностранная литература. № 11, 1972.
История австрийской литературы XX века. – М., 2009.
История австрийской литературы XIX века: Курс лекций. – Симферополь, 1997.
Ковалева Т.В. и др. История зарубежной литературы (Вторая половина ХIX - начало ХХ века). - Минск, 1997.
Кузнецов Г. Стефан Цвейг: не дождавшийся рассвета./Г. Кузнецов//Люди: Стефан Цвейг// http://www.peoples.ru.
Леонова Е.А. Австрийская литература конца XIX – начала XX вв. – М., 1997.
Литература Австрии.// http://www.avstriiya.ru/2/28/
Лукач Г. Новеллы С. Цвейга./Г. Лукач//Литературное обозрение. № 8, 1937.
Митрохин Л.Н. Стефан Цвейг: фанатики, еретики, гуманисты. — В кн.: Цвейг С. Очерки. - М., 1985.
Михайлов А.В. Феноменология австрийской культуры. – М., 2009.
Модернизм. Анализ и критика основных направлений. – М., 1987.
Нечепорук Е.И. Статья Стефана Цвейга «Торжество инертности»./В кн.: Цвейг С. Торжество инертности / Предисл., пер. и коммент. Е.И. Нечепорука// И.А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000.
Николаев П.А. Словарь по литературоведению. Новелла/П.А. Николаев//http://nature.web.ru/.
Об авторе: Стефан Цвейг.// http://www.stefan-zweig.info/287.html
Павлова Н.С. Типология немецкого романа: 1900-1945. – М., 1982.
Перова С. Он боялся старости, она – остаться без него (О Стефане Цвейге)./С. Перова//Грани. 07.11.2007.
Путинцева Т.А. Предисловие.//Австрийская новелла XIX века. – М., 1959.
Рожновский С.В. Прошлое и настоящее австрийской словесности./С.В. Рожновский//Иностранная литература. № 9, 1981.
Синицын Е. Фантастические возможности мозга в экстремальных ситуациях. Структурно-осевой анализ «Шахматной новеллы» Стефана Цвейга. – Новосибирск, 2010.
Сучков Б.Л. Лики времени. – М., 1976.
Сучков Б.Л. Стефан Цвейг.//В кн.: Цвейг С. Собрание сочинений. В 4 т. – М., 1982.
Тураев С.В. Австрийская литература [первой половины XIX в.] // История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994.// История всемирной литературы: в 9 т. Т. 6. — М., 1989. — С. 79—87.
Цвейг С. Собрание сочинений. – Л., 1929.
Цвейг С. Собрание сочинений. В 4 т. – М., 1982.
Цвейг С. Врачевание и психика. Три очерка. – М., 1992.
Цвейг С. Амок. – М., 2003.
Цвейг С. Мария Антуанетта. – М., 1989.
Цвейг С. Вчерашний мир. – М., 2004.
Цвейг С. Подвиг Магеллана. - М., 1980.
Цвейг С. Новеллы. – М., 1975.
Цвейг С. Мария Стюарт. Звёздные часы человечества. – М., 2003.
Цвейг С. Жгучая тайна. – М., 2010.
Эйхенбаум Б. С. Цвейг о Толстом // Эйхенбаум Б. О прозе: Сб. ст. / Сост. и подгот. текста И. Ямпольского; Вступ. ст. Г. Бялого. — Л., 1969.
Энциклопедия «Кругосвет»: Стефан Цвейг//http://www.krugosvet.ru/
Beck Knut. Nachbemerkung des Herausgebers // Zweig Stefan. Begegnungen mit Büchern. Aufsätze und Einleitungen aus Jahren 1902—1939. Frankfurt am Main, S. Fischer Verlag, 1983.
Der große Europäer Stefan Zweig. München, Kindler Verlag.
Боголюбова Н.В. Стефан Цвейг – великая жизнь, великая трагедия. – М., 2004. С. 20
Сучков Б.Л. Стефан Цвейг.//В кн.: Цвейг С. Собрание сочинений. В 4 т. – М., 1982. Т.1, с. 10
Безелянский Ю. Стефан Цвейг – исследователь человеческой души./Ю. Безелянский//Журнал АЛЕФ// http://www.alefmagazine.com/
Затонский Д. Художественные ориентиры XX века. – М., 1988./Электронный ресурс. Российский гуманитарный интернет-университет// http://www.i-u.ru/
Кузнецов Г. Стефан Цвейг: не дождавшийся рассвета./Г. Кузнецов//Люди: Стефан Цвейг// http://www.peoples.ru
Дудова Л.В. Модернизм в немецкоязычной литературе./В кн.: Дудова Л.В., Михальская Т.П., Трыков В.П. – М., 1998. C. 178-179
Сучков Б.Л. Лики времени. – М., 1976. Т. 1, с. 123
Тураев С.В. Австрийская литература. // История всемирной литературы: В 8 томах / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького. — М.: Наука, 1983—1994.// История всемирной литературы: в 9 т. Т. 6. — М., 1989. — С. 86.
Леонова Е.А. Австрийская литература конца XIX – начала XX вв. – М., 1997. С. 10;
Архипов Ю.И. Австро-советский симпозиум в ИМЛИ./Ю.И. Архипов//Вопросы литературы. № 7, 1978; Архипов Ю.И. Предисловие.//Бернхардт Т. Избранное. – М., 1983. С. 7
См.: Цвейг С. Мария Стюарт. Звёздные часы человечества. – М., 2003; Синицын Е. Фантастические возможности мозга в экстремальных ситуациях. Структурно-осевой анализ «Шахматной новеллы» Стефана Цвейга. – Новосибирск, 2010; Цвейг С. Подвиг Магеллана. - М., 1980.
Модернизм. Анализ и критика основных направлений. – М., 1987. С. 10
Дудова Л.В. Модернизм в немецкоязычной литературе./В кн.: Дудова Л.В., Михальская Т.П., Трыков В.П. – М., 1998. C. 57
Сучков Б.Л. Стефан Цвейг.//В кн.: Цвейг С. Собрание сочинений. В 4 т. – М, 1982. Т.1, с. 11
Beck Knut. Nachbemerkung des Herausgebers // Zweig Stefan. Begegnungen mit Büchern. Aufsätze und Einleitungen aus Jahren 1902—1939. Frankfurt am Main, S. Fischer Verlag, 1983. S. 239.
Нечепорук Е.И. Статья Стефана Цвейга «Торжество инертности»./В кн.: Цвейг С. Торжество инертности / Предисл., пер. и коммент. Е.И. Нечепорука// И.А. Гончаров. Новые материалы и исследования. — М.: ИМЛИ РАН; Наследие, 2000. С. 9-10
Цвейг С. Собрание сочинений. – Л., 1929. Т. 1, с. 12
Сучков Б.Л. Лики времени. – М., 1976. Т. 1, с. 124
Эйхенбаум Б. С. Цвейг о Толстом // Эйхенбаум Б. О прозе: Сб. ст. / Сост. и подгот. текста И. Ямпольского; Вступ. ст. Г. Бялого. — Л., 1969. С. 447
См: Der große Europäer Stefan Zweig. München, Kindler Verlag, s. 278
Сучков Б.Л. Стефан